«Это делалось для того, чтобы свалить, а потом добраться до власти, потом объявить амнистию, выступить с ворами и рецидивистами, чтобы сказали: вот Берия спасает. Он делал так, чтобы народ подкупить. Дешевая демагогия»[103].
С Хрущевым все понятно, но ведь он не один такой «грозный обвинитель», другие члены Президиума ЦК не более «конкретны» в своих обличительных речах:
«Молотов начал с чисто процедурных, аппаратных вопросов — кто кого куда выдвигает, кто какие подписи ставит. Он аппаратчик, его еще в 20-е годы прозвали «каменной задницей», ему так и положено. Но у Вячеслава Михайловича есть одно замечательное свойство— полное отсутствие фантазии. И хотел бы соврать, да не умеет…
«У нас ненормальность зашла и дальше. У нас установилась старая, древняя традиция, что все вопросы международной политики, МИДа и прочие решаются в Политбюро. Теперь перенесли в Президиум Совета Министров… Если мы дорожим партией и понимаем, что такое наша партия большевиков, ленинская партия, вождями которой были Ленин и Сталин и останутся ее духовными вождями, то по этому пути долго идти не могли».
Говорите, Вячеслав Михайлович, говорите, говорите!
«Тут впервые раздалась речь Берии — что нам этот социализм в Германии, какой там социализм, была бы буржуазная Германия, только бы миролюбивая… Не может советский человек говорить против того, чтобы держать курс на строительство социализма в ГДР…».
Вскоре Берия у Молотова стал прямо-таки равносилен Сталину:
«С тех пор как Берия приехал в Москву, атмосфера испортилась: пленумы перестали собирать, съезд затянулся на 13 лет… Это началось после XVIII съезда, как раз после приезда Берии в Москву. Переворота он не сделал, но все, что можно делать, он делал. Он отравлял атмосферу, он интриговал…».
И снова почему-то о сельском хозяйстве:
«У нас нетерпимое положение в сельском хозяйстве, особенно в животноводстве, овощеводстве, по самым необходимым вещам. Тут правильно говорили товарищи о том, что нам не только не помогал такой человек, как Берия, в исправлении и улучшении экономической работы, он мешал, он тормозил, он всячески препятствовал выправить это дело».
Ну, как они «выправляли», общеизвестно. Именно в результате деятельности этой команды Россия, европейская житница, начала ввозить хлеб. Но Берия-то тут при чем?!
Ладно, идем дальше. Булганин, министр обороны:
«Еще при жизни товарища Сталина Берия вел себя очень подозрительно. На глазах у нас, мы видели его, он вел себя грубо, нахально, нагло, пренебрегая коллективом, пренебрегая товарищами, интригуя перед товарищем Сталиным… После смерти товарища Сталина он не только продолжил эту линию на разобщение коллектива, на дискредитацию, но, как вы видите, повел себя еще более нагло… Несмотря на то, что мы терпели его в своей среде, больше того, как правильно говорили, относились с видимым уважением, на деле же было совершенно другое…».
Ну, прямо сказка про «Тараканище»! Если он такой мерзавец, то какого же… вы относились к нему «с видимым уважением»? И не стыдно во всеуслышание признаваться в подобном?!
Слово Кагановичу. Его беспокоит обстановка внутри Президиума ЦК:
«После смерти Сталина этот человек… распоясался. Никого не опасаясь, он с заднего плана вышел на передний план, он начал действовать с открытым забралом, он начал нахально и нагло подавлять с каждым днем…».
В чем же заключалась эта наглость? А вот и пример:
«И он все более и более наглел, наглел до того, что, когда приняли решение ЦК по вопросу об Украине, не было там в решении о том, чтобы записку Берии прикладывать, не было об этом в протоколе. Он звонит Маленкову и Хрущеву и настойчиво требует, почему не записано, что утвердить записку Берии, приложив к протоколу, и разослать всем членам Президиума… Ну, тогда тоже казалось, что не стоит из-за этого устраивать споры, разногласия, потому что с ним приходилось говорить на высоких тонах…».
Что правда, то правда — Лаврентий Павлович не обладал христианским терпением. Впрочем, его можно понять. У какого человека дела хватит терпения на таких вот коллег?
И снова сельское хозяйство! Далось оно им… Ага, кажется, пошли и факты… партийцы доказывали, что нужно поднять цены на картофель — Берия был против. Естественно, ради популярности… А, вот началось более интересное:
«Например, на Урале сельское хозяйство в трудном положении, потому что области там промышленные… Например, в Свердловской области 11 % сельского населения… Надо размещать механизацию высокую или делать баланс — рассматривать рабочую силу, чтоб сельское хозяйство не подрываюсь, чтобы на Урал не завозить сельскохозяйственные продукты, чтобы Урал сам себя прокармливал… Этого Берия не понимал».
Я тоже, по правде сказать, не понимаю. Почему Урал должен кормить себя сам, если в стране существуют сельскохозяйственные районы? И зачем нужны сельскохозяйственные районы, если промышленные должны кормить себя сами?
А вот Каганович вытащил из рукава козырного короля:
«Начал он атаку на партию с атаки на Сталина. То, что меня потрясло и поразило, это когда он на другой день после смерти Сталина, когда еще Сталин лежал в Колонном зале, фактически он устроил переворот, свергнул мертвого Сталина, он стал мутить, пакостить, то рассказывал, что Сталин и против него, Берии, шел. Он нам, группе людей, говорил: Сталин не знал, если бы меня попробовал арестовать, то чекисты устроили бы восстание. Говорил?
Голоса из президиума: Говорил.
— …Он изображал Сталина самыми неприятными, оскорбительными словами…».
И далее:
«Партия для нас выше всего. Никому не позволено, когда этот подлец говорит: ЦК — кадры и пропаганда. Не политическое руководство, не руководство всей жизнью, как мы, большевики, понимаем. Но это не значит, что ЦК должен заменять Совет Министров, обком— облисполком и т. д., но мы должны концентрировать политическое руководство…».
Для тех, кто уже забыл или никогда не знал, что такое социализм, поясняю. Говоря, что ЦК не должен подменять Совмин, Лазарь Моисеевич имеет в виду, что ЦК будет руководить, то есть следить, вмешиваться и указывать, а Совмин — отвечать за результаты работы… А вы думаете, Берия партию не любил, потому что ему цвет партбилета не нравился?..
Вот Багиров, старый товарищ, первый начальник:
«Берия — этот хамелеон, злейший враг нашей партии, нашего народа — был настолько хитер и ловок, что я лично, зная его на протяжении тридцати с лишним лет до разоблачения Президиумом Центрального Комитета, не мог его раскусить, выявить его настоящее вражеское нутро…».
А ведь золотые слова говорит: до тех пор, пока Президиум не затявкал, пока не вылил на Берию цистерну грязи, никто ничего, оказывается, и не подозревал! И что обидней всего — Багиров, как и все, Берию поливал, а его все равно расстреляли. Как в том грубом анекдоте: за что же дерьмо-то ел?..
Но вот и до сельского хозяйства, наконец, добрались:
«Два года тому назад, в 1950 году, было принято решение партии и правительства по расширению производства хлеба, главным образом пшеницы, в Закавказских республиках. Теперь, в связи с пересмотром ряда решений, которые не имели и не имеют для советских республик, краев и областей актуального значения, Совет Министров решил этот вопрос пересмотреть и принял решение. Вдруг ни с того ни с сего звонит в Баку Берия: я готовлю материал, чтобы пересмотреть этот вопрос. Выходит, не партия готовит, не Совет Министров, не руководство партии, а он готовит…».
Поясню, о чем речь. В мае 1950 года Совмин принял постановление, в соответствии с которым в течение 4–5 лет закавказские республики должны были начать полностью обеспечивать себя хлебом. Если кто читал внимательно о работе Берии на посту Первого секретаря в Закавказье, тот помнит: земли там мало, сеять хлеб бессмысленно. Республику все равно не прокормишь, а сельское хозяйство угробишь. И вот эти… (кто там в Политбюро отвечал за сельское хозяйство?) принимают такое вот бредовое постановление. А через три года, в марте 1953-го, отменяют. Кто отменяет? Да уж, наверное, не Маленков, у которого картошка не растет…
Ну, теперь, наконец, ясно, как именно Берия саботировал гениальные начинания партии в области сельского хозяйства. Он не позволил насытить страну закавказским и уральским хлебом. Вот муки-то и нет… А если чайные плантации распахать и засеять пшеницей, то-то вся страна сыта будет!
А вот и Микоян, старый бакинец. Что он скажет?
Микоян, министр внутренней и внешней торговли, приводит конкретику. Ну, наконец-то! А то голова уже кругом идет от заклинаний.
«Когда надо было подписать соглашение о торговых поставках с Чехословакией на 1953 год, то полгода шли переговоры. Министерство, которое я возглавляю, вошло с решением дать несколько меньшие поставки, пойти навстречу чехам, которые говорили, что не могли выполнить договор, который был подписан несколько лет назад… У нас было многолетнее соглашение о поставках. Правда, может быть, поставки могли идти несколько лучше, но дело не в этом. А Берия взбесился, как-то узнав об этом долголетнем соглашении. Долголетнее соглашение предусматривало поставку 800 штук дизелей нефтяных по 500 сил каждый… Это сумасшедшая цифра. Когда-то товарищи включили по ошибке в заявку это количество. Министерство проверило и выяснило, что нефтяникам столько не нужно, что нужно только 400… Наше министерство, Госплан совместно с нефтяниками включили 400 штук. Он тогда говорит, что многолетним договором предусматривалось 800, а Микоян предлагает 400. На каком основании такое разложение, такая поблажка чехам и так далее…».
Но что любопытно, дальше Микоян проговаривается о причинах срыва поставок.
«Не нужно столько, чехи не могут освоить. Это еще новая, трудная сейчас задача для них, они еще не владеют заводами, много сволочей у них на заводах».
Говоря общечеловеческим языком, дело вот в чем. В Чехословакии на заводах бардак, работу организовать не могут, а вместо поставок по договору слезно жалуются русским партнерам на трудности бытия. Вообще-то, в таких случаях принято платить неустойку. А Микоян ласково соглашается: конечно-конечно, мы все понимаем, давайте сколь