Несмотря на то что в школе у него появились приятели – в числе них Брюс Рэнкин, Питер Макдональд, Хью Харкнесс, Джимми Гибб и Плаки Симпсон, – чаще всего Деннис бродил по полям и лесам в одиночестве.
«После школы я закидывал домой портфель и уходил бродить допоздна, часто пропуская полдник (хлеб с сиропом и чашка чая)… Глухие деревенские просторы служили мне огромным волшебным садом. Мне нравилась дикость земли и руины Стрикен-хауса… шум в доме № 16 на Бэйрд-роуд заставлял меня держаться от него подальше».
Любимым его местом стал Воутон-хилл (так местные называли нижние склоны Мормонд-хилл) и высокие пустые руины Охотничьего домика. Там он мог усмирить свой гнев, вызванный материалистическими ценностями своей матери и ее фальшивым лоском, которым она пыталась впечатлить соседей и отвлечь внимание от изношенной одежды детей. «Мне всегда казалось, что они [Бетти и Адам] по большей части сами добровольно ковали оковы своей бедности. Они всегда слушались представителей власти и почтительно их приветствовали в назначенное им время». Это не совсем справедливо. Когда школьная учительница мисс Ли предложила отправить школьников в лагерь Бельмонт в Пертшире, Бетти заплатила за Денниса, чтобы он поехал тоже. Она могла позволить себе потратить только десять шиллингов, которые мисс Ли с радостью приняла.
В четырнадцать он записался в Армейские кадетские силы и от души наслаждался равенством, которое предоставляла униформа. Тогда же он впервые попробовал пиво и впервые отключился после выпивки. «Я гордился собой и чувствовал себя полезным в военной форме». В футболе он был менее успешен: на самом деле он играл так плохо, что его сделали вратарем, и даже так он пропустил шесть голов. Больше его играть не приглашали. В школе лучше всего ему давалось искусство: он получал по этому предмету даже лучшие оценки, чем Брюс Рэнкин, который впоследствии стал учителем рисования. Он также неплохо справлялся на литературе, но безуспешно проваливался на математике. «Я разваливался на части во время этих умственных вычислений. Я был слишком напуган и раздосадован, чтобы сконцентрироваться. Я думал, что раз у меня бедная семья, значит, я родился недалеким, тормознутым и глупым». Когда наступал сезон «татти», Деннис все выходные собирал с полей картошку, за что фермеры награждали его роскошным ужином – ничего лучше он в жизни не ел, разве что на Рождество. И все же работа эта была тяжелая – выдергивать картофель из твердой, влажной земли рискованно для здоровья, и вскоре ему пришлось признать, что фермерство – не для него, учитывая его слабую спину и круглые плечи.
Раз в год наставал радостный день «сбора торфа». Между поселениями Стрикена и Нью-Питслиго лежали торфяные поля, где семьям разрешалось арендовать небольшой участок и копать там сколько им захочется. Деннис и другие дети помогали собирать и утрамбовывать высушенные торфяные брикеты в мешки, которые доставлялись в дом № 16 на Бэйр-роуд, что давало достаточно топлива на всю зиму. Большую часть работы делал Адам, поэтому восхищение им Денниса зрело и углублялось. Это восхищение, правда, было частично окрашено невыраженной завистью: он хотел бы походить на Адама, но чувствовал, что это ему не удастся.
Кинотеатра в Стрикене не имелось, но заезжавший к ним время от времени кинопрокатчик ставил экран в городской ратуше и предлагал редкое шоу. Кроме того, когда Деннису было около четырнадцати, две евангелистские юные леди из «Миссии веры», мисс Уилки и мисс Стаффорд, приехали в Стрикен с фургоном и гармоникой и осели там на какое-то время. Деннис и его сестра Сильвия, Хью Харкнесс и Джеймс Гибб тут же согласились принять их веру, распевая их веселые гимны и наслаждаясь проповедями о «возрождении». Для них было нетрудно отказаться от кино, так что четверо новообращенных детей устраивали собственные религиозные собрания при свечах в сарае за домом Хью Харкнесса. Нильсен говорит, что эти встречи приносили ему ощущение тепла и радости, но вскоре после отъезда мисс Уилки и мисс Стаффорд собрания прекратились.
Один особенный инцидент в школе заставил Денниса серьезно задуматься. В Стрикене пропал старик, мистер Айросайд. Жители деревни всеми силами пытались его отыскать. Деннис с другим мальчиком, Гордоном Барри, искали на берегах реки Уги за школой и обнаружили его труп: старик тронулся умом, вышел посреди ночи из дома в одной пижаме, упал в реку и утонул. Когда его труп выловили из реки и занесли вверх по холму, Нильсена больше всех остальных травмировало увиденное. «Он напомнил мне моего дедушку. Этот образ прочно зафиксировался в моем сознании… Я никогда не осознавал реальность смерти».
Образ любви и образ смерти. Эти понятия все еще существовали для него раздельно в то время, но уже начали формироваться в подсознании и постепенно дрейфовать навстречу слиянию и спокойствию. За все годы учебы у Денниса не случилось никакого сексуального опыта, даже самого минимального – а это уже само по себе достаточно необычно для мальчика-подростка. Тем не менее у него имелась эмоциональная привязанность, о которой он никогда никому не говорил. В классе его сестры Сильвии учился один мальчик, обожаемый Деннисом издалека. Во всей школе только он способен был заставить его нервничать. Он казался Деннису прекрасным, загадочным и не таким, как все. Будучи сыном местного министра, этот мальчик говорил с отличным от других акцентом и излучал ауру некой холодной уверенности. Деннис чувствовал себя рядом с ним недостойным и стыдился этого. Он так и не осмелился приблизиться к нему, лишь наблюдая за ним издали на площадке: каждый раз, когда он пытался к нему подойти, ноги его тряслись, как студень. Он никогда не говорил с ним лично (звали мальчика Эдриан), хотя однажды ему удалось побеседовать с его матерью и даже зайти к нему домой. Стоило ему подумать о нем, как его охватывало глубокое чувство вины, смутное, тревожное и беспричинное.
Следующая его симпатия была еще менее взаимна: мальчик по имени Пьер Дюваль – иллюстрация в учебнике по французскому. Деннис обнаружил, что реагирует на эту картинку так же бурно, как и на Эдриана ранее. Тот факт, что картинка не двигалась, ничуть не умалял ее привлекательности – напротив, только увеличивал.
В раннем подростковом возрасте Деннис спал в одной кровати со своим братом Олафом, старше его на два года. Однажды ночью он больше не мог сдерживать свое сексуальное воображение, так что, дождавшись, когда брат крепко уснет, он расстегнул свою пижаму и начал исследовать себя. Тело рядом с ним не двигалось и лежало тихо, словно безжизненное. Олаф, по всей видимости, проснулся, поскольку, когда Деннис понял, что член брата возбужден, он остановился. После они никогда об этом не говорили.
Когда он лежал по ночам без сна, иногда он слышал, как скрипят пружины в родительской спальне. В это время он чувствовал ярость и отвращение и после не мог успокоиться еще какое-то время.
Когда Деннис покинул школу в пятнадцать, он был все еще девственником и не имел романтических отношений. У него не было никакого «лучшего друга», никаких волнительных открытий с другими мальчиками или желания постичь таинственных девочек. Но эмоционально он испытывал возбуждение три раза, тремя разными способами, гарантировавшими, что он не будет отвергнут: с далеким кумиром, с неодушевленным рисунком и со спящим телом.
По школьной программе Деннис получал в целом хорошие, но не самые лучшие отметки. Ему превосходно давалось рисование, и, казалось, ему суждено будущее в области искусства – если бы только он сумел избавиться от своей угрюмой летаргии, рожденной из смутного, но настойчивого ощущения, что прежде всего ему нужно сбежать из тесного Стрикена, подальше от смирившихся с бедностью родителей. Он только знал, что по какой-то причине отличался от остальных. Семья настаивала, чтобы он пошел работать в «Консолидацию пневматических инструментов» и, как дядя Роберт Ритчи, поднялся по карьерной лестнице с помощью вечерних курсов. Такая перспектива его не привлекала: ему не хотелось весь остаток жизни провести в Абердиншире. Чтобы чем-то себя занять, он проработал несколько недель на консервном заводе Маконохи во Фрейзербурге, где в его обязанности входило снимать банки с сельдью с конвейерной ленты и опускать их в томатный соус, а потом ставить их в металлические барабаны. Все это время он не прекращал думать о том, как избавиться от сдерживающих его факторов и развеять скуку, а заодно перестать чувствовать стыд. Ответ пришел к нему однажды вечером.
Деннис сказал матери, что решил пойти в армию. Это означало новые возможности: путешествовать, полностью порвать с прошлым и время от времени ездить на поезде в другие страны по обмену. Он решил, что будет поваром. По словам его матери, она думала, что он займется каким-нибудь искусством, однако он ответил, что готовка – такое же искусство, как и все остальное. В армейском вербовочном пункте на Маркет-стрит в Абердине Деннис прошел вступительные испытания и был проинструктирован начать службу в сентябре 1961-го. Он подписался на девять лет службы, полный оптимизма. Адам пришел проводить его на вокзал.
Помню, как стоял на перроне на железнодорожном вокзале Стрикена. С собой у меня были только потрепанный чемодан и пальто. Мне было пятнадцать. Шел дождь. Большой паровоз приехал и забрал меня, медленно выдыхая дым, к началу новой жизни. За всю дорогу я ни разу не оглянулся: знакомые образы и туманы рассеялись, когда впереди я увидел ясное голубое небо. Я покинул Абердин на ночном поезде до станции Кингс-Кросс. Меня поразил новый железнодорожный мост через Ферт-оф-Тей, когда мы проезжали мимо: трагические останки упавшего старого моста все еще стояли на месте…
Следующим утром мы приехали в Лондон. Плутая по улицам, я дошел до метро, чтобы доехать до станции Ватерлоо. Там я поехал на поезде до Олдершота и взял такси. Я поселился в бараках Святого Омера (крыло для учеников повара): теперь я состоял в армейском корпусе общественного питания, полк «А» подготовки младшего командного состава.