— Женщина, меня от тебя тошнит.
— Ты обещал сказать это, Фриц. Что это будет легко. Но это все еще только игра, и ты это обожаешь.
Фриц? Это что, принц, тот самый принц Фредерик, муж принцессы Вильгельмины, зять короля? Молли слышала слухи, истории о нем и его неутолимой жажде иметь как можно больше молодых, красиво сложенных, пригожих женщин. Но хотя она знала, что такое неутолимый голод мужчин, она никак не могла поверить во все эти дикие истории. Теперь она сама убедилась и поняла, что испытывает сочувствие к вечно раздраженной принцессе.
— Ты ничего не понимаешь, женщина. Это не так просто, как ты думаешь. Это не я решаю. Пока. Они отошлют меня прочь. Я изгнанник, человек без родины, ты это понимаешь? Как ты думаешь, что произойдет, если сейчас я это расскажу? Они говорили о том, что отошлют меня в Исландию. Добром это не кончится, уж это я обещаю.
— Ну тогда, Фриц, все кончено, — сказала модистка и вернула корсет на место. — Кончено навсегда.
Быстро все случилось, подумала Молли. Если модистка сейчас пойдет по лестнице, то ее заметят. Молли поспешила вниз по ступенькам, осторожно вниз, осторожно назад, вниз и за дверь.
Дверь скрипнула. Слишком громко.
— Послушай, что это было? — спросил мужчина.
Молли быстро выбежала в рыцарский зал. Ее сердце стучало, и она на всех парах уносила ноги. Она услышала, как отворилась потайная дверь, и мужчина закричал:
— Кто здесь? Стоять.
Она уже сбегала по лестнице через кухню. Она вспомнила, что забыла блюдо, но надеялась, что оно не приведет к ней. Горничные пробегали мимо нее. Виночерпий дегустировал вино вместе с двумя поварами и церемониймейстером, известным благодаря своему черному парику. Она повернула налево к хранилищу капусты в ящиках, кроликам на крючках и грецким орехам в мешках. Села на скамейку в углу и призадумалась.
Она не могла понять, что именно она увидела. Она никак не могла связать это с Анной и погибшей прачкой. Но модистка связывала все. Только пока неизвестно, как именно.
Но в комнате модистки есть маленькая книжка.
Молли была почти уверена, что там было написано все. Все ответы, в которых она нуждалась.
Если бы она только умела читать.
Глава 6
Когда белый сменяется красным в туннеле.
Это не могло быть случайностью. Или могло? Ханс Кристиан прошел вдоль гавани, опустил картуз пониже, все время чувствуя, что за ним кто-то наблюдает. Что осталось совсем немного, и его снова арестуют, заточат обратно в тюрьму или подведут прямо под лезвие топора. Но на улицах обычная суета: вот мастер чинит тачку, вот несколько молодых людей слегка подшофе покидают трактир с книгами под мышками.
Как и другие торговые компании, перевозившие товары по морю с разных концов света, Датская Вест-Индская компания располагалась в порту. Хансу Кристиану не хотелось ни у кого спрашивать дорогу. Это могло вызвать шум, люди могут удивиться, что делает здесь посторонний. Будут спрашивать, чьи поручения он выполняет, кого он ищет, может, даже попросят документы, которых у него нет. Так что вместо этого он рассматривал инженеров, обслуживавших краны, и сильных рабочих, разгружавших ящики и мешки с корабля. Ящики высотой с человеческий рост поднимались с поручней с помощью тросов. Может быть, это были китайские вазы, упакованные в шелк, вату и старую солому, или бивни индийских слонов. Повозки разъезжали туда-сюда по набережной и развозили редкие растения в богатые оранжереи. Он посмотрел на холодные пакгаузы, уставленные сельдью в бочках, и большой зал, где купцы постукивали своими трубками в сторону друг друга и заключали крупные сделки.
Но все еще никаких следов сахара.
В порту начали сгущаться сумерки, и туман стелился над водой.
— Эй! Что вы здесь делаете?
Грубый голос раздавался из-за спины Ханса Кристиана и заставил его повернуться.
— Посторонние сюда не допускаются. Кого вы ищете?
У Ханса Кристиана сердце в пятки ушло. Способность трезво думать исчезла под натиском этого резкого голоса. Он все еще на достаточном расстоянии, сутулый человек. Хансу Кристиану нужно было просто уйти, но ноги словно приклеились к мостовой.
— Я доставляю нотификацию аппаратус, — крикнул Ханс Кристиан в сторону городового и поспешил за угол первого попавшегося пакгауза. Нотификацию аппаратус? Откуда только это взялось? Этого он не знал, но хорошо понимал, что выдуманные слова морально уничтожают самодовольных людей и действуют на них как мощный удар кулака. Но, очевидно, не на этого. Ханс Кристиан слышал за собой голос:
— Выходи, я знаю, что ты там.
Ханс Кристиан даже и не подумал выйти. Напротив, он рванул прочь.
Мужчина шел за ним? Он предупредит других городовых? Расскажет им, что вор бродит по порту? Ханс Кристиан слышал, что порт прямо-таки кишит укрывающимися жуликами и грабителями. За ящик экзотических специй можно выручить много денег. Недавно городового убили и сбросили в море, когда он попытался остановить шайку воров.
Но он не вор. И совершенно точно не убийца. Хорошо бы, если бы остальные в мире это поняли. Он не желал ни красть, ни как-либо еще вредить людям. Он был жертвой. Жертвой преступления, которого он не совершал. И поэтому он рыскал здесь в темноте.
Солнце заставило его остановиться.
Солнце над фронтоном пакгауза. Длинные лучи светили с крыши.
Вот она снова. Датская Вест-Индская компания. Он подошел ближе. Обошел здание, держась за стену, ища вход. Дверь нашлась с задней стороны, рядом стояли прогнившие ящики и несколько разбитых сплавных бревен, привезенных сегодня с утра. Скорее всего, их оторвали от разбитого корабля, который курсировал вперед и назад по Атлантике на новый континент, где каждый может стать золотоискателем, если только сможет пересечь море и победить благородных дикарей, которые живут там на деревьях. Ханс Кристиан немного постоял и представил себе страну, такую пустую и большую, как Америка, где быки пытаются сбросить наездников, а человек может жить сам по себе, без надзора и ограничений. О нет, об этом сейчас не стоит думать. Ему нужно попасть внутрь. Он взялся за дверь, но она оказалась заперта. Конечно, она была заперта. Ханс Кристиан выставил плечо вперед, используя свой вес, но дверь даже не шелохнулась. Он сделал пару шагов назад и посмотрел на окно. Оно было расположено не очень высоко, но было заперто. Все в нем говорило убираться, идти домой. Это его раздражало. Как его нос и вечно сонные глаза раздражали его, когда он стоял перед роговым зеркалом. Как раздражало его тело, в котором не было ровным счетом ничего хорошего. Ему совершенно не хотелось ползти вверх по стене и залезать в окно. Совершенно. Почему он не был Аладдином, которому нужно было исследовать все вокруг и бросить всем вызов? Тогда бы он быстро забрался в пакгауз и вскоре бы доказал всем свою невиновность. И директору полиции, и всем, кто ему не верил. Но он нерасторопный. И никакого проблеска свободы больше не различить, так темно стало в порту.
Он прошел к ящикам, взял несколько из них и получил занозу под ноготь.
Двух ящиков должно было хватить. Их можно поставить один на другой и влезть в окно.
Он услышал голоса там, с другой стороны пакгауза. Они его искали. Он торопился. В спешке он влез локтями на верхний ящик и подтянул свое худое тело. Ноги барахтались. К нему пришло ужасное воспоминание. Балетная школа. Тогда он мечтал посвятить свою жизнь балету. Все усилия и унижения, через которые он проходил, пока его учителям и всему театру не стало ясно, что он был неуклюжий, неловкий и мрачный. Не подходил для занятий балетом. Единственное, что он от этого получил — чувство собственного благородства. Оно привело его в Королевский театр, дало ему место в труппе под началом одаренного Да-лена и даже роль в балете «Армида», но дальше дело не продвинулось. Его ноги и прочие части тела работали отдельно друг от друга. Критики больно жалили. Первая проба того, что ожидало его в будущем.
Наконец он оказался наверху. Ему пришлось приложить немало сил, чтобы широко раскрыть окно. Подтянув одно колено к груди, он проскользнул в него, как угорь.
Итак, он был внутри. И услышал, как за ним бахнуло окно.
Сначала было очень темно, затем белый лунный свет стал проникать в окна. И он мог видеть винтовую лестницу, склад с такими забитыми полками, что они разделяли надвое большую комнату, как стена. Он спустился вниз мимо длинных полок с товарами. Воздух был сухим. Некоторые мешки были открыты, другие накрепко завязаны. Он слышал запах сухофруктов, странных семян и небольших ростков, чья форма и листья были ему незнакомы. В шкафу стояла пара мешков сахара, похожие на те, что он видел в чайном салоне. Ханс Кристиан открыл их и посмотрел внутрь. Засунул внутрь руку и пощупал вокруг. Он не белый, а коричневый и грубый.
Доносились голоса снаружи. Они звучали постоянно. Если его поймают внутри, то вызовут полицию. И все будет кончено. Сначала убийца, потом вор. Нужно было сидеть спокойно.
Он различил перед собой приоткрытую дверь. Крепко взялся за дверную ручку, и старые дверные петли с трудом поддались. Он проник за дверь. Еще больше того же содержимого на полках с товарами и добром. Под ногами что-то хрустело.
Он поднял гранулку двумя пальцами и понюхал ее.
— Сахар, — прошептал он.
Пакгауз выше других зданий в порту. Шесть этажей. Сначала Ханс Кристиан удивился, что там не было ни одного человека. В некоторых других зданиях что-то делали, но, может, дело было во времени суток, а может, сейчас был не сезон для сахара. Но он так и трещал под ногами, весь пол был усыпан сахаром.
В конце комнаты из стены торчала труба. Ханс Кристиан осмотрел конструкцию. Ящики с пустыми мешками были выставлены перед соплом трубы. Он представил себе, как кто-то прикрепляет к трубе мешок, и он наполняется сахаром, который сыплется по трубе со склада, расположенного справа. Он провел рукой в темноте и провел пальцами по сторонам, вынул руку и осмотрел ее в желтом лунном свете.