— Ну давай, еще чуть-чуть, вот туда, — пояснила Молли.
Коричневая жижа уже доставала ему до пупа. Это выглядело так, будто его тело наполовину погребено в мягкой земле.
Он почувствовал, как что-то коснулось его. Он замер на месте.
— Что там? — спросила Молли, поднимаясь.
Он осторожно опустил руку в жижу и провел вокруг. Дальше. Дальше внизу. Теперь и верхняя часть тела исчезла в теплом море, и только лицо оставалось на поверхности.
— Ты что-то нашел? — Голос Молли звучал тревожно и взволнованно.
Когда рука Ханса Кристиана показалась на поверхности, она сжимала маленькую ладонь. Он сам был удивлен не меньше Молли. Сначала ему захотелось закричать и выпустить ее. Вместо этого он потянул.
Вслед за кистью показалось запястье. Потом плечо.
— Вытащи это… на берег, — сказала Молли и спрыгнула из лодки на землю.
Ханс Кристиан пытался управиться с ношей и крепко держать ее в руках. Это было легко в озере, но когда он достиг берега, стало тяжелее. Он чуть не потерял равновесие, выбился из сил и устало повалился на землю.
Это труп. Женщина. Останки женщины. Обнаженной женщины.
Молли тихонько вскрикнула.
Кожа женщины была коричневой, нечистоты окрасили ее. Она была ниже ростом, чем Молли, и еще худее. У нее были длинные волосы, возможно, они были светлыми, и черты лица казались весьма приятными.
Но он смотрел на другое. Как и у Анны, ей что-то пришили, и два кома на бледной груди выглядели на ней чужеродно.
Молли села рядом с ним.
Он не мог ничего сказать, только показывал на швы.
Молли села рядом с ним, и он увидел, как она вытирает слезы рукавом.
— Это плохая работа, хуже, чем у Анны, — сказала она и показала на тело, пока он пытался стереть коричневые пятна с ног влажной травой и своими чулками и поспешно потянулся к одежде.
— Возможно, она еще была жива, когда он делал это, — сказала Молли.
Эта мысль не могла принадлежать человеку, это была поистине чудовищная идея.
— Или, может быть, — сказал Ханс Кристиан, — может, он начал с нее здесь и стал более искусным к тому моменту, когда он… зашивал твою сестру, — сказал он, тщательно пытаясь подбирать слова. Каждое из них звучало ужасно.
— Это один и тот же человек, — сказала Молли, глядя на него опустевшим взглядом. — Вот твое доказательство. Теперь ты можешь пойти с ним к Козьмусу.
— Да, — сказал он в надежде, что она права. Он поднялся и подошел к двум мужчинам, оглядываясь на нее. Она держала покойницу за руку и что-то ей говорила, но слов он разобрать не мог. На это горе невозможно было смотреть даже издалека. Ханс Кристиан договорился с ними, чтобы тело отвезли обратно в город, в полицию. Старший предложил отправить тело в покойницкую завтра на барже, которая отплывает туда рано утром с причала неподалеку.
— Я кое о чем подумала, — сказала Молли, когда он снова к ней подошел. — Я не уверена в том, что с тебя снимут обвинения только потому, что мы ее нашли.
— Что ты имеешь в виду? — справился он.
— Тебя могут обвинить в еще одном убийстве. Откуда начальник полиции узнает, что ты не убивал ни Анну, ни эту несчастную? Как ты это докажешь?
Он посмотрел вниз, раздумывая, как все могло быть так сложно.
— Разве ты не понимаешь? — спросила Молли. — Тебе необходимо найти его. Нам необходимо найти его. Возможно, он не остановится, возможно, он продолжит убивать девушек. И резать.
Он пожал плечами, но она была права. Все дело было как лужа нечистот, в которой он только что побывал. Но нет другого выхода, кроме как нырнуть в нее.
Он взмахнул своим носовым платком и прижал его ко рту, потом сел на корточки и осмотрел тело. Хотя она была худой, она выглядела довольно крепкой, с сильными руками, бедра были толще, чем у Ханса Кристиана, и более жилистые. Было сложно определить ее возраст. Он осторожно вытер ее платком. Коричневые пятна только еще больше размазались.
— Пойду найду воды, — сказала Молли и пошла в дом золотарей, чтобы наполнить деревянную бадью водой из колонки. Вскоре она вернулась и омыла тело.
— Красивая, — сказала Молли. — Но она не проститутка. Я никогда не видела ее раньше.
— Хмм, — сказал Ханс Кристиан и взял руку женщины, чтобы рассмотреть ее. — Выглядит так, будто она много работала руками, ногами и кистями, возможно, она работала в пекарне.
— Или была танцовщицей, — сказала Молли.
— Не думаю, — сказал Ханс Кристиан и посмотрел на ногу покойницы. Истрепанная веревка была крепко привязана к левой ноге. На обеих лодыжках остались раны от веревки. И на обоих запястьях, как он теперь увидел. — Ее крепко связали. Обездвижили.
— Но у нее раны не такие, как у Анны, и нет заноз на ногах, — заметила Молли и вылила на девушку еще воды, чтобы можно было рассмотреть кожу. Ханс Кристиан отжал платок и протер руки.
Он вдруг внимательно посмотрел на руки мертвой женщины.
— Я знаю, что это за руки, — сказал Ханс Кристиан. — Кожа, она отбелена. Белая под ногтями.
— Может, это из-за озерной грязи? — спросила Молли.
— Нет, посмотри, подмышки и локти не такого цвета, но много белизны на лице и плечах.
Молли покачала головой.
— Что это значит?
— Я знаю этот цвет, моя мама выглядела так же. Она по много часов работала в холодной воде, стирая одежду для богатых. — Ханс Кристиан поднял взгляд. — Нам нужно в белильню, эта девушка была прачкой.
Глава 20
В этом должен быть какой-то смысл. Во всем. В том, что его подозревают. В том, что убийца резал своих жертв. Что одна девушка — проститутка, как его сводная сестра, а другая — прачка, как его мать. Или это простое совпадение? Маленькая дьявольская игра в прятки. Потому что гулящие и прачки — низшие существа в обществе? Легко достать, легко избавиться. Если он выяснит, кем была та прачка, может, он сможет узнать, была ли она связана с Анной? Может, у них были общие знакомые?
Маленький пароход разрезал волну, и Ханс Кристиан сидел на форштевне[30] и надеялся, что свежий морской воздух смоет с него запах смерти и нечистот, который навсегда поселился у него в носу, хоть он и вымылся свежими водорослями в морской воде. Ханс Кристиан путешествовал подобным способом третий раз в жизни, и каждый раз он удивлялся, глядя на столицу, на ее многочисленные башни и шпили церквей, поблескивавшие, когда пароход качался на волнах. Здесь были слышны только крики чаек с облаков и шум вращавшегося двигателя. Он завораживал его. Удивительно, как огонь и пар могут оживить массу мертвого металла.
Первым его путешествием на пароходе была поездка в Орхус. Ему разрешили посмотреть механизм, его невероятные части, вращавшие огромное колесо. Все так внезапно меняется. Скоро никто не будет ходить пешком по земле, люди просто будут перемещать свои дома с помощью огромных колес, приводимых в движение паром.
Теперь они снова двигались к берегу, в небольшую гавань под названием Сюванг к северу от Копенгагена. Путешествие на пароходе из города сэкономило им немного времени, но в первую очередь позволило им покинуть Амагер без документов. Молли нужно было вернуться в город с Мари.
Он спрыгнул на землю и кивнул капитану головой в благодарность за поездку. Полицейский шел по набережной и разговаривал с батраком, катившим повозку со шкурами. Ханс Кристиан прошел в арку и попал в маленький двор. Над ним простирались сломанные крылья мельницы, которые как раз чинил подмастерье на кривой приставной лестнице, удерживаемой от падения его пухлой женой.
— Белильщицы? — крикнул он им.
— Мимо новых табачных плантаций, около кустов после хлопковой фабрики, — закричала ему в ответ жена подмастерья. — Вы еще с дороги услышите, как они сплетничают, — пояснила она, и подмастерье на лестнице ухмыльнулся.
Потом он начал лучше ориентироваться.
Он узнал широкий мост Остербро и Блегдамсвей[31], куда однажды приезжал с Эдвардом. Прошел мимо груды камней и низких заборов. Вот и маленький домик, тонувший в кустах увядающих роз, и каретник с открытой мастерской. Хотя казалось, что большой город все растет и растет вширь, суета и шум затихали за городским валом, где люди бегают с места на место в своих пыльных башмаках. Он прошел то, что должно было быть табачной плантацией, с растениями, обрезанными до высоты колена.
Ханс Кристиан прислушался к голосам и сплетням, разносившимся по воздуху. Это хорошо: звук ударов, криков и занимательных историй.
Он сошел с дороги, прошел мимо пары больших деревьев к открытому месту, поросшему травой. Сначала он подумал, что в траве лежали люди, но потом он понял, что это была разложенная одежда. Платья, рубашки, брюки, нижние платья и белье всех цветов. Снаружи, у низкого чана, стояло тридцать прачек, возможно, больше. Большинство из них склонилось над камнем и било по белью палками. Несколько из них стояло у берега, где вода сбегала в чан, и полоскали белье, чтобы потом скрутить, выжать его и повесить сушиться на солнце.
Когда он вышел из-за деревьев и подошел к бассейну, наступила тишина. Одна из женщин, отвечающих за белильню, подняла голову.
— Вы, должно быть, заблудились. Портной живет дальше по дороге.
Может, она намекала на его поношенную одежду? Дыра на рукаве куртки. Теперь все остальные женщины тоже смотрели на него. Это его смутило.
— Нет, — сказал он. Как ему это объяснить? — Я ищу одну молодую девушку.
— Все мужчины так делают.
Комментарий вызвал у остальных женщин смех. Белильщица бросила какое-то белье на край бассейна, откуда остальные женщины забирали его и разложили на траве.
— Я имею в виду… — попробовал он снова. — Дело в том, что она, скорее всего, здесь, вы должны ее знать, ей должно быть лет шестнадцать-восемнадцать, возможно, старше. И довольно симпатичная, я думаю.
— Да, так что это не может быть ни одна из нас, — сказала белильщица, и все снова засмеялись, и он не смог найти быстрый ответ.