Уильям Тейлор, с другой стороны, не имел такого алиби. У нас есть только его слова о том, что 7 июля, после того, как его работники Ричмонды повезли брата Фрэнка на станцию Аверилл-Парк, он остался дома один и коротал часы перед сном, сидя в кресле-качалке и попыхивая трубкой. Ричмонды покинули ферму Тейлора пешком где-то между 20:15 и 20:30 и вернулись домой около 22 часов. В последний раз Смит и Гандрум видели Хейзел в окрестностях фермы Тейлора около семи тридцати, что оставляет временно́е окно, за которое он мог совершить убийство и избавиться от тела.
С того места, где Смит и Гандрум видели Хейзел, от Табортон-роуд перед прудом Тилз-Понд отходят две дороги: поворот Тейлора (сегодня известный как Мошер-роуд) и Тил-роуд. Большая часть ранних подозрений в отношении Уильяма Тейлора основывалась на том, что, когда Хейзел видели в последний раз, она шла к дороге, ведущей к дому ее дяди. Эту теорию подкрепляло заявление Смита Фрэнку Ричмонду о том, что Хейзел якобы сказала ему, что направляется туда. Позже Смит будет отрицать, что слышал, как она сказала это, и, зная его не лучшие отношения с правдой, можно предположить, что он сам это выдумал, пытаясь выведать информацию о Хейзел у Фрэнка Ричмонда.
Тщательно прочесав участок Тейлора, детективы не нашли ни улик, ни даже намека на какой-либо мотив. Тейлор был последователен, хотя и не слишком любезен, когда отчитывался за себя, свои действия и свои отношения с племянницей. Во время расследования его несколько раз подвергали изнурительному допросу. Да, в его натуре просматривалась склонность к насилию, но ругаться на рабочих – одно, а убить человека – совсем другое. Еще один акт насилия со стороны Тейлора был направлен на него самого, когда он попытался покончить с собой после смерти жены. Тейлор явно был несчастным человеком со странностями.
И все же, несмотря на причуды, у него с Хейзел, похоже, сложились относительно нормальные отношения: она приходила в гости, пусть и не слишком часто, они разговаривали, хотя и не слишком много.
Так что пусть Хейзел и видели неподалеку от его фермы 7 июля, маловероятно, что в тот вечер она направлялась – без предупреждения, как снег на голову – к своему дяде.
Разве что…
Ее любимый брат
Собиралась ли она навестить своего брата Вилли, который временно жил неподалеку, на ферме Либби Совальски? Согласно многим свидетельствам, Хейзел была ближе к Вилли, чем к другим членам ее семьи, но из заявлений матери, Джулии Дрю, и самого Вилли неясно, знала ли Хейзел вообще, что Вилли находился у Совальских.
В начале того лета Вилли жил на ферме Уильяма Тейлора, но потом ситуация стала для него невыносимой и ему пришлось перебраться к Совальским. Если Хейзел полагала, что Вилли все еще в доме их дяди, то направлялась ли она туда уже не к Уильяму, а к Вилли? Или она все же знала, что брат уехал с фермы дяди, и собиралась навестить его у Совальских?
Опять же, кажется маловероятным, что Хейзел решилась бы нанести необъявленный визит, тем более поздно вечером. Кроме того, ферма Совальских находилась на расстоянии около двух километров за прудом. Либби Совальски и Вилли ясно заявили, что не ждали Хейзел. А если бы Вилли даже не было дома? Рискнула бы она проделать такой путь из Троя в Табортон? И куда бы она направилась потом, в поздний час, не имея средств передвижения и места, куда можно было бы вернуться, учитывая, что от Кэри она уже ушла?
Тайное свидание
Примерно в 19:05 7 июля жители Табортона Генри и Шарлотта Роллман увидели девушку, похожую на Хейзел (которая почти наверняка и была Хейзел) и собиравшую малину на обочине Табортон-роуд. Раймиллеры и Мари Йибауэр, ехавшие по Табортон-роуд примерно в одно и то же время, должны были обогнать Хейзел в какой-то момент возле пруда, но они так и не увидели ее. Последний раз девушку видели в Лощине около 19:30 Фрэнк Смит и Руди Гандрум. Куда же подевалась Хейзел?
Есть только две возможности. Хейзел могла повернуть налево – к дому своего дяди, хотя, как уже обсуждалось, не было найдено никаких доказательств или мотивов, подтверждающих это. Или она могла бы пройти немного дальше, а затем свернуть направо на Тил-роуд, которая огибает западный берег пруда. Оттуда она могла попасть на западную сторону пруда, перейдя плотину из валунов (возможно, но маловероятно, учитывая ее выбор одежды и обуви) или пройти дальше за пруд по старой лесовозной дороге. С одной стороны дороги – открытое поле, с другой – склон, который ведет вниз, к южному берегу пруда, рядом с тем местом, где были найдены ее перчатки, шляпа и очки: явная инсценировка самоубийства.
Но зачем ей было идти в это уединенное место – либо за прудом, либо на открытое поле?
Хотя Табортон не был тем местом, где прошло детство Хейзел, – она родилась и провела ранние годы в Восточном Поэстенкилле, примерно в шестнадцати километрах к северу. Здесь жили ее родственники, здесь она провела немало времени в последние несколько лет, когда ее семья работала на ферме Тейлора.
Гилберт Миллер, житель Табортона, замечал ее вблизи пруда в начале лета, и ее подруга Лилиан Робертсон заявила, что у Хейзел остались приятные воспоминания об этом районе. Возможно, ей нравился какой-то уголок, напоминавший о детстве, какое-то уютное местечко, где можно было на время забыть о трудностях взрослой жизни.
Возможно, она решила побывать в этом месте с кем-то и они планировали встретиться там днем? Если таков был сценарий, то тот, кто появился, выполняя взятое обязательство, мог быть убийцей.
Двое мужчин и Троянский конь
Уильям и Элизабет Хоффей сообщили, что видели двух мужчин возле Тилз-Понд около восьми часов вечера. Первый, которого они заметили, сидел в экипаже «Конкорд», припаркованном на том же повороте на Тил-роуд. Тем временем второй незнакомец, если предположить, что он прибыл в том же экипаже, вероятно, уже был на Тил-роуд и направлялся к южному берегу пруда либо перейдя плотину, либо по лесовозной дороге.
Единственным невинным объяснением присутствия двух незнакомцев было то, что они, возможно, приехали за пескарями, чтобы использовать их в качестве приманки. Летом в окрестностях было полно любителей рыбной ловли, и пруд Тила имел репутацию хорошего источника приманки. Однако, по словам Конрада Тила, она практически прекратилась с тех пор, как был принят закон штата, требующий лицензии для рыбной ловли. И, кроме того, мужчины, как описали Хоффеи, никоим образом не были одеты для рыбалки, скорее как горожане, отправившиеся на приятную прогулку. Возница был в костюме с высоким воротником и галстуком-бабочкой. Мужчина, шедший вдоль мелководья у южного берега, был в элегантной клетчатой рубашке, темных брюках и соломенной шляпе. Чтобы оказаться в том месте, где его видели Хоффеи с Табортон-роуд, ему, по всей видимости, пришлось пересечь бугристую пустошь. Добравшись до болотистого берега пруда, он оказался в положении, где один неверный шаг мог завести по щиколотку в грязь – не самая заманчивая перспектива, учитывая быстро приближавшуюся темноту.
Рассказ Хоффеев поначалу был встречен детективами с большим интересом, на ливрейных станциях начали активные поиски экипажа «Конкорд». После допроса Хоффеев в ходе дознания окружной прокурор О’Брайен сказал, что считает их историю лучшей оставшейся зацепкой. Учитывая фактор времени, была велика вероятность того, что эти двое причастны к убийству. Результатом предпринятых усилий стало появление только одного возможного подозреваемого.
Кушинг
Что бесспорно: Уильям Дж. Кушинг взял экипаж «Конкорд» в ливрейной конюшне Уильяма Т. Шайна в Трое вечером в день убийства Хейзел. Узнав об этом, окружной детектив Уильям Пауэрс нанес Кушингу визит в его дом в Трое, подняв хозяина с постели рано утром во вторник, 21 июля, и потребовал объяснений на предмет его местонахождения 7 июля.
Кушинг признался, что не только арендовал экипаж, но и поехал на нем в Сэнд-Лейк со своей девушкой (ее имя публично не оглашалось). Однако он настаивал, что они не проехали дальше перекрестка, известного как «Четыре угла», у подножия горы Табортон, примерно в полутора километрах от Тилз-Понд. Двухчасовая поездка – в каждую сторону – или своего рода свидание в карете.
Кушинг сообщил, что вернул экипаж примерно в десять тридцать того же вечера, что подтвердили в конюшне.
Итак, что же произошло дальше? Следователи незамедлительно освободили его от всех подозрений – имя Кушинга едва успело попасть в газеты.
Кто же такой Уильям Кушинг? И почему детективы и, возможно, пресса так легко отпустили его, тогда как Фрэнк Смит, Уильям Тейлор, Минни Тейлор, Джон Магнер, Анна Лабелль и многие другие были тщательно проверены, допрошены и, как правило, подвергались давлению в поисках убийцы Хейзел?
Кушинг был старшим из четырех братьев и сестер – двух мальчиков и двух девочек – и родился в 1882 году в семье ирландских иммигрантов Патрика и Эллен. Патрик зарабатывал на жизнь тем, что разливал таинственную жидкую смесь, популярную в девятнадцатом веке, известную как «Хокси», названную в честь ее владельца. Секретные ингредиенты напитка были утеряны со временем, но, вероятно, он представлял собой странную комбинацию пива, различных неизвестных трав и экстрактов и небольшого количества шипучки.
Когда Патрик скончался в 1897 году, Уильям стал главой семьи в возрасте пятнадцати лет.
Несколько раз Кушинги переезжали, но всегда селились рядом с каналом Шамплейн, который неофициально делит город на две половины: Северный и Южный Трой. Хотя формально Кушинги жили в нескольких кварталах к северу от канала, демографически они принадлежали к Южному Трою, населенному в основном суровым рабочим людом – металлургами, железнодорожниками и мелкими торговцами.
В Южном Трое мужья возвращались домой усталые и грязные после долгого, изнурительного дня на фабриках и заводах. Их жены находили работу в таких местах, как фабрики воротничков, в качестве домашней прислуги (как Хейзел) или оставались дома, чтобы присматривать за своими семьями. Иногда им приходилось делать и то и другое. Это был сплоченный, замкнутый район, где остерегались посторонних.