отпереть. Оказалось, явился опять тот же солдат,который и первый раз приезжал звать меня служитьв доме Ипатьева. На мой вопрос: “Что угодно”, —солдат ответил, что меня комендант “требует” вдом Ипатьева, чтобы служить обедницу. Я заметил,что ведь приглашен о. Меледин, на что явившийсясолдат сказал: “Меледин отменен, за Вамиприслано”. Я не стал расспрашивать и сказал, чтовозьму с собой диакона Буймирова — солдат невозражал — и явлюсь к десяти часам. Солдатраспростился и ушел, я же, одевшись, направился вСобор, захватил здесь все потребное длябогослужения и в сопровождении о. диаконаБуймирова в 10 часов утра был уже около домаИпатьева. Едва мы переступили через калитку, какя заметил, что из окна комендантской на насвыглянул Юровский. (Юровского я не знал, виделлишь его как-то раньше ораторствовавшим наплощади.)
Когда мы вошли в комендантскуюкомнату, то нашли здесь такой же беспорядок, пыльи запустение, как и раньше; Юровский сидел застолом, пил чай и ел хлеб с маслом. Какой-то другойчеловек спал одетый на кровати. Войдя в комнату, ясказал Юровскому: “Сюда приглашали духовенство,мы явились, что мы должны делать?” Юровский, нездороваясь и в упор рассматривая меня, сказал:“Обождите здесь, а потом будете служитьобедницу”. Я переспросил: “Обедню илиобедницу?” — “Он написал обедницу”, — сказалЮровский.
Мы с диаконом стали готовить книги,ризы и проч., а Юровский, распивая чай, молчарассматривал нас и, наконец, спросил:
“Ведь Ваша фамилия С-с-с?” — ипротянул начальную букву моей фамилии, тогда ясказал: “Моя фамилия Сторожев”. — “Ну да, —подхватил Юровский, — ведь Вы уже служилиздесь”. — “Да, — отвечаю — служил”. — “Ну, таквот и еще раз послужите”.
В это время диакон, обращаясь ко мне,начал почему-то настаивать, что надо служить необедню, а обедницу. Я заметил, что Юровского этораздражает и он начинает метать на диакона своивзоры. Я поспешил прекратить это, сказав диакону,что и везде надо исполнять ту требу, о которойпросят, а здесь, в этом доме, надо делать, о чемговорят. Юровский, видимо, удовлетворился.Заметив, что я зябко потираю руки, Юровскийспросил с оттенком насмешки, что такое со мной. Яответил, что недавно болел плевритом и боюсь, какбы не возобновилась болезнь. Юровский началвысказывать свои соображения по поводу леченияплеврита и сообщил, что у него самого был процессв легком. Обменялись мы и еще какими-то фразами,причем Юровский держал себя безо всякого вызоваи вообще был корректен с нами... Когда мыоблачились и было принесено кадило с горящимиуглями (принес какой-то солдат), Юровскийпригласил нас пройти в зал для служения. Вперед взал прошел я, затем диакон и Юровский.Одновременно из двери, ведущей во внутренниекомнаты, вышел Николай Александрович с двумядочерьми, но которыми именно, я не успелрассмотреть. Мне показалось, что Юровскийспросил Николая Александровича: “Что, у вас всесобрались?” Николай Александрович ответилтвердо: “Да, все”.
Впереди за аркой уже находиласьАлександра Федоровна с двумя дочерьми и АлексеемНиколаевичем, который сидел в кресле-каталке,одетый в куртку, как мне показалось, с матросскимворотником. Он был бледен, но уже не так, как припервом моем служении, вообще глядел бодрее. Болеебодрый вид имела и Александра Федоровна, одетая вто же платье, как и 20 мая (старого стиля). Чтокасается Николая Александровича, то на нем былтакой же костюм, что и в первый раз. Только якак-то не могу ясно себе представить, был ли наэтот раз на груди его Георгиевский крест. ТатьянаНиколаевна, Ольга Николаевна, АнастасияНиколаевна и Мария Николаевна были одеты вчерные юбки и белые кофточки. Волосы у них наголове (помнится, у всех одинаково) подросли итеперь доходили сзади до уровня плеч.
Мне показалось, что как НиколайАлександрович, так и все его дочери на этот разбыли — я не скажу: в угнетении духа, но все жепроизводили впечатление как бы утомленных. Членысемьи Романовых и на этот раз разместились вовремя богослужения так же, как и 20 мая ст. ст.Только теперь кресло Александры Федоровныстояло рядом с креслом Алексея Николаевича —дальше от арки, несколько позади него; позадиАлексея Николаевича стала Татьяна Николаевна(она потом подкатила его кресло, когда послебогослужения они прикладывались к Кресту), ОльгаНиколаевна и, кажется (я не запомнил, котораяименно), Мария Николаевна. Анастасия Николаевнастояла около Николая Александровича, занявшегообычное место у правой от арки стены.
За аркой в зале стояли доктор Боткин,девушка и трое слуг: высокого роста, другой —низенький, полный и третий молодой мальчик. Взале у того же дальнего угольного окна стоялЮровский. Больше за богослужением в этихкомнатах никого не было.
По чину обедницы положено вопределенном месте прочесть молитву “Со Святымиупокой”. Почему-то на этот раз диакон вместопрочтения запел эту молитву, стал петь и я,несколько смущенный таким отступлением отустава, но едва мы запели, как я услышал, чтостоявшие позади меня члены семьи Романовыхопустились на колени...
После богослужения все приложились кСв. Кресту, причем Николаю Александровичу иАлександре Федоровне о. диакон вручил попросфоре. (Согласие Юровского былозаблаговременно дано.)
Когда я выходил и шел очень близко отбывших Великих Княжен, мне послышалось едвауловимое слово: “Благодарю”, не думаю, чтобы этомне только показалось...
Молча мы дошли с о. диаконом до зданияХудожественной Школы, и здесь вдруг диаконсказал мне: “Знаете, о. протоиерей, у них тамчто-то случилось”. Так как в этих словах о.диакона было некоторое подтверждениевынесенного мною впечатления, то я дажеостановился и спросил, почему он так думает. “Да,так, — говорит дьякон, — они все какие-то другиеточно, даже и не поет никто”. А надо сказать, чтодействительно за богослужением 1(14) июля впервыеникто из семьи Романовых не пел вместе с нами”.
В понедельник 15 июля отпрофессионального союза были посланы женщинымыть в ипатьевском доме полы. Удалось допроситьдвух: Стародумову и Дрягину. Они показали:
Стародумова [ 81 ]:“Если не ошибаюсь, в понедельник 15 июля с. г. отсоюза послали четырех женщин мыть полы в доме,где жил Государь с семьей... От дома Ипатьева наспослали в дом Попова, где жила Государева стража.Здесь начальник караула Медведев приказал намвымыть полы в помещении команды, а потом повелнас в дом Ипатьева, который назывался домомособого назначения. Нас провели во двор и полестнице, ведущей из нижнего этажа в верхний, наспропустили в верхний этаж, где жил Царь со своейсемьей. Я лично мыла полы почти во всех комнатах,отведенных для царской семьи; в помещениикоменданта мы полов не мыли. При нашем появлениив доме Государь, Государыня и все дети были встоловой... Княжны помогали нам убирать ипередвигать в их спальне постели и весело междусобой разговаривали. Мы сами ни с кем из царскойсемьи не разговаривали; почти все время за намиприсматривал комендант Юровский. Я видела, что онсидел в столовой и разговаривал с Наследником,справляясь об его здоровье”.
Дрягина: “Я также мыла полы в домеИпатьева вместе с Марией Стародумовой и другимиженщинами. Было это, насколько помню, впонедельник 15 июля с. г.; в дом нас провелразводящий Павел Медведев. В доме я виделаГосударя, Государыню, Наследника, четырех Княжен,доктора и какого-то старичка. Наследник сидел вкресле-коляске, Княжны были веселы и помогали нампереставлять в их комнате постели”.
Охранники Проскуряков, Летемин иЯкимов объяснили:
Проскуряков: “В последний раз я виделвсю царскую семью, кроме Государыни, за несколькодней до их убийства. Они тогда все гуляли в саду игуляли, как есть, все, кроме Государыни. Значит,тут были сам Государь, сын, дочери: Ольга, Татьяна,Мария в Анастасия; тут же были доктор, лакей,повар, горничная и мальчик... В какой именно этобыло день, я не могу припомнить, но было этонезадолго до их смерти”.
Летемин: “16 июля я дежурил на посту № 3(во дворе у калитки), с 4 часов дня до 8 часоввечера, и помню, что, как только я вышел надежурство, б. Царь и его семья возвращались спрогулки, ничего особенного я в этот раз незаметил”.
Якимов: “Последний раз я видел Царя идочерей 16 июля. Они гуляли в саду в 4 часа дня.Видел ли я в этот раз наследника, не помню. Царицыи не видел. Она тогда не гуляла”.
Глава XVII
Верхний этаж домаИпатьева в описании судебного следователяНаметкина
Как произошло убийство царской семьи?
Я предпочитаю рассказать об этомязыком хотя и сухих, но юридических актов.
19 июля началось бегство большевиков изЕкатеринбурга. 22 июля они передали Ипатьевувладение домом. 25 июля Екатеринбург был взятвойсками Сибирской Армии и чехами.
В тот же день к дому была приставленастража.
2 августа в него вошел судебныйследователь Наметкин.
В его описании верхний этажпредставлялся в следующем виде:
Помещение под цифрой I
Наметкин называет вестибюлем иописывает его так:
“Несколько каменных ступенек ибольшая двустворчатая дверь ведут в вестибюль, вкотором девять ступенек от парадной двериприводят на площадку.
В вестибюле направо от входа два окна,стены обиты светлыми обоями.
Около двери валяется небольшойдубовый шкафчик для корреспонденции, сорванный свнутренней стороны парадной двери.
Около шкафчика в углу стоит черногостекла бутылка, на дне которой какая-томаслянистая жидкость без запаха, и валяетсядлинный металлический согнутый прут, служащийдля предохранения от порчи электрического шнура.
Имеющийся на правой стене от входаэлектрический провод сорван с роликов, ивыключатель сломан.
Во втором окне у летней рамы сломано влевой половине нижнее матовое стекло; у этой рамынижний переплет выворочен; выломана также частьсреднего звена правой половины рамы. Наподоконнике валяются обломки стекла и стоитгрязное блюдечко с имеющимся в середине егогосударственным гербом.
На полу около подоконника лежитнебольшой кусок промасленной фланели.
В правом переднем углу стоит небольшойдеревянный диванчик венского типа с решетчатымсиденьем и спинкой; в этом же углу плевательница