ней ехали в этом вагоне Демидова, Теглева,Эрсберг, Чемодуров и Волков.
Поезда останавливались на малыхстанциях. Более продолжительные остановкиделались в поле.
Путешествие через“рабоче-крестьянскую” Россию прошлоблагополучно. Только на станции Званкежелезнодорожные рабочие пожелали узнать, ктоследует в специальном поезде. Узнав, ониудалились.
На станции Тюмень семья села напароход “Русь” и прибыла в Тобольск 19 августа в 4часа дня.
Дом не был готов к ее приезду.Несколько дней она провела на пароходе и перешлав дом 26 августа. Государыня с Наследником ехали вэкипаже, Государь с Княжнами — пешком.
Глава V [ 17 ]
Тобольский дом
Тобольский дом, где жила заключеннаяцарская семья, находился на улице, получившейпосле переворота название “улица свободы”.Ранее в нем жил губернатор.
Это каменный дом в два этажа, скоридорной системой.
Первая комната нижнего этажа справа,если идти по коридору от передней, занималасьдежурным офицером. В соседней с ней — помещаласькомнатная девушка Демидова. Рядом с ее комнатой— комната Жильяра, а далее столовая.
Против комнаты дежурного офицеранаходилась комната камердинера Чемодурова.Рядом с ней — буфетная, а далее шли две комнаты,где жили камер-юнгфера Тутельберг, няня детейТеглева и ее помощница Эрсберг.
Над комнатой Чемодурова шла лестница вверхний этаж. Она выходила в угловуюкомнату-кабинет Государя. Рядом с ним был зал.Одна из его дверей выходила в коридор, такжеделивший дом на две половины. Первая комнатанаправо, если идти от зала, служила гостиной.Рядом с ней — спальня Государя и Государыни, адалее — комната Княжен.
С левой стороны коридора, ближе кпередней, была шкафная комната. Соседняя с ней —спальня Наследника, а далее — уборная и ванная.
Дом был теплый, светлый.
Жизнь семьи в Царском
Первое время, приблизительно месяца 11/2, было едва ли не лучшим в заключении семьи.
Власть была в руках полковникаКобылинского. Местным властям он не подчинялся.Посланцев же центра не существовало.
Жизнь сразу вошла в спокойное, ровноерусло.
В 8 часов 45 минут подавался утреннийчай. Государь пил его в своем кабинете всегда сОльгой Николаевной; остальные дети — в столовой.
После чая до 11 часов Государьзанимался у себя: читал или писал свои дневники.Затем он шел на воздух и занимался физическимтрудом. Обыкновенно он пилил дрова.
Дети, кроме Ольги Николаевны, дозавтрака, с часовым перерывом, занималисьуроками.
В час был завтрак.
Затем Государь и Княжны шли на воздух.К ним приходил несколько позднее и Наследник,обычно отдыхавший после завтрака по требованиюврачей.
Все они обыкновенно пилили дрова. Ихобщими трудами была выстроена площадка надоранжереей и лестница. Здесь на площадке,обращенной к солнцу, они любили сидеть.
От 4 до 5 часов Государь преподавалНаследнику историю.
В 5 часов подавался чай.
После чая Государь проводил обычновремя у себя в кабинете. Дети до 8 часовзанимались уроками.
В 8 часов подавался обед.
После обеда семья собиралась вместе. Кней приходили Боткин, Татищев, Долгоруков идругие. Беседовали, играли. Иногда Государь читалвслух.
В 11 часов подавался чай. Затем всерасходились. Наследник ложился спать вскорепосле обеда.
Государыня обычно не покидала своейкомнаты до завтрака. В эти часы она илипреподавала у себя некоторые предметы детям, илизанималась чтением, рукоделиями, живописью. Чащевсего она и обедала у себя вместе с АлексеемНиколаевичем: она все время жаловалась на сердцеи избегала ходить в столовую, находившуюся внижнем этаже. Иногда, оставаясь одна в доме, онаиграла на пианино и пела.
Вместе с семьей обедали Гендрикова,Шнейдер, Татищев, Долгоруков, Боткин, Жильяр иГиббс. По праздникам приглашался докторДеревенько и его сын гимназист Коля.
Обед готовил старый царский поварХаритонов. Стол был удовлетворительный. Зазавтраком подавались супы, мясо, рыба, сладкое,кофе. Обед состоял из таких же блюд и фруктов,какие можно было достать в Тобольске.
В сравнении с царскосельской жизнь вТобольске имела одно преимущество: семья имелавозможность здесь посещать церковь. Всенощныебогослужения и в Тобольске совершались на дому.Литургии же (ранние) совершались для нее в церквиБлаговещения.
Население участливо относилось кзаключенным. Когда народ, проходя мимо дома,видел кого-либо в окнах, он снимал шапки. Многиекрестили узников.
Разные лица присылали провизию.Большое участие в жизни семьи принималИвановский женский монастырь.
В Тобольске было спокойнее, чем вЦарском. Но это было... сибирское спокойствие. Всездесь было однообразно. Семья жила в темном миреодних и тех же событий, одних и тех же интересов.Здесь было скучно. Дом, огороженный двор данебольшой сад — вот вся территория, доступнаясемье. Всегда одни и те же люди. Даже в церквиузники не могли иметь ни с кем общение, так какнарод не допускался, когда там молилась семья.
Физический труд, качели и ледяная гора— это все развлечения, доступные для них.
Чтобы скрасить жизнь, дети усиленнозанимались уроками. Им преподавали: Государь —историю Алексею Николаевичу, Государыня —богословие всем детям и немецкий язык ТатьянеНиколаевне. Математику и русский языкпреподавала Битнер. Гендрикова занималась поистории с Татьяной Николаевной. Жильяр и Гиббспреподавали французский и английский языки.
Иногда ставились домашние пьесы наанглийском и французском языках. В них принималиучастие дети.
Грусть была у детей, когда они всвободные часы сумерек сидели у окна и на “улицесвободы” видели свободных людей.
То же чувство звучит в некоторыхзаписках Государыни к Гендриковой, когда онаименует в них себя “узницей”.
Наследник отмечает в дневнике 22 ноября1917 года: “Весь день прошел как вчера и так жескучно”.
Среди документов царской семьиимеется записка, писанная рукою Шнейдер [18 ]. Там записаны отрывочные мысли:“...Расхищают казну и иноплеменникигосподствуют... Насильственное пострижение —тяжелая смерть... А на окнах не легкие узоры, ацелые льдины”.
Чьи скорбные думы оставила после себяШнейдер?
Комиссар ВременногоПравительства Панкратов и его помощникНикольский
В сентябре месяце в Тобольск прибылкомиссар Панкратов и его помощник Никольский.Это были посланцы центра.
Полковник Кобылинский показал:“Панкратов привез с собой бумагу за подписьюКеренского, в коей говорилось, что я поступаю вполное подчинение Панкратова и должен исполнятьто, что он мне будет приказывать”.
В показании Керенского значится:“Главным лицом, представлявшим в Тобольскевласть Временного Правительства, был Панкратов,назначенный мною. Затем, по его ходатайству и поего рекомендации, ему был назначен помощникомНикольский, мне неизвестный”.
Василий Семенович Панкратов имел всвоем прошлом весьма солидный багаж, чтобыоказаться достойным караулить заключенногоЦаря. Полковник Кобылинский показал: “ЭтотПанкратов, как он сам рассказывал, будучи 18 лет,убил в Киеве, защищая какую-то женщину, какого-тожандарма, был за это судим и заключен вШлиссельбургскую крепость, где в одиночномзаключении пробыл 15 лет; после этого он былсослан в Якутскую область, где пробыл 27 лет”.
Помощник его Александр ВладимировичНикольский был также в ссылке в Якутской областиза свою принадлежность к партии эсеров, где исошелся с Панкратовым.
Свидетели характеризуют этих людей иих отношение к царской семье в таких красках:
Кобылинский: “Панкратов был человекумный, развитой, замечательно мягкий. Никольский— грубый, бывший семинарист, лишенный воспитаниячеловек, упрямый как бык: направь его по одномунаправлению, он и будет ломить, невзирая ни начто”.
Теглева: “Про Панкратова я должна посовести сказать, что он был человек по душехороший. Он был социалист и был в ссылке где-то вСибири. Он был человек добрый и сердечный. Ксемье, в особенности к Княжнам, и особенно к МарииНиколаевне, он относился хорошо. МариюНиколаевну он любил больше всех. Государь привстречах разговаривал с ним. Никольский же былгруб и непорядочен. Он был противоположностьюПанкратову. Панкратов проявлял заботу о семье,как мог. Никольский держал себя совсемпо-другому, и, не будь около нас Кобылинского, онбы, пользуясь слабохарактерностью Панкратова,наделал нам много плохого”.
Эрсберг: “Панкратов был хороший,честный, добрый человек. Он хорошо в душеотносился к ним и, как заметно было, жалел их.Особенно он любил Марию Николаевну.
Однажды она зашибла себе глаз: упала.Он, услыхав об этом, сейчас же прибежал и заметнобеспокоился из-за этого. Так же он относился кболезням Алексея Николаевича. Он и к Государюотносился внимательно. Иногда он приходил к нам илюбил рассказывать Княжнам и АлексеюНиколаевичу о своей ссылке в Сибири. Они любилиего слушать. Никольский был страшно грубый инедалекий. Он худо относился не только к ним, но ик нам”.
Ввиду однообразия не привожупоказаний других свидетелей.
Однако дело было не в личных свойствахПанкратова и Никольского. Они былипредставителями власти. Чем они были для семьи вэтом отношении?
Свидетели показали:
Жильяр: “Они (Панкратов и Никольский)были главными распорядителями нашей жизни, и имбыл подчинен полковник Кобылинский... Онипринесли нам вред бессознательно: своимобращением с нашими стрелками они их разложили”.
Кобылинский: “Панкратов сам лично небыл способен причинить сознательно зло кому-либоиз царской семьи, но тем не менее выходило, чтоэти люди ей его причиняли. Это они делали какпартийные люди. Совершенно не зная жизни, они,самые подлинные эсеры, хотели, чтобы все былиэсерами, и начали приводить в свою веру солдат.Они завели школу, где учили солдат грамоте,преподавая им разные хорошие предметы, но послекаждого урока понемногу они освещали солдатамполитические вопросы. Это была проповедьэсеровской программы. Солдаты слушали ипереваривали по-своему. Эта проповедь эсеровскойпрограммы делала солдат, благодаря их темноте,большевиками”.
То же самое говорят все другие