Дом располагался в тени. Пара глубоких трещин пробегала по известковой стене. На двери было написано Кригер. Других имен не было. Дверной звонок не издал ни звука, и ему пришлось дергать за него много раз до того, как ему открыли дверь. Лицо с другой стороны чуть не заставило его сделать шаг назад. Женщина выглядела слабой и бессильной. Возможно, она была больна. Хотя она и была наполовину скрыта во тьме, она выглядела почти так, будто ее наметила своей целью сама Смерть. Кожа не имела никакого цвета, но глаза были почти притягательны, и лицо красивым.
— Кригер? — спросила Молли.
— Да, — ответила женщина своим напряженным голосом. Она посмотрела на Ханса Кристиана и Молли. — Кто вы?
— Мы ищем вашего мужа, — ответила Молли.
— К сожалению, я не замужем, — сказала женщина, пытаясь закрыть дверь.
— Мы недавно узнали, что здесь живет офицер с таким именем, — ответила Молли.
— Может быть, вы имели в виду моего брата? Северина?
— Ваш брат, да. Он дома? — спросила Молли.
— Северин не показывался здесь вот уже несколько недель, — ответила она и посмотрела в темноту дома. В ее глазах отражалась боль. Она взяла себя за грудь. — Он посвятил свою жизнь морю и служению короне. Вы должны извинить меня. У меня важное дело.
— Конечно. Разрешите только задать вам последний вопрос. — Молли протянула ей носовой платок. — Вы это узнаете? У вашего брата есть подобная вещь?
Женщина посмотрела на него.
— Разрешите мне взглянуть, — сказала она, крепко ухватившись за него. Тщательно изучила его. И протянула обратно Хансу Кристиану. — Я так не думаю. Я никогда его не видела.
Ханс Кристиан взял платок обратно и затолкал обратно в карман пиджака.
— Спасибо, фрёкен Кригер, — ответил он.
Следующего в списке звали Карлсен.
— Что там написано? — спросила Молли, держа перед собой список.
— Дельфинегаде[60], — сказал Ханс Кристиан, обдумывая произошедшую встречу с фрёкен Кригер у себя в голове. Он еще не рассказывал об этом Молли, но если те видения, которые приходили к нему в палате для душевнобольных, имели какой-то смысл, то убийца был мужчиной, по тем или иным причинам пытавшийся превратиться в женщину. Но фрёкен Кригер, скорее всего, все-таки была женщиной, да к тому же была явно больна. Этого мужчина изобразить бы не смог, это все-таки был не спектакль. Ханс Кристиан имел подобный опыт, он много раз участвовал в театральных постановках в балете или водевиле. Но все же печать какой-то странности лежала на фрёкен Кригер. Ханс Кристиан не мог прямо сказать, что же это было такое.
Молли знала дорогу и уверенно шла по ней. Нужно было пройти по Адельгаде, потом по Элсдюргаде[61], завернуть за угол на Дельфингаде, которая была чуть шире других улиц. Один дом походил на другой как две капли воды. Молли постучалась.
— Отто спит, — раздался голос маленькой женщины, когда она открыла дверь. — Что он натворил?
— Разрешите нам самим поговорить с вашим мужем, уважаемая, — сказал Ханс Кристиан, пытаясь достичь того самого тона и высоты голоса. Он уже знал, что многие жильцы этих квартир уже встречались с Козьмусом.
Это сработало. Женщина отошла в сторону.
Они осторожно вошли в гостиную, миновав темную прихожую. Хансу Кристиану пришлось наклоняться каждый раз, когда ему приходилось проходить под тяжелыми деревянными балками на потолке. Альков в углу был завешен клетчатыми гардинами.
— Отто? — спросила жена. Она отодвинула гардину в сторону и потянула за большой палец ноги. — Отто, ну вот теперь за тобой послали.
Ханс Кристиан осмотрел гостиную. Как живет убийца? Можно ли увидеть образ человека по вещам, которые его окружают? Нет, это была полная ерунда. Зло нельзя прочитать по изящной комнате и фарфору. Оно жило не в крупных и мелких вещах, а в людях. Но взгляд все равно сам собой бродил по стенам, полкам и прялке. Рядом с печной дверцей висела сабля. С другой стороны висела картина, изображавшая морскую баталию, может быть, Копенгагенское сражение.
Речь идет о жажде, напомнил Ханс Кристиан самому себе. Жажде стать кем-то другим, не тем, кем сотворен этот человек. Жажда жила в самой глубине сердца убийцы. Она была такая сильная, такая жестокая, что заставила его убить человека.
Он вспомнил дом своего детства в Мюнкемёллестреде. Каждый день с восхода до захода солнца отец сидел со своей болванкой и рожком для обуви и пытался починить подошвы и каблуки на деревянных башмаках бедняков, сапогах и сандалиях за сущие гроши. Но в своем сердце отец всегда мечтал стать кем-то другим. Сначала он мечтал стать адвокатом и использовать свою силу представлять аргументы в пользу дела. Позже он мечтал зарабатывать на жизнь как солдат и снискать славу и состояние в Наполеоновских войнах. Но о карьере адвоката сапожник не мог и мечтать, а поле боя не могло закончиться ничем иным, кроме как кратковременной встречей со Смертью, которая в итоге и забрала его после того, как он вернулся домой с войны. Он умер, все еще полный жажды жизни, которую он так никогда и не получил.
Жажда как ночной кошмар, как болезнь крови.
— Кто вы? — проквакал мужчина. Отто. Он выполз из кровати. Неряшливая рубаха свисала с его тела, имевшего почти бледно-зеленый цвет. Он исчез в другой комнате. Стул со скрипом проволокли по полу, открыли шкаф. — Должно же у человека быть право надеть брюки? — пояснил он.
Ханс Кристиан попытался сравнить голос Отто с голосом человека в белой маске на балу в замке.
— Вы левша? — спросила Молли, пока мужчина одевался.
— Я такой же правша, насколько им можно быть с тремя оставшимися пальцами, — сказал Отто, помахав правой рукой, на которой не хватало двух пальцев.
Молли послала Хансу Кристиану вопросительный взгляд. Это был он?
Он этого не знал.
На подоконнике лежала бутылка с трехмачтовой шхуной в небольшом море. Должно быть, поместить его внутрь было трудной работой. Требовался пинцет, ловкость пальцев и долгие часы тяжелой сосредоточенности.
— Вы, конечно же, из Организации помощи ветеранам морского флота? — спросил Отто и заправил рубашку в пару брюк, пока Ханс Кристиан осматривал его. Рост сходился с ростом убийцы. И сложение, насколько помнил Ханс Кристиан. Глаза были близко посажены, а нос был плоским, как у драчуна, но голос? Было сложно понять.
Ханс Кристиан протянул Отто платок.
— Это ваш?
Мужчина покачал головой.
— Здесь написано А. В. К., я не знаю никого, кого бы так звали, — сказал Отто и взял носовой платок так, чтобы Молли его забрала. Отто продолжил рассказывать о поддержке в форме ломтя хлеба и фляжки крепкого вина и просил оказать ему поддержку как ветерану, пострадавшему в сражениях.
Но затем что-то привлекло внимание Молли. Она, не говоря ни слова, показала Хансу Кристиану платок, показывая на небольшую деталь на ткани. Красное пятно, почти на нем исчезнувшее.
— Оно все время здесь было? — шепнул он.
Она покачала головой.
Ханс Кристиан потрогал пятно. Оно все еще пачкалось. Немного, но достаточно для того, чтобы стало ясно, что его посадили недавно. Он осторожно попробовал оставшуюся на пальце каплю на вкус. Она оказалась сладкая и немного клейкая, но он сразу понял, что это было.
Это была кровь.
Ханс Кристиан уставился на пальцы Отто, на пальцы Молли, на свои собственные пальцы. А потом он понял, что был только один человек, державший его в руках достаточно долго, чтобы испачкать кровью. Он довольно сильно потянул Молли за собой к выходу из гостиной, прямо к двери. Отто остановился на полуслове и посмотрел им вслед.
Молли смогла только махнуть Отто рукой, и затем они оказались за дверью.
— Куда мы идем? — громко спросила она у Ханса Кристиана, пустившегося в бег. — Подожди меня.
Они побежали назад, тем же путем, каким пришли. Ханс Кристиан все время пытался понять непонятное. Как мужчина мог жить в теле женщины? Это было так дико, странно, но все же так логично, что он не смог сформулировать это и произнести вслух. Он покачал головой на собственные рассуждения. Должно быть, его фантазии убежали вперед него, притом уже не в первый раз. Разумеется, фрёкен Кригер не могла быть мужчиной. Когда они почти подошли к дому, где они были совсем недавно, они ускорили шаг. Ханс Кристиан постучался. Один, два, три раза.
— Фрёкен Кригер, — позвал он. — Фрёкен Кригер.
«Возможно, мадам Кригер вышла за покупками как раз после их визита. Либо она все еще внутри, но боится их впустить, — подумал он. — Вроде она сказала, что у нее было какое-то важное дело?»
Молли подала знак и приложила ухо к двери.
— Что это? — Ханс Кристиан не мог ничего расслышать.
— Там кто-то есть. Голос.
— Что он говорит? — спросил Ханс Кристиан.
— Он говорит «заходите». Или «уходите». Сложно что-то расслышать.
Они посмотрели друг на друга. Он не был уверен, что у него хватит на это смелости. Вдруг убийца ждет их с другой стороны? Но он не успел ни сказать, ни сделать что-либо до того, как Молли взялась за дверную ручку и толкнула дверь.
Глава 9
Ханс Кристиан все же вошел. Дом был темным, только несколько редких солнечных лучей смогли проложить себе путь через щели в ставнях.
— Фрёкен Кригер? — позвал он.
Теперь они смогли лучше расслышать голос, все еще слабый.
— Я не могу спуститься, — сказал он, и что-то в нем звучало знакомо.
Лестница вела наверх, на второй этаж.
Слева от лестницы был небольшой кабинет. Ханс Кристиан наклонил голову в низком дверном проеме и посмотрел вокруг. Старые часы тикали, вертелись стрелки. Он и правда стоял в доме убийцы? На стене над зеленым диваном висела картина, изображавшая шхуну с парусами, раздутыми ветром. На столе лежали ножницы и перо. Он вернулся назад. Пол был присыпан песком и аккуратно подметен. Он потрескивал при каждом шаге. Низкая дверь, ведущая во двор, стояла открытой и хлопала на ветру. Ханс Кристиан просунул голову наружу. Это был ухоженный двор. В углу стояла бочка. Из нее смог вырасти розовый куст, и дровяной сарай за ним почти исчез. Пара куриц беспокойно захлопали своими подрезанными крыльями.