На самом деле доктора Херрика так и не вызвали в суд в качестве свидетеля.
Кто был этот загадочный доктор Херрик? При таком количестве оставшихся без ответов вопросов эта таинственная фигура не привлекла особого внимания. О нем упоминалось лишь в нескольких газетах, в том числе в двух нью-йоркских таблоидах: «Уорлд» и «Телеграм». Примечательно, что, представляя Херрика, «Уорлд» ссылалась на помощь, уже оказанную расследованию экспертами-криминалистами, вероятно имея в виду своего собственного корреспондента Уильяма Клеменса, «всемирно известного эксперта в области криминологии», который, как сказал бы О’Брайен, на самом деле был скорее помехой, чем помощью. Был ли Херрик еще одной попыткой вмешаться непосредственно в расследование?
В дополнение к тому, что внезапный разоблачительный вердикт о самоубийстве послужил бы хорошей подачей для заголовков, такой вердикт облегчил бы задачу О’Брайену и его детективам, которые до сих пор пребывали в тупике в своих попытках найти убийцу Хейзел. Ранее в ходе расследования неназванные внутренние источники, скорее всего детективы Дункан Кей и Уильям Пауэрс, высказывали подозрения в отношении результатов вскрытия. Цитировался и сам О’Брайен, сказавший, что, если бы не результаты вскрытия, он не исключил бы самоубийство как возможность. Возможно, не случайно шериф Ирвинг Бокус – республиканец, как О’Брайен, Пауэрс и Кей, – ранее поделился с прессой тем, что некий информатор сообщил ему, что причиной смерти Хейзел могло быть самоубийство. Любой из сотрудников правоохранительных органов мог иметь причину привлечь Херрика, чтобы создать контраргумент официальным выводам. Это, по крайней мере, позволило бы завершить дело с некоторой определенностью. О’Брайен, которому предстояло переизбраться менее чем через четыре месяца, находился под сильным давлением прессы, требующей дать ответ. Вердикт самоубийства был бы одним из способов отправить дело в небытие.
Во вторник, 28 июля, после первого дня следствия, Джулия Дрю заявила журналистам, что ее привело в ярость предположение, будто Хейзел покончила с собой.
– Я обдумала этот вопрос и уверена, что Хейзел не совершала самоубийства, – сказала она, почти повысив свой обычно робкий голос. – Зачем бы ей это делать? Она была счастлива, и у нее было все, что она хотела. Если бы что-то было не так, она пришла бы ко мне. Она всегда так делала, и я давала ей все, что она просила, будь то деньги или что-то еще.
Учитывая, как мало Джулия, казалось, знала о жизни своей дочери, этот комментарий поразил многих как еще одно свидетельство ее необычайной способности к самообману.
– Тогда что, по-вашему, случилось с Хейзел? – спросил репортер.
Ее ответ поразил его.
Джулия Дрю была убеждена, что точно знает, что случилось с Хейзел: ее загипнотизировали, похитили и, наконец, отвезли к пруду Тила, где жестоко убили.
– Хейзел никогда не ездила по собственной воле в Сэнд-Лейк, – сказала Джулия репортеру, вытирая слезу. – Какой-то мужчина загипнотизировал ее в понедельник и держал в своей власти до самой ее смерти. Кто-то, возможно из Троя, увез ее туда в автомобиле или экипаже. Я верю, что это был кто-то состоятельный, кто держал Хейзел под контролем. Он загипнотизировал мою Хейзел, и она делала все, что он от нее требовал. Он отвез ее туда, пока она была под его влиянием, и там убил.
Джулия отвергла любые предположения о том, что Хейзел направлялась навестить Уильяма Тейлора.
– Если бы она собиралась сбежать к своему дяде на несколько часов, она бы никогда не сдала тот чемодан, а оставила бы его у своей тети Минни или у меня, – сказала она. – Хейзел экономила деньги и никогда бы не стала платить за хранение.
Кроме того, Джулия оспорила общепринятое мнение о том, что Хейзел внезапно ушла с работы у Кэри. Она сказала, что, когда видела свою дочь в последний раз, 2 июля, Хейзел «призналась, что у нее были проблемы с миссис Кэри, которая наняла еще одну девушку для глажки. Нетрудно понять, почему Хейзел не сказала своей тете Минни о том, что потеряла место. Минни очень беспокойная, и если бы она знала, что Хейзел осталась без работы, то слегла бы от беспокойства».
Джулия добавила: «Я думаю, что Хейзел сразу же начала искать другое место и надеялась найти его до того, как сообщит нам, что ушла от Кэри. Я не знаю, куда Хейзел пошла бы искать место, но не думаю, что это было бы агентство по трудоустройству, потому что однажды она пыталась это сделать. Но, попомните мои слова, какой-то богатый парень встретил Хейзел в понедельник, загипнотизировал ее, отвез туда и убил».
Она была убеждена, что, кого бы ни видели Фрэнк Смит, Руди Гандрум и Роллманы на Табортон-роуд в ночь на вторник, 7 июля, это была не ее дочь.
На вопрос, есть ли у нее на примете какой-то конкретный подозреваемый, Джулия медленно покачала головой. Ничто не могло заставить ее поколебаться в ее мнении, сообщала «Ивнинг уорлд».
На следующий день она уже отрицала, что Хейзел была загипнотизирована, заявив, что пресса исказила смысл ее слов.
– Репортеры пришли сюда и спросили меня, знаю ли я что-нибудь о том, что Хейзел была загипнотизирована, – сказала она. – Ну, я и сказала, что ее могли загипнотизировать и похитить.
Более чем вероятно, что какой-то не слишком щепетильный репортер подсказал матери Хейзел вопросы о мужчине, заворожившем ее дочь, а затем напечатал ответ, не предоставив читателям полного контекста. Такую модель поведения пресса использовала на протяжении всего расследования.
Но утверждение Джулии – позже опровергнутое – о том, что ее дочь была, возможно, загипнотизирована и похищена, не было самым странным событием, произошедшим после дознания. Скорее эта честь принадлежала фермеру из Табортона по имени Чарльз Рэнки.
28 июля Рэнки, казалось, исчез с лица земли, хотя его жена Элизабет, сестра Руди Гандрума, сообщила об этом властям только два дня спустя, заявив, что понятия не имеет, где он был, когда ушел и почему.
Рэнки сыграл второстепенную, но решающую роль в расследовании дела Дрю, рассказав детективам Уильяму Пауэрсу и Луису Ансеру следующее:
«Два воскресенья подряд до убийства я был поблизости от пруда и каждый раз видел у воды какого-то парня. Я не смог его хорошенько рассмотреть, но он, похоже, соответствовал описанию, которое дали Хоффеи, когда рассказали, что видели мужчину у обочины дороги, а другого, постарше, в кустах».
Следователи были особенно заинтригованы этим, потому что Гилберт Миллер, который жил прямо у Тилз-Понд, уже добровольно заявил, что не раз видел Хейзел у пруда в течение лета – в том числе по воскресеньям. Была также подруга Хейзел, Лилиан Робертсон, которая рассказала О’Брайену, что Хейзел часто посещала фермы в Табортоне вплоть до прошлого года и много раз предлагала им вместе сходить на пруд.
Имя Рэнки не фигурировало ни в одном из списков свидетелей ни в Аверилл-Парке, ни в Трое. Почему? Никто никогда так и не объяснил этого. Его исчезновение не было расследовано, хотя и привлекло внимание О’Брайена, который обсудил этот случай со своей командой 30 июля, во время перерыва в расследовании в Трое.
Через некоторое время после завершения дознания Рэнки вернулся домой, но никакого публичного объяснения того, куда он исчезал и почему, так и не было дано.
Дознание, проведенное в Аверилл-Парке, не привело к каким-либо драматическим открытиям, но у О’Брайена все еще оставались зацепки, например откровение Фрэнка Смита о том, что во время убийства одиннадцатилетний брат Хейзел, Вилли, жил у Либби Совальски, шестидесятилетней вдовы, и ее тридцатитрехлетнего сына Тома. Домишко Совальских располагался на Беарс-Хед-роуд, которая отходила от Табортон-роуд, где в последний раз видели Хейзел, и граничила с восточным краем пруда Тилз-Понд. На этом позднем этапе, когда расследование застопорилось, газеты отчаянно нуждались в новых зацепках, поэтому данная история получила максимальную огласку, даже если многие основополагающие факты были искажены в процессе. Пресса описала Вилли как «мужественного», что, возможно, привело к тому, что таблоиды неверно сообщили, что ему было пятнадцать лет, хотя на самом деле ему было одиннадцать. В последующих сообщениях его возраст снова был указан неверно – якобы ему было восемь лет. Сначала Вилли, летом живший у Уильяма Тейлора, но ушедший от него вместе с остальными, сказал, что Хейзел понятия не имела, что он живет у Совальских. Но потом сказал, что она знала.
Говорили, что Хейзел особенно любила Вилли и только с ним одним из всех членов своей семьи Дрю была близка. Конечно, она направлялась навестить его в ночь на 7 июля. Возможно, она покидала Трой навсегда и ей нужно было попрощаться с братом? Может быть, она так и не добралась до фермы, потому что ее перехватили на каменистой извилистой дороге и заманили к пруду Тила, где и нанесли смертельный удар?
Сначала Вилли ждал ее, потом не ждал, потом снова ждал.
– Я знал, что Хейзел никогда бы не ушла, не попрощавшись со мной, – сказал он. – Уверен, что она направлялась к миссис Совальски, когда поднималась по дороге мимо пруда.
Либби Совальски сказала, что мальчик постоянно говорил о своей сестре в течение недели до ее смерти:
– Когда мы услышали, что в пруду нашли девушку… и что на ней была хорошая одежда, Вилли сказал, что его сестра Хейзел тоже была в хорошей одежде. Потом он сказал: «Если бы я думал, что это моя сестра, я бы прыгнул в пруд и умер вместе с ней». Он думал только о ней.
Для расследования О’Брайен направил детективов Пауэрса и Ансера. Сначала они сосредоточились на всех, кто ночевал в ту ночь у пруда, поскольку кемпинги находились рядом с дорогой, а тропинка от лагеря к пруду разветвлялась, достигнув плотины, причем одно ответвление вело прямо к месту, где на берегу были найдены шляпа Хейзел, перчатки и очки. Единственная тропинка, свободная от подлеска, вела сюда от лагеря. Если бы Хейзел действительно намеревалась навестить Вилли в ту ночь, а у пруда находились отдыхающие, у них были бы