23 марта того же года: “Несколькомесяцев тому назад он был для меня нуль, а теперья его люблю безумно, страдаю, мучаюсь целымиднями”.
16 апреля того же года: “С Борейвстретилась после продолжительной разлуки —была я лично рада, но Боря нет — я для него негожусь ни телом ни душой. Зачем я вышла замуж.Разве я такова — как он говорит”.
11 мая того же года: “Ссоры да ссорынет им конца... Каждый день от Бори слышу: “У тебярожа и фигура никуда не годятся”. А мне развеприятно слышать такие вещи. Ну Бог с ниммиленьким”.
30 июня того же года: “Сегодня мне онобъявил, что он страдает из-за нас, ой как мне былонеприятно слушать, говорит, что кается, чтопоженился на мне; на такую идет откровенность, откоторой уши болят, а сердце разрывается”.
3 августа того же года: “Вообще естьли у меня хорошие светлые, радостные дни кажетсяих нету, видишь живешь среди горестей и обид. Борястрашный эгоист; он любит только себя большеникого; ко мне он относится ужасно, груб,неимоверно; мне кажется долго мы с ним непроживем; меня как то эта мысль и не пугает оченьто уж свыклась с ней. Где же мое счастье. Я его невижу. За 10 месяцев вижу только грубости”.
6 июля того же года: “Слава Богупришлось уладить ужасную сцену; Боря вчера решилуехать от меня совсем, собрал все вещи, если бы яего не умолила остаться, он бы уехал. В минутусколько мне пришлось пережить, прямо трагедия.Теперь конечно ему стыдно неприятно оставатьсяздесь; мама ничего не знает о том, что Боря меняударил, а только одна Варя [ 43 ]. Боряненавидит всех наших это видно по всему”.
16 августа того же года (во времяпоездки в поезде): “Ах как я бы хотела видетьВарю, теперь я понимаю, что ближе Вари у меняникого нету. У меня сегодня ночью нету места иБоря не, пускает меня, потому что ему неудобно,даже дал пощечину, а разве Варя сделала бы так даникогда, ей бы даже не было удобно, но и тоуступила бы”.
19 августа того же года. “Мне кажетсядо старости лет мы не доживем, разведемся”.
28 августа того же года: “Со мной онсовершенно не считается да и не желает”.
2 сентября того же года: “Сегодня ярассердила Борю и он на меня так рассердился какникогда: гнал меня от себя, назвал сволочью,дурой”.
8 октября того же года: “Как я вижуБоря меня стесняется то есть не меня а моейфамилии, боится, а вдруг что-нибудь скажут”.
18 октября того же года: “Прямо бедатоска непомерная. Я бы много могла написать вдневник, но оказывается — говорить можно толькос подушкой-подружкой. Одно боюсь — развода”.
25 ноября того же года: “Ах, как я быхотела иметь близкого человека. Боря иногданастолько бывает груб и дерзок нету сил никаких;я его тогда прямо ненавижу. Тогда мне хочетсяброситься к кому-нибудь другому на шею и забытьсяот горя”.
2 декабря того же года: “Страшнохочется увидеть Варю... Почему мы с Борей ссоримсячасто даже он меня ударяет сильно иногда, ужаснотяжело переносить оскорбления”.
Сам Соловьев в своем дневнике 13апреля 1918 года отмечает:
“Продолжая жить с ней, надо требоватьот нее хоть красивого тела, чем не можетпохвастаться моя супруга, значит, просто дляполовых сношений она служить мне не может — естьмного лучше и выгоднее”.
Матрена Соловьева кончает свойдневник за 1918 год такой записью: “Недаромдорогой мой отец сказал: “Ну, Матрешка, ты у менязлочастная”. Да я и есть такая, вижу, что он ниговорил, все буквально исполняется. Много мнеприходится страдать, надо молиться Богу, а нероптать, а я ропчу бывают конечно и хорошиеминуты в моей жизни, но это редко. Боряоказывается совсем не такой, как я егопредставляла и благодаря этому испортил меня”.
Наблюдавший Соловьевых поручикЛогинов, живший во Владивостоке в общей с нимиквартире, показывает: “Матрена Соловьева досамой смерти своего отца не любила Соловьева, и,как она говорит, с ней произошла неожиданная длянее перемена. Она неразвитая, простая, запуганнаяи безвольная. Он делает с ней что хочет. Бьет ее.Он гипнотизирует ее. В его присутствии она ничегоне может говорить что-либо нежелательное ему. Я имоя жена были свидетелями, как он усыпление наРусском Острове. Перед нами прошла сценаусыпления — ненормальный сон, беспорядок вкостюме, бессмысленно раскрывающийся рот, пот исудороги. Истерический смех и крики — она виделападающий и разбивающийся поезд, в котором ехалаее сестра. Он приказал ей забыть о сестре, и онауже не вспоминала о ней”.
И как бы в подтверждение этих слов, мычитаем в дневнике Соловьева: “Имею силузаставить Мару [ 44 ] не делать так,заставить даже без ведома ее, но как осмелюсь,зная начало вещей”.
Дневник Матрены Соловьевой нескольковскрывает тайну ее брака. Мы читаем там:
15 марта 1918 года. “Дивны дела твоиГосподи... Первый раз чувствовали так близконашего дорогого тятеньку, так было хорошо ивместе с тем горько и обидно, что не могли слышатьпапиных слов из его уст, но умы ясно чувствовали,что он был с нами. Я его видела во сне он мнесказал: я буду в 4 часа у Раи, и мы как разсобрались вместе у нее. Ольга Владимировна [45 ] говорила по тятенькиному ученью, не онаговорила с нами, а тятенька”.
16 марта того же года: “Послевчерашнего дня я еще больше полюбила ОльгуВладимировну она рассказывала, что была наГороховой заходила во двор и чувствовала папиндух. Ольга Владимировна велела мне любить Борю ия должна это делать”.
5 апреля того же года: “Была у ОльгиВладимировны... Почему-то все говорит чтобы ялюбила Борю, ведь я его и так люблю”.
По чужой воле и не любя, вышла дочьРаспутина за Соловьева. Не знаю, была ли она емуженой или рабыней. Но ему нужна была не она, а имяРаспутина.
Зачем?
Распутина не было, но его кружок ируководители существовали. По-прежнему царила внем сплошная истерия. По-прежнему там пребываласамый вредный его член Вырубова.
Поселившись в Тюмени, Соловьев вошел всношении с Императрицей. Он был посредникомраспутинского кружка и Императрицы, доставляя вТобольск и в Петроград письма.
Я указывал в свое время, что вТобольске проживали две горничных Государыни:Уткина и Романова. Они не значились в спискахприслуги, приехали в Тобольск уже после приездацарской семьи и жили отдельно на частнойквартире.
Обе они были распутинианки, а одна изних впоследствии вышла замуж за большевика.Через них Соловьев и имел сношения сИмператрицей.
Характерная деталь. С ними вместе жилапреданнейшая Государыне ее камер-юнгфераЗанотти. Она не знала о сношениях Императрицы сСоловьевым: от нее это скрывалось.
Следствие вскрыло, кто был тот“хороший русский человек”, который обманывалИмператрицу и усыплял ее лживыми надеждами намнимое спасение. Это был Соловьев. Не нужнодоказывать, почему ему верили. Ведь он — зятьРаспутина.
Но он делал нечто большее.
Боткина показывает: “Надо отдатьсправедливость нашим монархистам, что онисобирались организовывать дело спасения ИхВеличеств, вели все это, не узнав даже подробнотобольской обстановки и географическогоположения города. Петроградские и московскиеорганизации посылали многих своих членов вТобольск и в Тюмень, многие из них там даже жилипо нескольку месяцев, скрываясь под чужим именеми терпя лишения и нужду, в ужасной обстановке, новсе они попадались в одну и ту же ловушку:организацию о. Алексея [ 46 ] и егоглавного руководителя поручика Соловьева,вкравшегося в доверие недальновидныхмонархистов, благодаря женитьбе на дочери одноголица, пользовавшегося уважением Их Величеств...Соловьев действовал определенно с цельюпогубить Их Величества и для этого занял оченьважный пункт Тюмень, фильтруя всех приезжавших идавая директивы в Петроград и Москву... Всехстремившихся проникнуть к Их ВеличествамСоловьев задерживал в Тюмени, пропуская вТобольск или на одну ночь, или совершеннонеспособных к подпольной работе людей. В случаеже неповиновения ему он выдавал офицеровсовдепам, с которыми был в хороших отношениях...Никакой организации не было, и все 300 человек, окоторых любил говорить о. Васильев и о которыхдаже Их Величества знали, были чистым вымыслом”.
Лидер русских монархистов членГосударственной Думы Марков [ 47 ]показал: “В период царскосельского заключенияАвгустейшей Семьи я пытался вступить в общение сГосударем Императором. Я хотел что-нибудь делатьв целях благополучия царской семьи и в записке,которую я послал при посредстве жены морскогоофицера Юлии Александровны Ден, очень преданнойГосударыне Императрице, и одного из дворцовыхслужителей, я извещал Государя о желаниипослужить царской семье, сделать все возможноедля облегчения ее участи, прося Государя дать мнезнать через Ден, одобряет ли он мои намерения,условно: посылкой иконы. Государь одобрил моежелание: он прислал мне через Ден образ НиколаяУгодника. К осени кое-что удалось сделать, и мырешили послать в Тобольск своего человека дляустановления связи с царской семьей, выясненияобстановки и, буде того потребуютобстоятельства, увоза ее, если ей будет угрожатьчто-либо. Наш выбор пал на офицера Крымскогополка, шефом которого была Императрица, N. Это былчеловек, искренне и глубоко преданный ИхВеличествам. Он был лично и хорошо известенГосударыне Императрице. Его также знал иГосударь. В выборе N мы руководствовались началомвыбрать человека преданного, надежного и в то жевремя без громкого имени. N вполне удовлетворялнашим желаниям... Я удостоверяю, что передпосылкой N я пытался ради общей цели установитьсоглашение с Анной Александровной Вырубовой, ноона дала мне понять, что она желает действоватьсамостоятельно и независимо от нас. Я не помню,называл ли я ей фамилию N. но о намерении нашемпослать в Тобольск своего человека она знала... Мыполучили от N письмо, в котором он извещал о своемприбытии в Тюмень. Но этим все и ограничилось.Больше от N не было никаких известий. Спустянекоторое время был решен отъезд в Сибирьофицера Сергея Маркова. Этот Марков был близок сДен и, вероятно, с Вырубовой. Он ехал на деньгиВырубовой и по ее желанию. А так как наша