– Она самая.
– Хорошо, давайте! – Валик взял ключ и положил его в карман шорт.
Достоевский уговорил дежурного врача, чтобы его пустили в палату, где лежала Ихменева. Благо врач оказался знакомым – его сын учился в восьмом классе, в котором преподавал и Достоевский. Валик остался в коридоре.
В палате помимо Светланы лежала еще одна женщина, у кровати которой дежурил мужчина, по всей видимости, муж. А около постели самой Светланы сидела ее мать. Девушка, вероятно, спала. По крайней мере, глаза ее были закрыты. Рядом стояла капельница, видимо, поставленная не так давно. Увидев учителя, мать встала со стула и негромко поздоровалась.
– Здравствуйте, Илья Иванович. Вот какое несчастье у нас.
Естественно, ни мать, ни отец Светланы не догадывались о причине покушения на самоубийство дочери. А визит учителя восприняли именно как беспокойство о судьбе бывшей ученицы.
– Как она?
– Врач сказал, что, если бы «скорая» опоздала хотя бы на пару минут, Светочку могли бы и не спасти.
– А я и не просила меня спасать.
Услышав рядом с собой знакомые голоса, Светлана открыла глаза и заговорила слабым голосом. К лицу ее постепенно возвращался прежний цвет, но оно все еще оставалось неестественно бледным. Достоевский приблизился к ней, бросил косой взгляд на соседнюю кровать, склонился над Светланой и полушепотом спросил:
– Скажи мне, Света, зачем ты это сделала?
– Да вы садитесь, Илья Иванович, а я выйду, чтобы не мешать вам, – вздохнула мать, придвинула Достоевскому стул и направилась к выходу.
– Спасибо!
– А вы не догадываетесь? – устремила Светлана взгляд на Достоевского.
Он сел на стул, грустно посмотрел на девушку, осторожно взял ее ладонь в свою, теребя пальцы.
– Послушай, Света. Запомни мой прощальный тебе совет: никогда не делай назло кому-нибудь вред себе и своему здоровью.
– Я люблю вас, Илья Иванович.
– Ты мне тоже нравишься, Света. Ты хорошая девушка. Красивая. Найдешь еще себе парня, которого полюбишь и который тебя полюбит, выйдешь за него замуж…
Он не договорил. Светлана замотала головой, прикрыла глаза и заплакала. Он в растерянности глянул на мужчину, сидевшего у соседней кровати.
– Как бы ей хуже не стало, – сказал тот.
– Зачем, зачем меня спасли? Уроды! Кто их просил!
Светлана запричитала, дернула руку с торчавшим шприцем от капельницы. Достоевский вскочил, растерянно глядя на закапавшую вниз мутноватую жидкость. Ему на помощь тут же пришел сосед. Он ловким движением вставил шприц в резинку, опоясывавшую бутылек с жидкостью, а Ихменевой сказал:
– Согни руку в локте, дочка.
Ихменева послушно согнула руку.
– Надо бы сестру позвать. Вон, у ее изголовья кнопка вызова.
Достоевский нажал на кнопку и глянул на часы, а пока медсестра шла в палату, стал прощаться с девушкой.
– Послушай меня, Света! Меня там такси ждет, я в аэропорт опаздываю. Прекрати истерику и пообещай мне, что ты больше не будешь делать глупостей. А я, как устроюсь в Москве, пришлю тебе на твое «мыло» свои новые координаты. У тебя адрес не поменялся?
Она покачала головой.
– Отлично! И еще инстаграм свой пришлю тебе. Договорились?
Светлана кивнула. Вошла медсестра, Достоевский виновато улыбнулся. В палату заглянули испуганные мать с Валиком.
– Вот, Света нечаянно рукой дернула, и шприц выпал.
– Ничего страшного! Поработай кулачком, – сестра быстро ввела шприц в вену. – Помогает тебе капельница?
– Я не знаю, – слабым голосом ответила Ихменева.
– Ладно! Доктор тебе еще несколько процедур назначил.
Медсестра вышла, Достоевский снова присел на стул и приблизился к самому лицу Светланы.
– Мне уже бежать нужно! Не чуди больше, Светик, ладно?
Он поцеловал ее сначала в обе щеки, потом слегка приложился к губам, тут же встал и направился к двери, больше ни разу не оглянувшись.
Щеки Светланы зарделись от счастья.
В аэропорту объявили посадку на рейс до Москвы. Достоевский направился к нужному сектору. В этот момент у него зазвонил телефон. Он поставил спортивную сумку на пол, вынул из кармана мобильник, глянул на высветившийся номер.
– Алло!
– Илья Иванович? Это Крупенин. Не отвлекаю вас? Добрый день!
– Я вообще-то в аэропорту, Борис Борисович.
– Далеко собрались, если не секрет?
– В Москву.
– Понятно! Вы ведь теперь знаменитостью стали. У меня, собственно, вопрос по делу. Надеюсь, что не опоздал.
– Я вас слушаю, Борис Борисович.
– Надеюсь, вы не забыли, что я ваш первый издатель. Кстати, ваши «Уроды» неплохо расходятся.
– Это приятно!
– Да, так вот я хочу вам предложить договор на издание «Дуэлянтов».
Достоевскому было приятно слышать такое. Он еще не привык к тому, что не он, а ему звонят издатели с предложением. Но быстро взял себя в руки и как можно спокойнее произнес:
– Смотря какой гонорар вы предложите. Я ведь переезжаю в Москву, мне нужно будет там обустраиваться. Сами знаете, жизнь там дорогая.
– Сколько бы вы хотели?
– Тысяч пять долларов положите?
– Для нас это довольно большая сумма, – после некоторого раздумья ответил Крупенин. – Хотя бы в два раза уменьшите ее.
Достоевский задумался. Диктор еще раз объявил посадку на рейс до Москвы. Достоевский взял сумку, закинул ее на плечо и неспешно направился к сектору вылета.
Крупенин подождал некоторое время и, не услышав ответа, снова заговорил сам:
– Алло! Илья Иванович, вы слушаете?
– Да, да! Я вас слышу, я просто думаю.
– Я, по ходу, хочу предложить вам еще один вариант. Наше издательство готово заключить с вами трех-пятилетний контракт на написание трех-пяти романов. То есть по роману в год. Гонорар, при вашем согласии, обсудим отдельно. Как вам такой вариант?
– Предложение интересное. Я подумаю. Только можно отвечу вам недельки через две?
– Да нет вопросов!
– Тогда до свидания!
– До свидания, Илья Иванович! И привет столице!
– Спасибо! Обязательно передам! – засмеялся Достоевский.
Конец