– Когда вы видели ее в следующий раз? – спросил Кей.
– Так, дайте-ка подумать. Она пригласила меня навестить ее еще раз, и я принял предложение. Такая милая девушка… У нее была чудесная улыбка.
Кей подался вперед, предчувствуя возможную романтическую связь.
– И к чему это привело? После того как вы приняли ее приглашение?
– Ну, она была очень разборчива относительно того, в какую ходить церковь, так что в Трое мы всегда ходили в ее церковь. Хейзел оказалась леди во всех отношениях, и я всегда относился к ней как к леди.
Шлаффлин сказал, что их дружба просто угасла со временем без всякой особой причины, как это часто бывает в юных дружеских отношениях. Он утверждал, что не видел Хейзел два года, и высоко отзывался о погибшей девушке, но был удивлен, узнав, что у нее есть его фотография.
– Наверно, это я дал ей этот снимок. – Он пожал плечами. – Хотя и не помню, чтобы делал это.
Разговор подошел к концу. Кей подумал, что Шлаффлин, похоже, больше печалится из-за убийства Хейзел, чем из-за чего-либо еще.
Этот парень, решил он, не убийца.
В то время как перспективы найти двух мужчин и экипаж, которые Хоффеи видели 7 июля, казалось, близились к нулю, самой семье удалось остаться в заголовках газет с другой историей, которая бросила тень подозрения теперь уже на дядю Хейзел. «Тейлор снова на переднем плане», гласил заголовок «Трой рекорд» от 22 июля.
Прочесав ливрейные конюшни в Трое, Олбани и сельской местности, детектив Пауэрс вернулся в Табортон, чтобы поговорить с семьей Хоффей и показать им фотографию Хейзел. Во время их первоначального обсуждения муж и жена вспомнили, что видели Уильяма Тейлора в деревне с девушкой, которая соответствовала описанию Хейзел, всего несколько недель назад. Если бы так было на самом деле, то получалось, что Тейлор лгал, утверждая, что не видел свою племянницу с тех пор, как она жила на его ферме зимой, когда выздоравливала после своей таинственной болезни.
Тем временем детективы также поговорили с ливрейщиком Джоном Абелем. Тот вспомнил, как отвез Хейзел и ее спутника, которого он не знал, на ферму Тейлора в апреле – через два месяца после того, как Тейлор, по его словам, видел ее в последний раз. Абель, энергичный молодой человек со светлыми волосами и мальчишеским лицом, часто бывал у остановки Аверилл-Парк, неизменно одетый в темный костюм, жилет и твидовую кепку.
Он вспомнил, что Хейзел искала свои очки после того, как уронила их в коляске, и сбила цену с обычного доллара до семидесяти пяти центов, сказав, что это все, что у нее есть с собой. Когда позже репортер спросил его, не мог ли он ошибиться, Абель нахмурился и выплюнул травинку, которую жевал.
– Ошибся? Не сказал бы. Я хорошо знал Хейзел. Я отвез ее туда в апреле, и это все, что нужно.
Джордж Хогбум, агент по продаже билетов на станции Аверилл-Парк, где Абель забрал девочек, подтвердил его рассказ, добавив, что одна из девушек была в голубом платье, другая – в коричневом.
Детективы Пауэрс и Ансер поплелись обратно в уже знакомый фермерский дом Тейлора, чтобы поговорить со сварливым дядей Хейзел.
– Добрый день, мистер Тейлор, – начал Пауэрс от входной двери.
– Что еще? – сказал Тейлор. Он демонстративно стоял на пороге, не приглашая детективов внутрь.
– Мы поговорили с одним из ваших соседей, Биллом Хоффеем…
– Ну да.
– Он сказал нам, что помнит, как видел вас с девушкой, которая выглядела точно так же, как ваша племянница. В городе. Всего несколько недель назад.
– Мистер Хоффей ошибся, – сказал Тейлор и, давая понять, что разговор закончен, добавил: – Это все на сегодня?
– Вообще-то нет, мистер Тейлор. Мы поговорили еще и с Джоном Абелем, который ездит на фургоне в Аверилл-Парке.
– Мм-хмм.
– Мистер Абель утверждает, что приводил Хейзел к вам в апреле прошлого года. Похоже, у него тоже довольно хорошая память. Помнит платье, которое она носила, ее очки, даже то, сколько он взял за то, чтобы отвезти ее сюда. Он был достаточно любезен, чтобы сделать ей скидку.
– Мы также поговорили с агентом на станции в городе, – вмешался Ансер. – Мистер Хогбум подтверждает историю Абеля. Он говорит, что также видел вас в городе с девушкой. По его словам, это была Хейзел. И это было после февраля.
– У меня нет этому объяснения, джентльмены. Кого бы они ни видели, это был не я.
Пауэрс и Ансер разыграли свой обычно изнурительный тет-а-тет с Тейлором и покинули ферму, так и не узнав ничего нового.
– Я постоянно об этом говорю, Лу. Бросить этих парней на ночь в тюрьму, и, держу пари, они выйдут на следующий день с совсем другой историей, – заключил Пауэрс.
В четверг, 23 июля, окружной прокурор О’Брайен объявил, что готов наконец приступить к процедуре дознания в понедельник, 27 июля. В течение нескольких дней О’Брайен медлил, утверждая, что формальное дознание ничего не добавит к той информации, которую собрали он и его детективы. Первоначально он надеялся использовать дознание, чтобы затянуть петлю на шее виновной стороны, но теперь, столкнувшись с растущим давлением со стороны прессы и общественности и оказавшись в тупике, полагался на расследование просто для того, чтобы внести ясность в хаос.
Ситуация была далеко не идеальной, но люди часто отмечали, что в жизни Джарвиса О’Брайена случаются чудеса, и у него все еще были в запасе несколько трюков. Нигде он не чувствовал себя так уверенно, как в зале суда.
Глава 12Дознание
Джарвис О’Брайен ощетинился при слове «неудача». Он не привык к неудачам и принимал их со скрипом, через не хочу. Но факт оставался фактом: расследование убийства Хейзел было изнурительным, изматывающим и на тот день безуспешным. В пятницу, 17 июля, когда завершилась первая неделя расследования, газета «Вашингтон таймс» описала его как «впавшего в уныние и отчаявшегося из-за полного отсутствия вещественных доказательств», необходимых для ареста. Появились сообщения о том, что он попросит коронера Морриса Строупа провести дознание на следующий день. О’Брайен этого не сделал. Он хотел больше времени, надеясь собрать достаточно доказательств, чтобы построить убедительное обвинение против подозреваемого – или, по крайней мере, определить жизнеспособного подозреваемого.
Десять дней спустя, в понедельник, 27 июля, О’Брайен наконец заставил Строупа назначить дознание. Даже после всех задержек окружной прокурор не был оптимистичен в отношении результатов, возможно понимая, что дознание не станет грандиозным завершением расследования. Он хотел по крайней мере показать, что следствие велось прилежно и основательно. Дознание планировалось провести в течение двух дней и разделить его между Аверилл-Парком и Троем для удобства свидетелей. Это было вполне уместно, поскольку сама Хейзел была продуктом двух совершенно разных миров: сельской местности, где она родилась и выросла, и города, где достигла совершеннолетия.
На протяжении всего расследования между этими двумя группами существовала напряженность: городские следователи и журналисты выступали с клеветническими заявлениями, бросающими тень на репутацию фермеров, лесорубов и угольщиков, живших у горы Табортон, ставя под сомнение их интеллект и характер. Жители Табортона сомкнули ряды против этих незваных гостей, убежденные, что чужаки пытаются повесить убийство на одного из них.
Незадолго до дознания, в пятницу 24 июля, газеты кричали, что избиратели округа Ренсселер требуют ареста, и напоминали читателям, что О’Брайен был кандидатом на переизбрание осенью, намекая, что его неспособность раскрыть тайну убийства могла быть обусловлена политическими мотивами. Окружной прокурор собрался со своими детективами в здании суда, чтобы еще раз взглянуть на двух своих самых сомнительных подозреваемых, Фрэнка Смита и Уильяма Тейлора.
Он по-прежнему не собирался арестовывать ни того ни другого, но их странное поведение в ночь убийства и кажущееся нежелание рассказывать все, что они знали, в последующие дни, не давали ему покоя. Он не мог отделаться от мысли, как и на протяжении всего расследования, что достаточно одного строгого допроса, чтобы сломать кого-то одного или обоих. Несмотря на неоднократные неудачные попытки сделать это.
Особенно О’Брайена раздражал Уильям Тейлор, который с самого начала расследования утверждал, что не видел Хейзел с момента ее визита на его ферму прошлой зимой.
И все же табортонский фермер Уильям Хоффей, когда его спросили о двух таинственных мужчинах и экипаже, которых он видел у пруда в ночь на 7 июля, вспомнил, что видел Тейлора в компании молодой женщины, чья внешность соответствовала внешности Хейзел Дрю, в Аверилл-Парке всего пять недель назад. Или это было просто еще одно явление так называемого двойника Хейзел?
Вторым раздражающим моментом был рассказ Джона Абеля, который утверждал, что в апреле отвез Хейзел и ее друга на ферму Тейлора. Два человека – Джордж Хогбум, агент станции Аверилл-Парк, и Фрэнк Смит – поддержали его, хотя Смит показал себя заведомо ненадежным.
О’Брайен отодвинул стул от стола и встал.
– Нам нужно еще раз попытаться их расколоть, – проинструктировал он своих людей.
– Обоих? – уточнил детектив Дункан Кей.
– Да, обоих. Давайте выясним все раз и навсегда.
В ту субботу, 25 июля, Кей отправился на гору Табортон, но ни Смита, ни Тейлора дома не было. Он разыскал их на следующий день и опросил по отдельности – каждый сеанс был долгим и мучительным, но безрезультатным. После этого репортеры набросились на О’Брайена с вопросами, и окружной прокурор признал, что, по его мнению, Смит и Тейлор не причастны к убийству.
Но как же быть тогда с противоречащими друг другу заявлениями Абеля и Тейлора? Оба мужчины твердо стояли на своем.
В защиту Тейлора невестка Хейзел, Ева Лапп Дрю, которая в то время жила на ферме Тейлора, сказала журналистам следующее:
– Джон Абель ошибается, когда говорит, что отвозил Хейзел и еще одну девушку в дом дяди Тейлора. Почему я знаю, что он ошибается? Потому что в то время я была в доме дяди Тейлора. Я все это очень хорошо помню. Я помню, что Джон Абель подъехал к дому дяди в своем экипаже. В нем сидели две девушки, а также мой муж, Джо Дрю, и Филип, молодой человек из Троя. Одна из девушек была в очках. Это мисс Стелла Карнер из Троя. Всего их было пять человек: Стелла и Кейт Карнер, сестры из Троя, которые должны были провести со мной весь день, мой муж и Филип, а также возница, мистер Абель, – вот и пять человек. Стелла Карнер носит очки, и мистер Абель, возможно, предположил, что это была Хейзел.