— Ханс Кристиан? — Молли стояла позади него. Она подошла к нему поближе. — Нам нужно уходить. Идти в порт.
— Почему в сундуке проделаны отверстия?
Никто из них не смог ничего сказать, теперь они оба уставились на сундук. Черные дыры.
— Юханна, — прошептал Ханс Кристиан.
Он взял большой молоток из ящика с инструментами, поднял его над замком на сундуке и ударил один раз, затем второй и третий. Тогда замок поддался, и дужка выпала из крепления. Он взял крышку сундука и поднял ее вверх.
Внутри ничего не оказалось. Только отверстие с небольшим отделением, наполненным лоскутами, пуговицами, иголками и нитками. Больше в нем не было ничего.
— Ничего тут нет. Пошли уже, — снова повторила Молли. — Если Северин уплывет вместе с принцем, будет уже слишком поздно.
Слабый звук. Ханс Кристиан был почти уверен. Он приложил палец ко рту и наклонил голову поближе к сундуку.
В то же мгновение он схватился за верх ящика и разворошил его, выбрасывая все тряпье через голову во двор. Он добрался до дна сундука. Поднялась волна зловония.
На него уставилась пара небольших глаз. До ужаса испуганных глаз.
Это был маленький мальчик. Он был связан по рукам и ногам, и кляп был вложен в рот. Он пытался что-то сказать, произнести слово, но не мог. Выходили только нелепые звуки.
— Что за черт? — громко выругалась Молли.
Со второго этажа раздался голос сестры.
— Это ты, милый Северин? Ты вернулся?
Нет, подумалось Хансу Кристиану. Милый Северин не вернулся. И уже не вернется. Человек должен находиться в высшей степени отчаяния, чтобы оставить свою слепую сестру и маленького мальчика в чемодане. Только человек, готовый на все, совершит что-то подобное.
Человек, преступивший самого себя. Человек, который больше не является собой.
Теперь этот человек направлялся прямо в порт. Чтобы добраться до своего принца.
Глава 10
В груди мадам Кригер все кололо, жалило и горело огнем. Кожа была чувствительная и натянулась так, будто ее не хватало, чтобы прикрыть плоть. Она чувствовала, как кровь вытекала с подкладки платья, и ткань облепляла ее рану. Она обернулась через плечо. Она знала, что они шли за ней. Это был только вопрос времени, она должна была спешить. Она была так близка.
Мадам Кригер так и не смогла найти пугающую жену капитана, которую можно было уговорить посмотреть за сестрой за один-два скиллинга. Сколько дней и ночей Августа будет мучиться отчаянием в своей комнатушке, пока не встанет с кровати и не спустится в гостиную? Мадам Кригер видела ее перед собой. Как она ходит по комнате, нащупывает предметы и натыкается на них, и с криком зовет кого-нибудь на помощь. Как она в самом конце падает и пытается понять, как ее оставили. Единственный человек, который был у нее во всем мире, исчез, не попрощавшись и не оставив записки. Сколько времени пройдет до того, как Августе придется уйти, чтобы жить как иждивенка в доме призрения для калек?
Мадам Кригер перепрыгивала через помои и грязь на мостовой. Пробежала мимо двух молодых людей, которые выбивали старую лошадиную шкуру, и мимо солдат, которые несли караул на углу Толбудвай. Добропорядочные горожане на Большой Королевской улице с тревогой смотрели в окна, выглядывая городовых верхом на лошадях и наблюдая за беспорядком на улице.
Никто не смотрел на бежавшую женщину.
Ну, может быть, они и смотрели. Смотрели и мужчины, и женщины. На ее приятную глазу внешность, на грудь и на ноги, подчеркнутые элегантным платьем. Они смотрели на несчастную красивую женщину, раскрасневшуюся и взволнованную, на убегающую невинность. Но никто не остановил ее и не попробовал это сделать. Да и зачем им? Ей лучше было убежать. Все женщины бегали от безумцев в бурлящем хаосе, в который превратились улицы. К тому же мадам Кригер была не просто женщиной. Об этом она много думала за последние дни. О том, что она больше, чем просто женщина. Это было больше биологической принадлежности к полу, определявшейся случайным капризом природы. Она сама выбрала быть женщиной. Она была женщиной больше, чем любая другая женщина, больше, чем проститутка, больше, чем принцесса, больше, чем Юханна.
Площадь Святой Анны была совершенно пуста. Обычно в восточном конце раскладывался небольшой рынок, но не сегодня. Только пара рыбников, торговец мясом и бакалейщик осмелились поставить прилавки, да несколько городовых стояли и объясняли тучной фрау с ее помощницей, что они могут без опасений передвигаться по кварталу. Они успокаивали тем, что большинство безумцев уже арестовано и вывезено за город. Мадам Кригер ускорила шаг, на мгновение испугавшись, что сейчас упадет в обморок.
Она поправила шляпку и прошла мимо городовых.
Теперь она сможет туда успеть. На корабль. На «Вечернюю звезду».
Сверкающий просмоленный фрегат, заставлявший два брига в порту походить на крохотные ялики. Белые паруса были опущены. На вершине трех мачт флаги развевались на нежном юго-восточном ветру. Идеальное направление, чтобы править на север. Чайки кружились вокруг набережной как нетерпеливые пчелы. Порт был наполнен суетой. Здесь десятками разгружались тележки и повозки с провиантом, и гудел плотный поток мальчиков, балансировавших по двум трапам с тяжелыми бочками и мешками, загружаемыми на палубу. Грубый мужлан гофмейстер командовал рабочими, дуя в тонкий свисток. Капуста, вяленая треска и свежая солома для сохранения свежести. Коньяк и яблоки для принца. Никто не мог попасть на борт, не получив разрешения пройти от гофмейстера. Он открывал крышку и контролировал, что это и куда кладется.
Мадам Кригер мешкала. Теперь она поняла, что не сможет просто пройти на борт. У нее не было ни документов, ни приглашения. Если бы принц узнал, что она пришла, он бы сразу ее пропустил, но она бы смутилась. Их встреча должна была быть такой же неожиданной, как и в первый раз, когда они увидели друг друга. Мысли снова вернулись к шторму в море и той ночи, когда он упал за борт, как ей пришлось нырять, чтобы найти его в бездне вод. Холодные губы, когда она возвращала его к жизни на берегу, его глаза, которые вдруг раскрылись, искра, пробежавшая между ними обоими, когда их взгляды встретились.
Потом снова защипали иглы на тонкой коже под ребрами, и она почувствовала, как куски холодного чужого мяса прижались к горячей ране. Она была раздражительна, все чувства обострились. Все звуки и движения казались слишком громкими и слишком большими.
Как ей пройти на борт?
Каждый раз, когда опустошалась телега или повозка, скрипя колесами, подкатывалась новая. В очереди ждало еще примерно двадцать повозок. Если ей не повезет, их опустошат, и корабль уплывет, как только последний мешок окажется на борту. Мадам Кригер с близкого расстояния наблюдала, как провиант, бочки и тяжелые ящики проносились по широкому трапу, пока чемоданы, подушки и книги вносили по трапу поменьше. Когда один из мужчин, а именно повар, с которым мадам Кригер доводилось вместе ходить на корабле, затруднился с тем, чтобы загнать большого борова по широкому трапу, остальные мужчины поспешили ему на помощь и оставили небольшой трап без внимания. Мужчины вопили и кричали, когда свинья наконец-то исчезла за перилами. Сразу после этого они вернулись на свои места.
Если бы она только могла отвлечь внимание этих мужчин. Как раз сейчас пришло время для табака. Мужчины закурили трубки, и, казалось, они обсуждали что-то важное, ожидая чего-то. Гофмейстер стоял, уткнувшись глазами в стопку бумаг. Слесарь был уже готов поднять небольшой трап на борт.
— Какой впечатляющий корабль, — сказала женщина с зонтиком от солнца, развевающимся на ветру.
— «Вечерняя звезда», — сказал ее муж, остановившийся около мадам Кригер. — Он же, кажется, один из королевских фрегатов?
«Да», — уже захотела сказать мадам Кригер. Новая грудь горела под платьем. Тошнота снова вернулась, и в этот раз еще сильнее. Может быть, она потеряла слишком много крови?
— Что-то не так? Вы выглядите болезненно, — сказала женщина, но мужчина уже уводил свою супругу прочь. В городе уже отпечатался страх перед болезнями. Ужас перед холерой все время цвел бурным цветом.
Мадам Кригер почувствовала облегчение. Последнее, что ей сейчас нужно, — это вопросы любопытствующих. Пара городовых показалась вместе с директором полиции. Он стоял, сложив руки крест-накрест, и выглядел так, словно лично пришел убедиться, что принца выслали подальше.
И вдруг что-то произошло.
Мадам Кригер видела, как это произошло. Одно событие за другим.
Моряк сплюнул в ведро с рыбьими скелетами. Крыса выпрыгнула из ведра и пробежала по мостовой, между людьми, животными и повозкой с бочками, которая стояла перед кораблем. Хотя шоры на глазах не давали лошади с повозки с бочками испытать страх перед бегством маленького шерстяного животного, она все же сделала быстрый шаг вперед, так что бочка скатилась с повозки и раскололась о камни мостовой с громким шумом. Он испугал лошадь еще больше, чем крыса, и заставил ее встать на дыбы. Женщина закричала и прижала к себе ребенка. Переполох распространился на всех на набережной, кроме пары храбрых мужчин, которые пытались успокоить лошадь, но животное уже было напугано. Чайки кружили вокруг вершины фок-мачты и яростно кричали на прощание. Сначала с повозки скатилась одна бочка, а потом и остальные ее товарки перекатились через край. Сало, картошка и пиво так и полетели во все стороны. Раскатистый смех и ругательства взвились над портом. Городовые подняли глаза, у них всегда был хороший нюх на скандалы. Гофмейстер разбросал свои бумаги и быстро побежал через пустую бочку, чтобы взять лошадь за недоуздок.
«Это была случайность. Цепочка совпадений», — подумала мадам Кригер. И сейчас она привела к тому, что было нужна ей больше всего: отвлечению внимания. Только мгновение, когда за меньшим трапом никто не наблюдал. Мадам Кригер поспешила из своего убежища за повозкой, мимо высокого экипажа с ящиками, прямо на мост. Она не тратила времени зря. Быстро взошла на мост, вверх по крутым ступенькам, над леером и на борт фрегата.