всего женщина. Так это и было.
При развратности своей натуры иистеричности Вырубовой Распутину ничего нестоило бы сделать ее жертвой своих вожделений. Онне делал этого, так как понимал, что он можетутратить, если не свое положение, то Вырубову,нужную ему.
Когда же это было полезно ему, онприбегал и к подобным мерам, нимало незадумываясь, чем должно было быть для него жилищеЦаря.
У Наследника, когда он был ещемаленьким ребенком, была няня Мария ИвановнаВишнякова, простая женщина. Заноттирассказывает: “Я относилась к нему (Распутину)отрицательно. Я считала его и теперь считаю темименно злом, которое погубило царскую семью иРоссию. Он был человек вовсе не святой, а былразвратный человек. Он соблазнил у нас нянькуМарию Ивановну Вишнякову. Это была няня АлексеяНиколаевича. Распутин овладел ею, вступив с нею всвязь. Мария Ивановна страшно любила АлексеяНиколаевича. Она потом раскаялась и искреннерассказала о своем поступке Императрице.Государыня не поверила ей. Она увидела в этомчье-то желание очернить Распутина и уволилаВишнякову. А то была самая настоящая правда, окоторой она в раскаянии не таилась, и мнение этознали от нее же самой. Вишнякова сама мнерассказывала, что Распутин овладел ею в еекомнате, у нас во дворце. Она называла его“собакой” и говорила о нем с чувствомотвращения: Вишнякова тогда именно хотелаоткрыть глаза на Распутина: какой это человек.Она хотела рассказать это и Государю, но она небыла допущена к нему”.
Большая близость была междуРаспутиным и врачом Бадмаевым. Князь Юсупов,выведывая Распутина, вел с ним большие разговорына эти темы. Много порождают они размышлений отаинственном докторе, незаметно исчезнувшем сгоризонта тотчас же после революции. Юсуповутверждает, что в минуты откровенности Распутинпроговаривался ему о чудесных бадмаевских“травках”, которыми можно было вызывать атрофиюпсихической жизни, усиливать и останавливатькровотечения.
Жильяр говорит: “Я убежден, что, знаячерез Вырубову течение болезни (Наследника), он,по уговору с Бадмаевым, появлялся около постелиАлексея Николаевича как раз перед самымнаступлением кризиса, и Алексею Николаевичустановилось легче. Ее Величество, не зная ничего,была, конечно, не один раз поражена этим, и онаповерила в святость Распутина. Вот где лежалисточник его влияния”.
Занотти показывает: “Я не могу Вамсказать, каково было влияние на здоровье АлексеяНиколаевича в первое посещение Распутина, но вконце концов у меня сложилось мнение, чтоРаспутин появлялся у нас по поводу болезниАлексея Николаевича именно тогда, когда острыйкризис его страданий уже проходил. Я, повторяю, вконце концов это заметила”.
Потом Распутин пошел дальше лжи. Ставнеобходимостью для больной Императрицы, он ужегрозил ей, настойчиво твердя: Наследник жив, покая жив. По мере дальнейшего разрушения ее психикион стал грозить более широко: моя смерть будетВашей смертью.
Кем он был в своей личной жизни?
Крестьянин по происхождению, он не былмужиком-хозяином. За него работали другие: егоотец и его сын. Он всегда носил в себе чертымужика-лодыря, и легкая жизнь, которая ему потомвыпала на долю, легко затянула его.
Его дочь говорит о нем: “Пил много...Больше всего любил мадеру и красное вино. Пил ондома, но больше в ресторанах и у знакомых”.
Женщина, жившая в его квартире инаблюдавшая его, показывает: “Пил он очень много,и часто за это время я видела его пьяным. Окруженон был группой его поклонниц, с которыми оннаходился в связи. Проделывал он свое дело с нимисовершенно открыто, нимало не стесняясь. Он щупалих и вообще всех женщин, которые допускались доего столовой или кабинета, и, когда он или ониэтого хотели, вел их при всех тут же к себе вкабинет и делал свое дело. Пьяный он чаще самприставал к ним; когда он был трезв, чащеинициатива исходила от них... Часто я слышала егорассуждения, представлявшие смесь религиознойтемы и разврата. Он сидел и поучал своихпоклонниц: “Ты думаешь, я тебя оскверняю? Я тебяне оскверняю, а очищаю”. Вот это и была его идея.Он упоминал еще слово “благодать”, то естьвысказывал ту идею, что сношением с ним женщинаполучает благодать”.
По мере укрепления его положения околоГосударыни росло и его честолюбие. Похвисневпоказал, что незадолго до революции Распутинтелеграфировал одному из вновь назначенныхгубернаторов: “Доспел тебя... губернатором”.
Руднев считает Распутина бедняком,бессребреником. Не знаю, на чем он основывается.Мною установлено, что только в ТюменскомОтделении Государственного Банка после егосмерти оказалось 150 000 рублей.
Свидетели говорят о нем как онеопрятном, неотесанном невежде. Не обладал умом,но был хитрый.
Изучив Распутина, Руднев пришел квыводу, что он “несомненно обладал в сильнойстепени какой-то непонятной внутренней силой всмысле воздействия на чужую психику,представлявшей род гипноза”.
Князь Юсупов показывает: “Он былсовершенно некультурный мужик, неумный, но оченьвкрадчивый. Благодаря своему невежеству иразнице между той средой, к которой онпринадлежал, и той, в которую он попал, он иногдапроизводил своей личностью впечатлениенаивности и чего-то детского. Святости я в немникогда не чувствовал. Я убежден, чторелигиозность его была личиной, которой онприкрывался и под которой я чувствовал обман игрязь. При всем том я видел в нем колоссальнуюсилу духа зла, и этой силой он сознательнопорабощал людей. Последние минуты его жизни меняокончательно убедили, что я имел в его лице дело снеобыкновенным человеком по сумме тойнечеловеческой силы, которая в нем заключалась иопределенно проявилась в его необычайнойживучести”.
Сходясь с Распутиным, князь Юсуповсогласился, чтобы Распутин лечил его. Распутинприбегал при этом к обычным приемам гипноза, вчем и состояло лечение.
Все свидетельские показания оРаспутине сводятся в конце концов к двум точкамзрения: по одной — он громадная сила, по другой —он ничтожество: “побитый конокрад”.
Я не считаю Распутина силой. Он не былею, потому что он не обладал волей. Он, скорее, былбезволен.
Но в нем несомненно была одна черта,выделявшая его из общего уровня. Он обладалредкой нервной приспособляемостью к жизни. Этопозволяло ему очень быстро схватыватьобстановку и человека. Подобное свойство всегдасильно действует на нервных людей, особенно наженщин. Они всегда склонны видеть в таких людяхпрорицателей, пророков. Мужичий облик, какконтраст, служил в данном случае в пользуРаспутина. Его громадная наглость сильноукрепляла общее впечатление.
В конце концов, как бы ни относиться кРаспутину, нельзя отрицать в нем однойнесомненной черты — его колоссальногоневежества.
Учитывая в то же время его бешенуюактивность, я решительно отказываюсь видеть внем самодовлеющую личность. Он не был ею, и всвоей политической роли он подчинялся, благодарясвоему невежеству, чьим-то иным директивам.
Кто же стоял за ним?
Керенский показывает: “Пребывая увласти, я имел возможность читать многиедокументы Департамента Полиции в связи сличностью Распутина. Читая эти документы,поражаешься их внутренним духом, их чистошпионским стилем. Что чувствовалось, например, всловах Распутина, когда он настойчиво до самогоконца своего в неоднократных документах писалЦарю про Протопопова: “Калинина не гони, он наш,его поддержи”? Я говорю в данном случае толькопро самого Распутина и хочу сказать, что егоименно роль для меня не подлежит сомнению. Коговидел в нем Пуришкевич, убивавший его? Оннисколько не скрывал, что в его лице он убивалпрежде всего изменника. Вспомните про Хвостова. Ялично не питаю положительных чувств к личностиХвостова. Но он открыто боролся с Распутиным какцентральной фигурой немецкой агентуры. Какожесточенно с ним боролся Распутин при помощиокружающих его лиц, того же Манасевича-Мануйлова!Так вот я хочу сказать, что в результатезнакомства моего с указанными документами у менясложилось полное убеждение о личности Распутинакак немецкого агента, и, будь я присяжнымзаседателем, я бы обвинил его с полнымубеждением”.
Член Государственной Думы Маклаков [32 ] показывает: “Я хорошо припоминаю, какХвостов, бывший министром внутренних дел, впоследние дни своего министерства рассказывалмне, что он учредил наблюдение за Распутиным ичто для него было совершенно ясно, что Распутинбыл окружен лицами, которых подозревали какнемецких агентов. Многие из тех лиц, на которыхпадало подозрение военной контрразведки как нанемецких агентов, совершенно самостоятельноспециальной разведкой за Распутиным оказывалисьв большой к нему близости. Это совпадение былонастолько разительно, что Хвостов счел своимдолгом, по его словам, доложить об этом Государю,и это было причиной его немилости, его опалы иотставки. Считаю, однако, своим долгомудостоверить, что тот же Хвостов, который в этовремя считал себя очень обиженным Императорскойчетой и очень дурно вообще отзывался о личностиГосударя, ни на минуту не допускал мысли, чтоИмператорская чета могла бы иметьсоприкосновение с германской интригой. Напротив,он рядом соображений и фактов это энергичноотрицал”.
Князь Юсупов показывает: “Янеоднократно видел у него в кабинете каких-тонеизвестных мне людей еврейского типа. Чащевсего они появлялись у него тогда, когда он илиуезжал в Царское, или уже был там. Они тотчас жеокружали его после возвращения, подпаивали и очем-то обстоятельно расспрашивали. Наблюдая ихдействия, я видел, что результаты своихрасспросов они записывали в свои записныекнижки. Понял я, откуда немцы черпали своисведения о наших тайнах. Я понял, что Распутин —немецкий шпион”.
Юсупов выведывал от Распутина, как онотносится к сепаратному миру с Германией: “Я отнего слышал: “Не надо этой войны, надо войнупрекратить, довольно пролито крови”. Он этоговорил настойчиво, определенно. Я его разспросил: “А как на это смотрят в Царском?” Он мнеответил: “Да что там смотрят? Конечно, дурныелюди им другое говорят. Да все равно по-моемубудет. И Государь, и все устали... Куда емусправляться с таким делом! Вот Царица у насмудрая. Ей нужно все в руки дать. Чтобы она всемуправляла. Тогда будет все хорошо. Это — народная