роли. Заметно было, что главным лицом был не он, аименно Родионов. Это был гад, злобный гад,которому, видимо, доставляло удовольствие мучитьнас. Он это делал с удовольствием... Он явился кнам и всех нас пересчитал, как вещи. Он держалсебя грубо и нагло с детьми. Он запретил на ночьзапирать комнаты даже Княжен, объясняя, что онимеет право во всякое время входить к ним. Волковчто-то сказал ему по этому поводу: девушки,неловко. Он сейчас же помчался и в грубой формеповторил свой приказ Ольге Николаевне. Онтщательно обыскивал монахинь, когда ониприходили к нам петь при богослужении, и поставилсвоего красноармейца у престола следить засвященником. Когда мы укладывались, и я, убравкровать, собиралась спать на стуле, он мне сказал:“Это полезно. Вам надо привыкать. Там совсемдругой режим, чем здесь”.
20 мая в 11 часов дня детей поместили натот же пароход “Русь”, на котором они приехали вТобольск. В 3 часа дня они уехали в Тюмень.
С ними отправились: 1) Илья ЛеонидовичТатищев, 2) Петр Андреевич Жильяр, 3) СиднейИванович Гиббс, 4) графиня Анастасия ВасильевнаГендрикова, 5) баронесса Софья КарловнаБуксгевден, 6) Екатерина Адольфовна Шнейдер, 7)Александра Александровна Теглева, 8) ЕлизаветаНиколаевна Эрсберг, 9) Мария ГуставовнаТу-тельберг, 10) камердинер Алексей АндреевичВолков, 11) дядька Наследника КлементийГригорьевич Нагорный, 12) повар Иван МихайловичХаритонов, 13) повар Кокичев, 14) поварской ученикЛеонид Седнев, 15) официант Франц Журавский, 16)писец Александр Кирпичников, 17) парикмахерАлексей Дмитриев, 18) лакей Сергей Иванов, 19) лакейТютин, 20) лакей Алексей Егорович Трупп, 21)кухонный служитель Франц Пюрковский, 22) кухонныйслужитель Терехов, 23) служитель Смирнов, 24)прислуга Гендриковой Паули-на Межанц, 25 и 26)прислуга Шнейдер Екатерина Живая и Мария.
Как ехали дети?
Свидетели показывают:
Жильяр: “Родионов держал себя оченьнехорошо. Он запер каюту, в которой находилисьАлексей Николаевич с Нагорным, снаружи. Всеостальные каюты, в том числе и Великих Княжен,были не заперты на ключ изнутри”.
Теглева: “Родионов запретил Княжнамзапирать на ночь их каюты, а Алексея Николаевичас Нагорным он запер снаружи замком. Нагорныйустроил ему скандал и ругался: “Какоенахальство! Больной мальчик! Нельзя в уборнуювыйти!” Нагорный вообще держал себя смело сРодионовым, и свою будущую судьбу он предсказалсебе сам”.
22 мая утром дети приехали в Тюмень.Несколько часов ушло в ожидании поезда. Затем ониуехали в Екатеринбург.
Дети ехали в классном вагоне. С нимипомещались Татищев, Гендрикова, Буксгевден,Шнейдер, Эрсберг и Нагорный. Все остальные ехалив товарном вагоне.
23 мая в 2 часа утра дети приехали вЕкатеринбург. Всю ночь вагоны катались по путям.В 9 часов их продвинули между вокзаламиЕкатеринбург I и Екатеринбург II. Были поданыизвозчики. На них детей увезли в ипатьевский дом.
Отмечу, что председатель тобольскогосовдепа Павел Хохряков, доставив детей вЕкатеринбург, больше не возвращался в Тобольск.Видимо, миссия никому здесь не известного“выборного” председателя этого “выборного”учреждения была окончена.
Глава XII
Задержание Государя,Государыни и Великой Княжны Марии Николаевны вЕкатеринбурге. Переезд их и остальных детей в домИпатьева
Весной 1918 года был в Екатеринбургеособый железнодорожный отряд, занимавшийсярасстрелами в пределах железной дороги.
Во главе его был кр-н Парфений ТитовСамохвалов, служивший также шофером в советскомгараже.
Ему и было доверено перевезти вавтомобиле Государя, Государыню и МариюНиколаевну с вокзала в дом Ипатьева.
Самохвалов[ 61 ] показал наследствии: “Я не помню, какого числа это было, нопомню, что в апреле месяце меня вызвал в зданиеЕкатеринбургского Окружного Суда комиссарГолощекин и приказал мне следить, чтобы всеблагополучно было в гараже с машинами”.
Через несколько дней ему былоприказано подать автомобиль к дому Ипатьева.Самохвалов не знал тогда этого дома. Он говоритописательно: “Мы все поехали к дому на углуВознесенского проспекта и Вознесенскогопереулка. Я не знаю, кому именно принадлежал этотдом. Он каменный, белый. В тот момент он былобнесен деревянным забором, не закрывавшимпарадного крыльца и ворот. Я вижуфотографические изображения дома, которые Вы мнесейчас показываете, и утверждаю, что к этомуименно дому мы и подъехали. Из дома вышликомиссар Голощекин, комиссар Авдеев и ещекакие-то лица (кроме Голощекина и Авдеева вышлоеще человека два), сели в автомобили, и мы всепоехали на станцию Екатеринбург I... Когда мыприбыли на станцию Екатеринбург I, здесь отнарода я услышал, что в Екатеринбург привезлиЦаря. Голощекин сбегал на станцию и велел намехать на Екатеринбург II. Все мы опять поехали наавтомобилях на Екатеринбург II. Там мы подъехалина машинах к одному месту, где стоял вагон 1класса, окруженный солдатами. Оттуда вышлиГосударь Император, Государыня Императрица иодна из дочерей их. Я хорошо помню, Государь былодет в шинель солдатского сукна, то есть цветасолдатского сукна, как носили в войну офицеры. Яхорошо помню, что погон на ней не было; помнитсямне также, что пуговицы на его шинели былизащитные. Фуражка его была офицерского фасона иззащитного сукна с козырьком также защитногоцвета и таким же ремешком, но сукном ни козырек,ни ремешок, обшиты не были. Государыня была вчерном пальто; пуговиц на нем я не заметил. Княжнатакже была в каком-то темном пальто. Их посадили вмой автомобиль... Опять мы поехали к тому самомудому, обнесенному забором, про который я ужеговорил. Командовал здесь всем делом Голощекин.Когда мы подъехали к дому, Голощекин сказалГосударю: “Гражданин Романов, Вы можете войти”.Государь прошел в дом. Таким же порядкомГолощекин пропустил в дом Государыню и Княжну исколько-то человек прислуги, среди которых, какмне помнится, была одна женщина. В числеприбывших был один генерал [ 62 ].Голощекин спросил его имя, и, когда тот себяназвал, он объявил ему, что он будет отправлен втюрьму. Я не помню, как себя называл генерал. Тутже в автомобиле Полузадова он и был отправлен...Когда Государь был привезен к дому, около домастал собираться народ. Я помню, Голощекин кричалтогда: “Чрезвычайка, чего вы смотрите!” Народбыл разогнан”.
Переезд детей в дом Ипатьева свидетелиописывают:
Жильяр: “Приблизительно часов в 9 утрапоезд остановился между вокзалами. Шел мелкийдождь. Было грязно. Подано было 5 извозчиков. Квагону, в котором находились дети, подошел скакими-то комиссарами Родионов. Вышли Княжны.Татьяна Николаевна имела на одной руке своюлюбимую собаку. Другой рукой она тащила чемодан,с трудом волоча его. К ней подошел Нагорный ихотел ей помочь. Его грубо оттолкнули. Я видел,что с Алексеем Николаевичем сел Нагорный. Какразместились остальные, не помню. Помню только,что в каждом экипаже был комиссар, вообще кто-тоиз большевистских деятелей. Я хотел выйти извагона и проститься с ними. Меня не пустилчасовой. Я не думал, что вижусь с ними в последнийраз, и даже не думал, что буду отстранен от них”.
Гиббс: “Были приготовлены извозчики, ия видел, как увозили детей. Я проститься с ними немог: не пустили”.
Теглева: “Прибыв ночью в Екатеринбург,мы утром были передвинуты куда-то за город, идетей увезли. Я только в щель вагона видела, какТатьяна Николаевна сама тащила тяжелый саквояж сподушкой, а рядом с ней шел солдат, ничего не имеяв руках”.
С прибытием в Екатеринбург рольХохрякова и Родионова кончилась. Кто же здесьраспоряжался судьбой детей и приехавших с ними?
Ни Жильяр, ни Гиббс, ни Теглева, никтовообще из лиц, бывших в товарном вагоне, не могливыяснить этого: дверь вагона оставаласьзакрытой, красноармейцы не выпускали узников, иони не могли видеть, кто распоряжался здесь.
В классном вагоне с детьми былиТатищев, Гендрикова, Шнейдер, Нагорный,Буксгевден и Эрсберг. Первые четверо погибли, двепоследние уцелели. Показания их являлись быособенно важными. Но баронесса Буксгевден непожелала свидетельствовать по делу. Отмечено этотолько потому, что не могу принять на себя всютяжесть упрека в нежелании открыть истину.
Эрсберг показала: “Утром, когда мыбыли в Екатеринбурге, внаш вагон (я была сдетьми) явились двое. Один был Заславский,другого я не знаю... Они потребовали от детей,чтобы они выходили. Были поданы извозчики. Наодном из них с Ольгой Николаевной и селЗаславский”.
Доставив детей в дом Ипатьева,Заславский с неизвестным снова вернулись квагонам. Первый из них взял из классного вагонаТатищева, Гендрикову и Шнейдер, а второй изтоварного вагона — Труппа, Харитонова, ЛеонидаСеднева и Волкова.
Эрсберг показывает: “Потом, спустянекоторое время, явился снова Заславский ипотребовал Татищева, Гендрикову и Шнейдер. Он самих куда-то увел. После этого Родионов сказал нам:“Ну, через полчаса и ваша судьба решится. Тольконичего страшного не бойтесь”. После этого,кажется, тот же самый, который приходил в вагон сЗаславским, увел Труппа, Харитонова, маленькогоСеднева и Волкова”.
Всех этих лиц повезли на извозчикахсначала к дому Ипатьева. С ними ехали Заславский,неизвестный и Родионов. Здесь Трупп, Харитонов иЛеонид Седнев были пропущены в дом Ипатьева.Татищева же, Гендрикову, Шнедер и Волкованеизвестный с Родионовым повезли в тюрьму.Волков показывает: “Нас остальных повезлидальше. Я спросил извозчика: “Далеко ли до дома?”Я думал, что нас везут куда-либо еще. Молчит. Яопять его спросил: “Ты куда нас везешь?” Опятьмолчит. И привезли нас в тюрьму. Когда нас привелив контору, Татищев не утерпел и сказал мне: “Вот,Алексей Андреевич, правду ведь говорят: от сумыда от тюрьмы никто не отказывайся”. Родионовничего на это не сказал Татищеву, а другойкомиссар ответил: “По милости царизма я родилсяв тюрьме”. Сказал он эти слова по нашему адресу исказал их злобно. Не было тогда на меня ордера, ана всех остальных ордера уже были. Начальниктюрьмы и сказал тогда об этом комиссару. Онмахнул рукой и сказал: “Потом пришлю”. Я не знаю,кто это был. Но потом, когда был в тюрьме, комиссарюстиции Поляков, и мы обращались к нему по поводуотобрания у нас вещей (у меня взял саквояж этот