– Скажет, скажет. Он все скажет!
Снова возникла пауза. Но минут через десять француз снова не выдержал:
– Сука, бля! Я поссать могу или нет? Или ты хочешь убрать за мной к приезду хозяина?
Порфирьев поднялся. В самом деле, мужику надо отлить.
Подошел к нему, отстегнул от батареи кольцо наручника, защелкнул его себе на запястье. Затем руки из заднего положения перевел в переднее.
– Вставай! – скомандовал.
Француз, кряхтя, поднялся, разминая затекшие руки, шевеля пальцами, посмотрел с высоты своего роста на Порфирьева.
– Ты что, и в сортир со мной пойдешь?
– Ты что-то имеешь против этого?
– Да и хрен с тобой.
Француз прошествовал в туалет, машинально хотел было закрыть дверь, но Порфирьев успел вовремя подставить ногу.
Облегчившись, француз стал более разговорчивым. Он понял, что его рассекретили и, вероятно, вели от самой границы. А то, что до сих пор не проявлялись, списал на то, что слишком быстро передвигался и четко просчитывал план действий. Снова оказавшись прикованным к батарее, он спросил:
– Ты полицейский?
– Бывший. Сейчас частный детектив.
– На меня как вышел?
– Ты наследил еще во Франции… Слушай, если решил поговорить, давай, что ли, познакомимся. У меня ведь есть только твой фоторобот. Кстати, в полиции вообще не подозревают о твоем существовании.
– Покажи!
Порфирьев достал смартфон, нашел фото француза, подошел к нему поближе, вытянул руку. Француз долго, внимательно изучал свой портрет.
– Кто меня слил?
– Я же говорю, ты еще во Франции наследил. Как все-таки тебя зовут?
– Если хочешь, зови меня Жорж. Или Георгий, как тебе удобнее.
– Так ты кто: француз или русский?
– Это имеет какое-то значение?
– Вообще-то нет, но я не слышал, чтобы французы так чисто говорили на русском.
– А ты со многими французами знаком?
Порфирьев молча, неопределенно покачал головой.
– И какие у тебя на меня планы? – вновь спросил Жорж.
– Для начала доставлю тебя в Москву и сдам своему шефу. Дальше – уже не мое дело.
– Значит, ты за мной от самой Москвы следишь?
– Значит! – подтвердил Порфирьев.
Порфирьев поднялся, вышел на кухню, набрал номер Достоевского.
– Илья? Это беспокоит некто Порфирьев, частный детектив… Успокойтесь, пожалуйста! Бандит обезврежен, пристегнут наручниками к батарее в вашей квартире, дети, надеюсь, уже дома… Да! Я, увы, тоже нахожусь в вашей квартире, поскольку дверной замок взломан, да и типа этого я не могу оставить одного. Меня интересует вопрос, вы когда вернетесь?
Достоевский не совсем понимал, кто ему звонит. Голос вроде бы был другой, телефон тоже, но кто поручится, что это не сообщник? Была включена громкая связь, поэтому Сугробова также слышала весь разговор. И Илья растерянно посмотрел на нее: что делать?
– Может, полицию вызвать? – ответила она на его немой вопрос.
– Илья, послушайте меня. – Порфирьев прекрасно понимал все сомнения Достоевского, но нельзя было ни в коем случае допускать в квартиру полицейских. – Я частный детектив из Москвы, меня нанял президент корпорации «KARA – MAZOFF» господин Сергей Карамазов. У меня задание поймать этого типа и доставить его в Москву любыми способами, но ни в коем случае не привлекать полицию. Это убийца, охотившийся за рукописью Федора Достоевского еще во Франции, где им были зверски зарезаны два человека. И ваша тетя в Семиреченске едва не стала его жертвой. Жертвой могли бы стать и вы, если бы я его, наконец, не вычислил и не прибыл сюда прежде вас… Вы меня слушаете, Илья?
– Да!
– Так вот! Я жду вас, прошу прощения, что в вашем доме без вашего разрешения. Вы мне нужны, чтобы помочь мне найти машину в этом городе. Надеюсь, вы понимаете, что везти этот «товар» в поезде в упакованном виде я не могу.
Достоевский опять переглянулся с Сугробовой. Вид у него был несчастный и растерянный. Да и сама Сугробова готова была отдать все, что угодно, лишь бы не видеть и не знать этого кошмара. Наконец, она кивнула.
– Это тот самый Карамазов, который и в самом деле хотел на аукционе в Ницце выкупить рукопись Федора Михайловича и отправил туда моего научного руководителя, – зашептала она. – Таких подробностей этот бандит знать не может.
– Я понял, – кивнул Достоевский и снова переключился на Порфирьева. – Я уже еду. Прибуду рано утром. Так что ждите.
40
Достоевский с Сугробовой в нерешительности остановились перед дверью. Входить было страшно, зная наверняка, что там какие-то посторонние и непрошеные гости. Они несколько раз переглянулись, наконец Достоевский, выдохнув, взялся за ручку двери.
– Послушай, Анюта, ты все-таки пока подожди здесь. Я войду, посмотрю, потом тебя позову. Если через пять минут не выйду, беги отсюда и вызывай полицию.
– Ага! – кивнула Сугробова, прижимая к груди свой рюкзак.
Достоевский на сей раз решительно открыл дверь и вошел. То, что он увидел, привело его в шок: вся квартира была перевернута вверх дном, под ногами шуршали бумаги, путались его вещи, а несколько раз хрустнуло стекло. Достоевский глянул вниз – это были часики из его настольных часов в малахитовой оболочке. Тут перед ним вырос Порфирьев.
– Илья Иванович?
– Что? А, да. А вы кто?
– Порфирьев, детектив. Это я вам звонил и просил быстрее приехать.
– А где… э-этот?
– Вон там, в углу. Батарею охраняет.
– З-зачем? – не понял Достоевский, проходя в комнату.
– Чтобы не оторвалась.
И только увидев прикованного к батарее француза, он понял, что это была шутка. У него вырвался истерический смех. Смеялся долго и заразительно, даже Порфирьев не удержался. Только французу было не до смеха. Да Анне Сугробовой, все еще остававшейся за дверью. Через пять минут Достоевский не вышел за ней, но она, приложив ухо к двери и услышав какой-то смех, решила все-таки войти. Она осторожно, стараясь ступать неслышно, прошла коридор и заглянула в комнату. А там уже Достоевский пришел в себя и совершенно спокойно спросил у Порфирьева:
– И что вы предполагаете делать дальше?
– Мне нужно этого типа живым и невредимым доставить в Москву. Но для этого мне нужна ваша помощь.
Достоевский, увидев вошедшую Анну, сразу обратился к ней.
– Ой, прости, Анюта. Забыл тебя позвать. Вот, познакомься. Это, стало быть, мой спаситель – детектив Порфирьев.
– Здравствуйте! – поздоровалась Сугробова. Порфирьев в ответ ей кивнул.
– А это – тот самый урод, который чуть не погубил мою тетку Клаву, взял в заложники моих учеников и хотел, судя по всему, расправиться со мной. А все из-за рукописи Федора Михайловича… Ну что, урод, допрыгался?!
Жорж нервно и зло передернул плечами, разглядывая исподлобья Достоевского.
– Но чем же я могу вам помочь? – Достоевский вновь обратился к Порфирьеву.
– Надеюсь, вы понимаете, что в поезде с таким багажом я ехать не могу. Мне нужно где-то достать машину. Желательно мини-вэн или джип, чтобы можно было его спрятать в багажнике. У вас в городе есть какие-нибудь автосервисы или хотя бы фирмы, предлагающие автолизинг или каршеринг?
– Конечно! – кивнул Достоевский.
– Вот и отлично! По поводу денег не беспокойтесь, но вот оформить сделку придется на вас, как на местного.
– Нет проблем!
Порфирьев устало улыбнулся.
– А сейчас нельзя ли попросить что-нибудь из еды сварганить? А то, если честно, я проголодался.
– Ой, это я быстро, – подала голос Сугробова. – Нам тоже с Илюшей после дороги не мешало бы перекусить. Я сейчас только разденусь и руки помою.
Машину прямо с утра оформили за пару часов. Новенький «Лендкрузер» вполне годился и для дальней дороги по бездорожью, и для скрытной перевозки пленника. Перед отправкой Порфирьев на всякий случай спросил, не хочет ли кто прокатиться с ним до Москвы.
– И мне веселее, и билет бесплатный.
– Аня, я думаю, тебе стоит воспользоваться этим предложением. У тебя же командировка заканчивается.
– А ты? Не поедешь со мной?
Достоевский покачал головой, виновато улыбаясь.
– У меня же еще учебный год не закончился. К тому же дом нужно привести в порядок, окно застеклить, замок в двери поменять, а то вон как раскурочили.
– А потом приедешь?
– Если ты приглашаешь.
– Приглашаю! – она подошла к Достоевскому, обняла его за шею, поцеловала. – И прошу тебя, дай мне рукопись. Хочу показать ее в институте и своему научному руководителю. Это же самая настоящая сенсация!
– Нет! – решительно покачал головой Достоевский.
– Но ты же уже использовал ее, как первоисточник. Роман у тебя получился и в самом деле великолепный, и то, что ты только оттолкнулся от первоисточника своего прапрапрадеда, а не переписал его, делает тебе честь. Поверь мне, как литературоведу…
Но Достоевский решительно отказывался.
– Ну, вы там скорее договаривайтесь, ехать уже надо, – поторапливал их Порфирьев.
– Ну, хорошо, Илья. А если я дам тебе расписку в том, что рукопись действительно принадлежит тебе, но ты дал ее исследовать исключительно в научных целях?
Достоевский сдался. Взял расписку, взамен передал Анне рукопись.
– Только прошу тебя, береги ее.
Сугробова только хмыкнула: не учи меня обращаться с рукописями.
Жоржа, связанного, погрузили в багажник машины и таким образом повезли его в Москву.
Где-то на полдороге его встретил Коваленко с водителем на джипе. Время было раннее, машин на шоссе почти не было. Легкий снежок припорошивал асфальт, закрывая дорожные рытвины. Коваленко, улыбаясь во весь рот, обнял Порфирьева.
– Ну, ты супермен! Супермен! Хозяин очень доволен… Ну, давай этого сюда.
Порфирьев вместе с водителем Коваленко вытащили Жоржа из багажника «Лендкрузера».
– Его бы покормить не мешало, воды дать, ну, и это… сами знаете, – сказал Порфирьев.
– Это мы сейчас устроим. Толян, подсоби.
Водитель кивнул, вернулся в салон, вытащил контейнер с едой, достал оттуда несколько бутербродов. Пока тот занимался кормежкой француза, Коваленко отвел Порфирьева в сторону.