свидетели.
Сердце Царя скорбело, когда оннаблюдал, что новая власть стала проделывать надрусскими солдатами. Здесь лежал источник тойиронии, с которой Государь относился кПанкратову, дав ему прозвище “маленькийчеловек”: Панкратов был невысокого роста.
Кроме пропаганды были и другиепричины, разлагавшие солдат. Когда отряд уходилиз Царского в Тобольск, Керенский обещалсолдатам всякие льготы: улучшенное вещевоедовольствие по петроградским ставкам, суточныеденьги. Условия эти не соблюдались, суточныеденьги совсем не выдавались. Это сильно злобилосолдат и способствовало развитию среди нихбольшевистских настроений.
Пребывание в Тобольске Панкратова иНикольского продолжалось довольно долго: онипережили власть Временного Правительства,оставаясь комиссарами и после большевистскогопереворота. Их выгнали сами солдаты,обольшевичившиеся в громадной массе. Этопроизошло 9 февраля 1918 года.
Тобольский отряд. Солдатыи офицеры. Полковник Кобылинский
Комиссар Макаров, доставивший царскуюсемью в Тобольск, прислал ей из Царского вино“сен-рафаэль”. Им пользовались как лекарством.
Когда Никольский увидел ящики с вином,он собственноручно вскрыл их и перебил топоромвсе бутылки. Эрсберг показала: “Его даже солдатыругали за это идиотом”.
Детям скучно было в доме. Хотелось навоздух. Невесело было и во дворе, закрытомвысоким забором. Тянуло посмотреть на улицу, насвободных людей. Никольский заметил это и решилпресечь такое нарушение правил. “Взрослыйчеловек, — показывает Теглева, — Никольский имелглупость и терпение долго из окна своей комнатынаблюдать за Алексеем Николаевичем и, увидев, чтоон выглянул через забор, поднял целую историю”.“Он, — показывает Кобылинский, — прибежал наместо, разнес солдата и в резкой форме сделалзамечание Алексею Николаевичу. Мальчик обиделсяна это и жаловался мне, что Никольский “кричал”на него. Я тогда же потребовал от Панкратова,чтобы он унял усердие не по разуму Никольского...Когда они (Панкратов и Никольский) приехали иознакомились с нашими порядками, Никольскийсразу же заявил мне: “Как это у вас так свободноуходят, приходят? Так нельзя. Так могут и чужогочеловека впустить. Надо их всех снять”. Я сталего отговаривать от этого, так как часовые и безтого прекрасно всех знают. Никольский ответилмне: “А нас, бывало, заставляли сниматься и впрофиль и в лицо! Так надо же и их (прислугу исвиту) снять”.
Не разум носителя власти руководилНикольским, а чувство тупой злобы ибессмысленной мести. Он хотел мстить и в злобе неразбирал, что мстит не Царю даже, а свите иприслуге.
Наглядное поведение Никольскогоразвращало солдат: они тоже мстили. Первое, на чтоустремилось их внимание, были качели для детей.Они стали покрывать доску качелейотвратительными по цинизму надписями.
Как в Царском под влиянием Домодзянца,так здесь под влиянием Никольского солдатыперестали отвечать на приветствия Государя.Однажды он поздоровался с солдатом: “Здорово,стрелок” — и получил в ответ: “Я не стрелок. Я —товарищ”.
Кобылинский показывает: “Государьнадел черкеску, на которой у него был кинжал.Увидели это солдаты и подняли целую историю: “Ихнадо обыскать. У них есть оружие”. Кое-какудалось мне уговорить эту потерявшую всякий стыдватагу, что не надо производить обыск. Пошел я сампросить Государя отдать мне кинжал, объяснив емуо происшедшем. Государь передал кинжал”.
Провожая старых солдат, выражавшихчувства преданности семье, Государь и Государыняподнялись на ледяную гору во дворе, чтобы череззабор видеть их отъезд. Оставшиеся солдаты ночьюсрыли гору.
Во время литургии в первый деньРождества диакон Евдокимов, по приказаниюсвященника Васильева, провозгласил за молебноммноголетие Императору по старой формуле. Этовызвало бурю в солдатской среде. Солдаты вынеслипостановление убить священника, и епископГермоген был вынужден удалить его временно вмонастырь. В конце концов злоба их пала на семью.Они постановили запретить царской семьепосещать церковь: пусть молятся дома вприсутствии и под наблюдением солдат. С трудомКобылинскому удалось вырвать решение, чтобысемья посещала церковь в двунадесятые праздники.
В дневнике графини Гендриковойзначится: 27 января: “В церкви не были; солдатыпостановили пускать в церковь только подвунадесятым праздникам”; 15 февраля:“Солдатский комитет не позволил им и сегодняпойти в церковь”; 17 февраля: “Вчера и сегодняслужбы дома”.
Присутствовал за домашнимбогослужением в роли контролера солдат Дорофеев.Священник упомянул в молитве Святую ЦарицуАлександру. По невежеству Дорофеев не понялсмысла молитвы и поднял большой скандал. Едва егоумиротворил полковник Кобылинский.
Без всякого видимого повода солдатывыселили свиту и прислугу, живших в отдельномдоме купца Корнилова, и поселили всех с царскойсемьей, стеснив ее удобства.
Долго обсуждали они вопрос о снятиипогон офицерами. Вынесли решение и потребоваличерез Кобылинского, чтобы снял погоны и Государь.Понимая, как оскорбительно будет для него этотребование, Кобылинский долго боролся ссолдатами, грозя им и английским королем игерманским императором. Солдаты стояли на своеми грозили Государю насилием. Кобылинскийвынужден был обратиться к нему через Татищева.Государь подчинился насилию и снял погоны.
Рядом с этими прискорбными фактамиданные следствия устанавливают, однако, и иные.
В Царском едва намечалось делениеофицерского и солдатского настроения к Царю иего семье. В Тобольске оно выразилось резко.
Я не могу назвать ни одного имени изофицерской среды, с которым бы связывалосьчто-нибудь худое для семьи.
Наряду с солдатами, отравлявшими жизньв Тобольске, были солдаты, питавшие совсем иныечувства к Царю и его семье.
Свидетели показывают:
Теглева: “Все они (солдаты)разделялись на две партии. Одна партияотносилась к семье хорошо, другая худо. С этимиКобылинскому приходилось туго. Когда дежурилихорошие солдаты, Государь ходил к ним в ихкараульное помещение, где помещались дежурныесолдаты, разговаривал с ними и играл в шашки.Ходил туда к ним и Алексей Николаевич, и Княжнытоже ходили с Государем”.
Эрсберг: “Многие солдаты из нашегокараула относились к ним хорошо. Такие жалели ина словах, и на деле семью. Помню, особенно хорошок ним относился солдат 1-го полка стрелок... Онвесьма старался, от души старался устроить в домекак лучше для них, когда мы приводили его впорядок”.
Этот стрелок, когда ему истек срокслужбы, не желал уходить от семьи. Он хотелостаться в составе охраны, считая “своимдолгом” остаться служить Царю. Ему не позволилиэтого сделать другие солдаты.
Стараясь не показывать воочию своихчувств, некоторые солдаты тайком пробирались вкабинет Царя и там давали простор им. Кобылинскийпоказывает: “Когда солдаты, хорошие, настоящиесолдаты уходили из Тобольска, они тихонькоходили к нему (к Государю) наверх (в его кабинет) ипрощались, целовались с ним”.
Много злостного мне приходилосьслышать о полковнике Кобылинском: ставленникКеренского, тюремщик, погубивший царскую семью.Скажу о нем, как его роль устанавливаетсяследствием.
Евгений Степанович Кобылинский —офицер Лейб-Гвардии Петроградского полка.Участник европейской войны, он был ранен в бояхпод Лодзью. Раненый, он вернулся на фронт и в бояхпод Гутой Старой был сильно контужен. Снова онвернулся на фронт, но контузия повлекла за собойострый нефрит, и он потерял боеспособность.
В его исключительно трудном положениион до конца проявил исключительную преданностьЦарю.
Свидетели показывают:
Теглева: “Кобылинскому приходилосьтуго. Он однажды потерял надежду справиться сними (с солдатами) и заявил Государю об этом.Государь просил его остаться, и он остался. Ядолжна сказать про него, что он явно был настороне Августейшей Семьи, делал для нее все, чтомог хорошее, и всячески боролся с хулиганскимипроявлениями солдатского настроения”.
Эрсберг: “В высшей степени хорошо,душевно относился к ним Кобылинский. Он их любил,и они все хорошо относились к нему. Он был весьмапредупредителен к ним и заботился о них. Но емубыло очень тяжело ладить с распущеннымисолдатами и приходилось быть весьмаосмотрительным. Он, однако, проявлял большойтакт. Не будь около них Кобылинского, я уверена,много худого они могли бы пережить при иномчеловеке”.
Денежный вопрос
Для трагической судьбы царской семьибольшое значение имел денежный вопрос.
Князь Львов показал: “Разрешался(Правительством) также вопрос о средствах,принадлежавших царской семье. Семья, конечно,должна была жить на свои личные средства.Правительство должно было нести лишь те расходы,которые вызывались его собственнымимероприятиями по адресу семьи”.
Логическая несообразность такой точкизрения очевидна.
Императору, как бывшему главе России,приличествовал известный образ жизни. Создать иподдерживать уклад этой жизни было обязанностьюВременного Правительства, так как оно лишилоЦаря свободы.
Предложение покинуть царскую семьюсоздало тяжелое состояние для всех тех, кто былдействительно предан им и кто в своей совестисчитал унизительным для человеческогодостоинства бросить царскую семью в тяжелую длянее минуту.
Мог ли Царь содержать всех этих лиц?
Князь Львов показал: “Их личныесредства были выяснены. Они оказалисьнебольшими. В одном из заграничных банков, считаявсе средства семьи, оказалось 14 миллионов рублей.Больше ничего у них не было”.
Керенский показал: “Их личныесредства по сравнению с тем, как говорили,оказались невелики. У них оказалось всего вАнглии и в Германии не свыше 14 миллионов рублей”.
Фактически и эти деньги былинедоступны для царской семьи. Она жила насредства Правительства.
В Царском недостатка в денежныхсредствах не было. В Тобольске же положение сталохуже: Временное Правительство как бы забыло осемье и не посылало пополнений ни на содержаниесемьи, ни на содержание отряда. Кобылинскийпоказывает: “Деньги уходили, а пополнений мы неполучали. Пришлось жить в кредит. Я писал по этомуповоду генерал-лейтенанту Аничкову,