“Талматейро” при синагоге и курса не кончил.
Мальчиком он поступил учеником кчасовщику еврею Перману, а в 1891—1892 гг. открыл вТомске свою мастерскую.
В 1904 году он женился на еврейке МонеЯнкелевой. В годы первой смуты он почему-то уехалв Германию и год жил в Берлине.
Там он изменил вере отцов и приняллютеранство.
Из Берлина он сначала проехал на юг ипроживал, видимо, в Екатеринодаре. Затем онвернулся в Томск и открыл здесь часовой магазин.
Можно думать, что его заграничнаяпоездка дала ему некоторые, средства. Его братЛейба говорит: “Он был уже богат. Его товар вмагазине стоил по тому времени тысяч десять”.
Это же время было и началом егореволюционной работы. Он был привлечен кдознанию в Томском Губернском ЖандармскомуУправлении и выслан в Екатеринбург. Этопроизошло в 1912 году.
Здесь Юровский открыл фотографию изанимался этим делом до войны. В войну он былпризван как солдат и состоял в 698-й Пермскойпехотной дружине. Ему удалось устроиться вфельдшерскую школу. Он кончил ее, получил званиеротного фельдшера и работал в одном изекатеринбургских лазаретов.
По характеру — это вкрадчивый,скрытный и жестокий человек. Его братья говорят онем:
Эле-Мейер: “Он у нас считался в семьесамым умным, а я человек рабочий. То, что онсчитался у нас самым умным, меня от него иотталкивало... Только могу сказать, что он человекс характером”.
Лейба: “Характер у Янкеля вспыльчивый,настойчивый. Я, учился у него часовому делу и знаюего характер: он любит угнетать людей”.
Жена Эле Лея показывает: “Янкеля,брата мужа, я, конечно, знала. Мы никогда не были сним близки. Мы с ним разные люди: он перешел изиудейства в лютеранство, я — еврейка фанатичка. Яего не любила: он был мне всегда несимпатичен. Онпо характеру деспот. Он страшно настойчивыйчеловек. Его выражение всегда было: “Кто не снами, тот против нас”. Он эксплуататор. Онэксплуатировал моего мужа, своего брата”.
До революции Юровский не был заметенна фоне местной жизни. После переворота 1917 годаон — большевик с первых же дней. Озлобленныйдемагог, он участник митингов и в солдатскойшинели натравливает солдатские массы наофицеров.
После большевистского переворотаЮровский — член Уральского областного совета иобластной комиссар юстиции.
Ему принадлежала в доме Ипатьева неменьшая роль, чем Голощекину: он бывал здесь вроли наблюдателя за жизнью семьи.
Врач Деревенько [ 76 ]показывает: “С убийцей Государя ИмператораНиколая II Юровским я встретился в г.Екатеринбурге в июне месяце 1918 года в домеИпатьева, где находилась царская семья.
Там я был как личный врач НаследникаЦесаревича Алексея Николаевича, у которогосостоял безотлучно с 1912 года... В одно изпосещений, зашедши в комнату, я увидел сидящегооколо окна субъекта в черной тужурке, с бородкойклинчиком черной, черные усы и волнистые, черные,не особенно длинные, зачесанные назад волосы,черные глаза, полное скуластое лицо, чистое, безособых примет, плотного телосложения, широкиеплечи, короткая шея, голос — чистый баритон,медленный, с большим апломбом, с чувствомсобственного достоинства... Осмотревши больного,Юровский, увидев на ноге Наследника опухоль,предложил мне наложить гипсовую повязку иобнаружил этим свое знание медицины. При нашемвходе сидевший тут же Государь встал. Юровский,осмотрев больного, повернулся к столу,остановился, заложив руки в карманы, и началрассматривать находившееся на столе. После этоговсе мы вышли. При выходе я спросил Авдеева: “Чтоэто за господин?” Последний ответил: “ЭтоЮровский”. Какую роль играл Юровский, он несказал, но я знал, что Юровский играл очень, оченьважную роль”.
Дом Ипатьева выделяет еще третьюфигуру: Белобородова.
Александр Георгиевич Белобородов —родом из Лысьвенского завода Пермской губернии,в возрасте 32—35 лет, русский, конторщик попрофессии. Он числился председателем Уральскогообластного совета.
Из него хотят сделать крупнуюреволюционную фигуру. Это неправда.Распропагандированный рабочий, невежественный,он был порождением уральской глуши. Его, бытьможет, никогда бы не увидели за ее пределами, еслибы не убийство царской семьи. Только после этогоон оказался членом ЦИКа и видным столичнымчекистом.
Он никогда не был самостоятелен и вроли председателя областного совета. Одно времяон был арестован за кражу или присвоение 30.000рублей, содержался в тюрьме, был освобожден иснова занял свой пост.
Местный большевик Юровский бледнеетперед Голощекиным. Я не могу и сравнивать с нимБелобородова. Он ближе к Авдееву, отличаясь отнего разве красным почерком.
Для Ипатьевского дома эти три человекасвязывались, как, впрочем, и для всего населенияЕкатеринбурга, не их положением в областномсовдепе. Они были страшны, внушали ужас своейролью в чека, где они были руководителями.
Областная чека занимала вЕкатеринбурге гостиницу, известную под именем“американской”.
Когда она была занята большевиками,там остался старый аппарат служащих.
Горничные гостиницы Пьянкова,Морозова, Дедюхина и Швейкина показали [77 ]:
Пьянкова: “Из комиссаров я знаюГолощекина и Юровского; за первым из них числилсяномер 10, а за вторым номер 3. Юровский постояннопринимал участие в заседаниях чрезвычайнойкомиссии; бывал на них и Голощекин”.
Морозова: “Комиссия собиралась частона заседание в номере 3-м, числящемся закомиссаром Юровским. Юровский в гостинице не жил,но почти всегда присутствовал на заседаниях исидел на главном месте... Комиссар Голощекинтакже приезжал на заседания, но числился ли заним номер, не припомню”.
Дедюхина: “Из комиссаров я знаюГолощекина и Юровского; за Голощекиным числилсяномер 10, а за Юровским номер 3 (лучший и самыйбольшой), в номерах этих они не жили, а приходилитолько на занятия”.
Швейкина: “Я служила около 25 летгорничной в американской гостинице до занятия еебольшевиками в начале июня прошлого года. Послезанятия гостиницы служащие, в числе их и я,остались на своих местах. В гостинице поселилисьЧрезвычайная комиссия и боевой отряд палачей,красноармейцев... В тех заседаниях, которые быливажными (судя по их продолжительности),участвовали комиссары Белобородов, Голощекин,Чуцкаев, Жилинский и Юровский... За Юровскимчислился номер 3, но он в нем не жил, а толькозанимался. За Голощекиным числился номер 10, ножил он в нем лишь последние 4-5 дней передэвакуацией”.
Летом 1918 г. в г. Алапаевске Пермскойгубернии находился в ссылке в числе других лицИмператорской Фамилии Князь ИоаннКонстантинович со своей женой Княгиней ЕленойПетровной — Королевной Сербской.
В июне месяце Княгиня поехала вЕкатеринбург, надеясь получить разрешение дляпоездки в Петроград к своим детям. Ее должны былисопровождать ее секретарь Смирнов, сербскиймайор Мичич и два сербских солдата Божичич иАбрамович. 7 июля все они были арестованы иотправлены в чека. Смирнов [ 78 ]показывает: “...В нашу комнату вошла группачекистов с неизвестным мне лицом во главе,распоряжавшимся обыском. Это лицо обратилоглавное внимание на майора и само производило унего личный обыск, обнаружив приемы опытногосыщика. Оно само ломало воротничок майора,осматривало тщательно подошвы его сапог и т. п.Красноармейцы, к которым я обратился за вопросом,сказали мне, что человек этот Юровский, что он“комиссар дома Романова”.
20 июля узники были переведены впермскую тюрьму. Это было ужасное время. Многиепогибли, кто содержался здесь.
Смирнов показывает: “Голощекина явидел в пермской тюрьме. Я видел его раза два. Впервый раз он был в тюрьме в сопровождениикаких-то других комиссаров, обходил камеры, был ив нашей. Я положительно знаю, что в это посещениерешался вопрос о том, кто будет расстрелян.Голощекин был главным лицом в этой комиссии. Вовторой раз он был у нас в камере в сопровождениикакого-то местного комиссара, и этот комиссарделал ему, Голощекину, доклад, какие арестанты иза что сидят... Он был главным лицом. РольЮровского в областной чека была очевидна”.
Откуда взялись те десять человек,которые составили новую внутреннюю охрану?
Якимов объяснил: “Юровский тогда же (впервый день прибытия в дом Ипатьева в качествекоменданта) спрашивал Медведева, кто несетохрану внутри дома, т. е. на постах № 1 и 2. Узнав,что внутреннюю охрану несут эти самые“привилегированные” из партии Авдеева,Юровский сказал: “Пока несите эту охрану на этихпостах вы, а потом я потребую к себе людей на этипосты из Чрезвычайной комиссии”. Якатегорически утверждаю подлинность этих словЮровского о людях из Чрезвычайной комиссии.Действительно, через несколько дней эти люди изЧрезвычайной следственной комиссии и прибыли вдом Ипатьева. Их было десять человек. Ихимущество привозилось на лошади. Чья была эталошадь, кто был кучер, не знаю. Но только всемтогда было известно, что прибыли эти люди изчрезвычайки, из американской гостиницы”.
Обвиняемые Медведев, Якимов иПроскуряков называют этих людей “латышами”.
В их устах это слово имеет, однако,несколько иной смысл.
Главную вооруженную силу большевиковв Сибири составляли латышские отряды иавстро-немецкие пленные. Они держались замкнуто,отчужденно от русских красноармейцев.
Последние противопоставляли себя им ивсех вообще нерусских большевиков называли“латышами”. Большевик Медведев, состоявший всысертской партии, плативший даже партийныевзносы, отнюдь не считал себя большевиком. Онназывал большевиками людей нерусских.
Следствием удалось установить, что изэтих десяти человек пятеро были нерусские и неумели говорить по-русски. Юровский, знавшийнемецкий язык, говорил с ними по-немецки.
На террасе Ипатьевского дома, где былпост № б, я обнаружил надпись на русском языке:“№ 6. Вергаш карау... 1918. VII/15”.
Кто-то, стоявший на этом посту за суткидо убийства, хотел увековечить свое имя, нозапутался в слове “караулил”.
Тогда он написал по-мадьярски: Verhas Andras1918 VII/15 eorsegen.
Осматривая сады Ипатьева, я нашелздесь обрывок письма на мадьярском языке на имя“Терезочки”. Его писал весной 1918 года охранник.
Экспертиза пришла к выводу, что это