Она набрала номер инспектора Линьяно, который вел дело. Инспектор выслушал Сашу и сказал, чтобы она не забивала себе голову ерундой, Флоренция, Тоскана – это совершенно не их юрисдикция, с Линкевичем полиция несколько раз беседовала, никакого мотива у него нет.
– Но ведь он завтра улетает в Латинскую Америку!
–Уважаемая Алессандра, во-первых, я все же имею дело с официальным лицом, адвокатом Сфорца, а не с туристками, вроде вас, во-вторых, завтра будет готов генетический анализ и не нужно будет ничего выдумывать. Наслаждайтесь Флоренцией! Забудьте о жестах, мало ли что вам померещилось.
Оставался последний шанс, и Саша набрала номер, который так и не решалась набрать до сих пор.
Трубку сняли после второго гудка.
– Аликс? Как ваши дела?
Саша быстро рассказала, где находится, что случилось, кому она уже позвонила, и реакция была незамедлительной.
– Вы так уверены, что это Линкевич на пленке?
– Уверена. Жест. Это точно он.
– Понял. Оставайтесь там, где вы сейчас находитесь.
Казалось, время еле ползет, и прошло не менее часа, Саша не могла спокойно стоять на месте от нетерпения и боялась, что Линкевич со спутницей сейчас уйдут.
На самом деле все произошло довольно быстро. Линкевич с девушкой еще не допили просекко, когда Сашу, делавшую вид, что она рассматривает журналы в киосках в аркаде площади, но не выпускающую из глаз столик в уличном кафе, тихо окликнули. Перед ней стояли двое молодых мужчин в штатском.
– Синьорина Алессандра? Squadra mobile Firenze, – достал удостоверение один из них. – Инспектор Бертоне.
– Агент Орланди, – не показывая удостоверения, вежливо кивнул другой.
Саша стояла в арке, и смотрела, как они подходят к столику в кафе, просят предъявить документы, как возмущается женщина, вырывает руку мужчина, которого ведут к припаркованной на углу машине.
-31-
Саша не знала, какую причину придумали оперативники для задержания Линкевича, не жест же, взъерошивший волосы в самом деле! Но с этого момента расследование понеслось галопом.
Генетический анализ Линкевича совпал с образцами, собранными на теле задушенной женщины. После этого бизнесмен не стал упираться, и начал сотрудничать со следствием, убеждая в своем раскаянии и требуя оформить его чистосердечное признание.
Он рассказал, что Дарья Троицкая устала от постоянных подруг мужа и собиралась разводиться, но прекрасно знала, что ей будет не просто получить хотя бы половину его имущества. Сначала, просто назло мужу, она завела роман с его деловым партнером, которого муж недолюбливал, потом втянулась в отношения, и предложила Линкевичу план: они нанимают частного детектива и устанавливают женщин Троицкого, на основании собранного досье Дарья подает на развод, и получает 50 процентов имущества мужа.
Остающуюся у Троицкого после развода небольшую долю в общем бизнесе Линкевич легко выкупает, и конечно гораздо дешевле, чем она может стоить сейчас.
С одной стороны, предложение казалось интересным, но с другой…
За несколько месяцев их романа Дарья успела надоесть Михаилу. То, что казалось умом, было просто житейской хитростью, поговорить с ней было не о чем, а подобных ей более молодых девиц можно было найти без труда. Связывать с ней свою жизнь, как рассчитывала Дарья, Михаил не собирался. Ему вполне хватило одного брака, окончившегося болезненным разводом.
Да и становиться единоличным владельцем медицинской клиники он не спешил, хватало проблем в другом бизнесе.
Когда Дарья позвонила и позвала н прогулку «в одно очень красивое место недалеко от Рима», Михаил согласился, в конце концов, рано или поздно нужно было расставить все точки над «и». Их ждала приятная прогулка по очаровательной деревне, а на обратном пути, выбрав подходящий момент, можно было аккуратно сообщить женщине, что их отношения закончены.
Не переодеваясь после деловой встречи, он сел в машину Дарьи, и они помчались в провинцию.
Но Дарья неожиданно потащила его по тропинке в лес, они даже не поднялись в деревню. Ей захотелось новых ощущений на природе. Брезгливо переступая дорогими ботинками через упавшие ветки и сухую траву, Михаил все сильнее раздражался.
И когда женщина потянулась расстегнуть его пиджак, оттолкнул ее. На упреки Дарьи он, уже окончательно выведенный из себя, заявил, что она его больше не интересует, пусть делает, что хочет с мужем и с бизнесом, но без него.
Дарья засмеялась:
– Я знала, что ты такая же скотина, как и Троицкий. Не волнуйся, никуда ты не денешься. Я же в курсе, что у тебя за сделки в Уругвае, я подстраховалась. Все копии контрактов у меня. И я знаю тех, кому эти сделки очень не понравятся! Так что утрись и успокойся. И иди ко мне, милый, – она издевательски протянула руки – теперь ты никуда от меня не денешься.
Взбешенный Михаил еле удержался, чтобы не ударить женщину, в этот момент он привычным жестом взъерошил свои волосы, как делал всегда в раздражении, что и попало на видео, снятое дроном. Но Дарья не умолкала
–Подумаешь, герой-любовник. Да ты вообще ноль как мужик. Но теперь тебе придется постараться! – и Михаил, уже не помня себя, шагнул к женщине.
Он увидел, как сошла с ее лица издевательская усмешка, как испуг вспыхнул в глазах, но уже не мог остановиться, все сильнее сжимал ее шею.
Бросив тело Дарьи на землю, он, наконец, пришел в себя. Огляделся – в лесу по-прежнему не было ни души.
Брезгливо ботинком столкнул тело женщины в небольшую канаву, обернув руку носовым платком, набросал сверху веток. Теперь с тропинки тело не бросалось в глаза.
Он поднял выроненную женщиной сумку. Оставил себе ключи от машины, сумку выбросил через полчаса езды в мусорные баки, предварительно распотрошив и выбросив саму сумку в один бак, ее содержимое в другой, в следующем населенном пункте по дороге.
Из телефона вынул аккумулятор и, заезжая в Санта Маринеллу по неширокой дороге вдоль моря, выбросил в воду.
Машину он припарковал около дома Троицких, предварительно протерев руль от отпечатков и осмотрев улицу, здесь в тупике никто его даже не заметил.
Ключи оставил в зажигании. Садовник или кто-то еще из прислуги загонит машину в гараж. Дарья часто бросала машину у дома, ей нравилось осознавать, что все сделает прислуга.
Линкевич зашагал к станции электрички, чтобы отправиться сначала в противоположную от Рима сторону – в Анцио, где провел некоторое время в баре, постаравшись, чтобы его запомнили, оттуда и вызвал такси в Рим.
Дома он скинул пиджак и так рванул рубашку, что посыпались запонки и пуговицы. Подобрав одну запонку, он бросил ее на журнальный столик, зная, что вторую, как и пуговицы, найдет уборщица. Ему в голову не пришло, что вторая запонка осталась лежать в лесу.
Запонка, идентичная найденной на месте преступления, так и осталась лежать на журнальном столике, откуда ее изъяла полиция.
***
Сергей, немедленно освобожденный из-под ареста, не стал требовать компенсации, он собирался по низкой цене выкупить долю своего бывшего партнера и впоследствии продать весь медицинский бизнес, свернув дела в Италии.
– Я вот одного не поняла, – сказала ему Саша, – зачем вы уговорили Карину сыграть роль жены?
– Я не уговаривал! Сколько можно повторять, что это глупость! Карина часто приходила ко мне, когда Дарья уезжала и оставалась ночевать, но мне в и голову не приходило нанять ее изображать Дарью! Карина просто сочинила эту историю для подруги!
– Это мы, к сожалению, уже не узнаем, – вздохнула про себя Саша. Она не забыла слова Бальери про прекратившиеся звонки бизнесмена жене и оставалась в сомнениях. Возможно, убийство полицейских на трассе спутало первоначальные планы участников этой истории, и Троицкий действительно собирался избавиться от жены? Но и этого теперь не узнать, вряд ли парни из Сан Нико признаются в сговоре с бизнесменом, тогда им светит более долгий срок тюремного заключения.
Хотя Троицкий и провел почти три недели в тюрьме, он в этой истории больше приобрел, чем потерял. Саша жалела погибших женщин, возмущалась их глупостью, но к Троицкому, несмотря на выплаченный ей внушительный гонорар, испытывала неприязнь, которую уже не пыталась скрывать.
***
Пришел декабрь, и первый снег лег на крыши и улицы.
Саша сидела на окне с чашкой кофе. Завернувшись в плед, она смотрела на снежинки, мягко парящие в воздухе. Вспоминала свои приключения в южной Италии, скучала по любимой Тоскане и не могла поверить, что прекрасная древняя Матера случилась на самом деле, а не приснилась ей. Все случилось всего два месяца назад, но у нее было ощущение, что и Калабрия, и Базиликата были в другой жизни, далекой от сегодняшних дней.
Вернувшись в Россию, она читала в интернете новости о новых расследованиях знаменитого Лиса и думала о том, что дни в магической Лукании были лучшими среди ее путешествий, самыми необычными и волшебными в жизни.
Она была рада, что Карло Бальери оказался джентльменом, каким и описывали его журналисты, чем выгодно отличался от большинства итальянцев, но иногда жалела об этом
Саша утешала себя тем, что значила что-то в его жизни, иначе он не привез бы ее на свою родную землю, не показал бы то, что было ему так дорого.
Острая боль в сердце при воспоминаниях об их встречах так и не отпускала. Саша снова и снова прокручивала в голове все события и разговоры, размышляла, что было бы, поступи она по-другому в одной ситуации и скажи другие слова в иной. В общем, впадала в те самые рефлексии, над которыми потешалась, слушая рассказы подруг о сердечных терзаниях.
Сидя на окне и следя за лениво падающими снежинками, она вдруг набрала номер, который знала наизусть, но так ни разу не позвонила после возвращения домой.
– Привет, Аликс, как ваши дела? – он не удивился ее звонку, словно они не расстались навсегда пару месяцев назад.
Она рассказала, что пришла зима и идет снег, и у нее все хорошо, и уже почти наступила ночь.