Несмотря на зловоние, Дрю сделала глубокий вдох и продолжила движение. Она боролась только за счет мышечной памяти, осматривая небо в поисках жнецов. И она, и Талемир предполагали, что короли-призраки будут ждать, пока их войска не ослабнут, чтобы атаковать, но они не ожидали, что это продлится так долго…
Она парировала и блокировала, наносила удары, уклонялась и атаковала, но этого было недостаточно.
Призраков становилось все больше, а жнецов не было видно.
Кровь стекала по руке Дрю. Она не знала, когда ее порезали, ведь ничего не почувствовала.
Шок.
Вокруг нее сражались и умирали наарвийцы.
Талемир и Уайлдер сражались против нескольких духов одновременно.
Ее сердце сжалось от горечи, когда она встретилась взглядом с Талемиром, но причина была не в скором конце, а в годах, которые она потратила зря, отвергая то, что всегда знала в глубине души.
Дрю превратилась в иного монстра и углубилась в оборону противника.
Если это единственный выход, то так тому и быть – она будет защищать свое королевство не на жизнь, а на смерть.
32Талемир
Дрю была живым воплощением славы, обагренной кровью, и сердце Талемира сжалось от тоски, когда он увидел ее среди теней битвы.
Он двинулся по тропинкам, проложенным наарвийцами среди орхидей, шипя от боли, когда цветок задевал его обнаженную кожу. Он сражался со способностями Воина Меча и призрака, позволяя своей силе оникса поражать более слабых существ.
В метре от него Уайлдер атаковал сразу двух монстров, его сталь переливалась серебром и огнем, когда он махнул двумя руками, как учил его Талемир. Молодой воин сразил обоих призраков одновременно, перерезав им глотки и пригвоздив каждого из них к земле лезвием, пронзившим крылья. Он вытащил кинжал из-за голенища, чтобы вырезать их сердца.
По другую сторону от Талемира Дрю размахивала своим клинком подобно Воину Меча, обладающим силой, отточенной долгом и яростью. Она сразила призрака в один счет.
Она развернулась на пятках, оказавшись лицом к лицу с мужчиной.
– Где жнецы? – закричала она, ее лицо было покрыто черной и красной запекшейся кровью. – Они нужны нам, если мы хотим, чтобы у нас все получилось!
– Они придут, – крикнул в ответ Талемир, разрезая еще больше плоти и оставляя Уайлдера вырвать у монстра сердце.
– Мы не продержимся долго, – предупредила Дрю, сразив еще одно существо.
Она была права. Силы наарвийцев слабели.
Талемир вздохнул и уступил второму инстинкту, с которым долго боролся, но который теперь стал частью его существа. Он направил в небо еще один луч обсидиановой энергии. Он пульсировал над ними, словно мрачное предзнаменование.
Все на поле боя усилилось: крики, кровопролитие, ужас, и внезапно Талемир понял почему…
Первый регульдский жнец появился на горизонте, передвигаясь по небу и скрываясь в черном тумане. Земля завибрировала, когда он приземлился на поляне среди цветов, злобно зашипев, его тени метнулись вперед, хлеща наарвийских воинов и заглушая их мучительные крики.
Талемир и Уайлдер бросились на него, размахивая клинками, пригибаясь и уклоняясь от его свирепых атак. Он замахнулся на них когтями, встречая их сталь лязгом ярости и отчаяния. Тени Воина Меча сражались с тенями жнеца, яростно выплескивая свою силу. С каждым ударом Талемир понимал, что это не тот, кто породил его, не король тьмы. Это чудовище еще не удостоило их своим присутствием.
Уайлдер закричал, нанося жестокий удар по туловищу существа. Брызнула черная кровь, и монстр со злобным шипением отшатнулся назад. Талемир поднял меч, защищаясь, но Уайлдер бросился вперед, загнав чудовище в море цветов, от его покрытой плотью шкуры поднялся дым, когда золотые лепестки обожгли его.
Тварь завизжала в муках, и Талемир заметил безумную ухмылку на лице Уайлдера, когда тот вонзил свой меч в грудь чудовища. Он знал, что его протеже сражался не просто с призраками, а с теми самыми чудовищами, которые так сильно ранили его брата.
Когда клинок юного Воина Меча вырезал сердце первого жнеца, раздались леденящие кровь крики. Уайлдер отбросил сердце в сторону, и кучка призраков упала замертво, их плоть отслаивалась от костей, паря в воздухе.
– Сработало! – закричал Уайлдер. – Убив жнеца, мы уничтожили его сородичей!
Наарвийцы разразились ликующими возгласами, их решимость вновь окрепла перед лицом надежды. Заряженный энергией, Талемир вновь сосредоточил свою силу, и из его существа вырвался поток ониксовой магии, словно требуя, чтобы ее заметили, услышали и ощутили…
Внезапно он почувствовал запах дыма, и через несколько секунд поле солнечных орхидей было охвачено пламенем.
Стая призраков обратила против них свои собственные горящие стрелы.
Огонь ревел повсюду. Невообразимый жар опалил их всех, пламя было таким жарким, таким яростным, что прокатилось по земле огромной волной.
– Нет! – закричала Дрю, когда бушевавший ад поглотил их козырь, лишив надежды на выживание. – Нет!
Но огонь был неуправляем, и он уничтожал цветы: солнечные орхидеи почернели и увяли, земля под ними была выжжена.
Что-то дрогнуло в мире за пределами досягаемости Талемира.
С горящего поля вокруг него донесся хор испуганных криков.
На горизонте показались три жнеца, почти полностью закрыв солнце.
– Талемир! – крикнула Дрю, на ее лице отразилась паника.
Жнецы настигли их в считаные секунды, кольца тьмы хлестали их войско, отбрасывая их назад от того места, где они удерживали призраков. Среди тлеющей земли они закричали, пытаясь освободиться и добраться до своих хозяев.
Жестокая магия обрушилась на наарвийцев сверху, жнецы окружили их.
Тот, который был в центре… Талемир узнал его. Его Величество. Чудовище, которое наложило на него проклятие, жнец, который сделал его тем, кем он был сегодня. И теперь Талемир покажет ему именно, кого он создал.
Борясь со страхом и подавляя внутренний протест, мужчина выпрямился и расправил крылья. Если он хотел сразиться со жнецами, он должен был взлететь. Он должен был встретиться с ними лицом к лицу в облаках.
Рядом с его ухом раздался решительный клекот, и Терренс появился из ниоткуда, хлопая крыльями. Это было все, что Талемиру нужно было увидеть. Он отдался своей внутренней природе, той темной силе, что бушевала внутри, почувствовал, как это ощущение пронзило все его существо, и, когда оно захотело высвободиться, он подчинился.
Воин Меча собрался с духом и, повинуясь инстинкту, взмыл в небо. Воздух хлестал его по коже, ерошил волосы, заставлял слезиться глаза, пока он парил, а Терренс летел рядом с ним. Его собственные крылья мощно бились за спиной.
Темная сила не поглотила его, напротив, она освободила его.
Он был рожден, чтобы ветер дул под ним, а тени подчинялись его воле. Не было ничего более естественного, чем это, ничего более правильного. Он нырнул в облака, наслаждаясь их прикосновениями к своей коже и бескрайним небом. Его крылья были такой же неотъемлемой частью его самого, как и конечности, разум и сердце, и с их помощью он уничтожал монстров, стремившихся разрушить срединные миры.
Мир под ним пылал, и Талемир бросился прямо на жнецов, размахивая в полете горящими мечами. Терренс издал еще один крик и прицелился в глаза самому крупному из них.
Стрелы, летевшие снизу, пронзили крылья двух младших жнецов, от чего они упали на выжженное поле, в то время как Талемир подоспел к своему прародителю.
Он взмахнул мечами, заметив, что под ногами не видно земли, и это движение заставило его пошатнуться. Находясь высоко над наарвийскими войсками, он должен был полностью стать духом, чтобы выжить и победить.
Если он хотел признать жнеца своим.
Талемир принял свою новую сущность, позволяя крыльям свободно порхать, не обременяя себя раздумьями. Он доверился инстинкту, позволяя телу отклоняться и меняться по мере необходимости, смиряясь с каждым падением.
Он был далек от совершенства в искусстве полета, но он был и всегда будет Воином Меча до мозга костей. Десятилетия тренировок выбили из него страх, придав ему такую отточенную дисциплину, что он мог размахивать клинком практически где угодно. И с этой мыслью, эхом отдававшейся в его голове, Талемир Старлинг атаковал.
Он ударил сначала правым клинком, затем левым, отбивая смертоносные когти жнеца и нанося удары по его уязвимым крыльям.
Существо зашипело, посылая в его сторону тени, нанося удары со скоростью змеи. Талемир позволил своей тьме поглотить их, приказал своим теням рассечь их надвое. Он сделал выпад, вонзив клинки в незащищенный живот монстра, от чего тот издал болезненный стон.
Внизу раздался дружный крик, и Талемир, случайно взглянув вниз, увидел, как Дрю и Уайлдер убивают одного из поверженных жнецов, а рядом с ним гибнут призраки, их кожа превращается в пепел на ветру.
Руку Талемира пронзила боль, и он дернулся, проклиная себя за то, что отвлекся. Из раны на его бицепсе и предплечье хлынула кровь. «Красная кровь, а не черная», – отстраненно подумал он, прежде чем сделать выпад.
В буре крыльев и металла он нанес удар, клинки пробили плоть и кости, а крики, которые последовали, подсказали ему, что он нанес глубокую рану. Не сдаваясь, он немедленно направил сильный удар вправо от жнеца, где было уязвимое крыло.
Брызнула кровь. Тяжело дыша, все еще взмахивая крыльями, Талемир рубанул вверх другим мечом, рассекая эту жилистую плоть и иссохшую кожу. Стрела, выпущенная снизу, попала ему в плечо, другая – в бедро. Затуманенные голубые глаза существа расширились от шока, его магия теперь бесконтрольно вырывалась из тела.
Сила Талемира отбросила его назад, обрушив на него резкие, безжалостные удары. Копье пронзило небо, едва не задев голову жнеца.
Мужчина не остановился. От него отделились тени, обвились вокруг горла жнеца, сжимаясь все сильнее. Крылья чудовища дрогнули, когда оно забилось в конвульсиях, цепляясь за тени Талемира, отчаянно нуждаясь в воздухе. Рот существа