[230]. Феодальные узы были решающим фактором в наборе крестоносцев, и crucesignati часто перечисляли группами просто по феодам, которые они держали непосредственно от короны[231]. Почти все они отбыли в поход вместе со своими соседями[232]. Давление соседей, обещания денег, узы семьи, общины и вассалитета часто были столь же важны, сколь и религиозное рвение, побуждая людей отправляться в Святую землю[233]. Симон де Новер происходил из тех же мест и социальных кругов, что и Джон де Чезни и Филипп Бэссет, и все они держали земли от графа де Варенна и были связаны с ним узами вассальной верности. Английские крестоносцы обычно путешествовали и сражались группами, определяемыми семейными и географическими союзами[234]. Они были coniurati, люди, поклявшиеся друг другу в верности, путешествовавшие вместе и делившиеся припасами. Дед де Варенна был знаменитым крестоносцем, а его единоутробный брат, двое кузенов и трое дядьев также дали клятву крестоносца[235]. По крайней мере один дед Симона тоже, вероятно, участвовал в Первом крестовом походе, а, возможно, приходившийся ему родственником Кларембольд де Нойер был госпитальером и умер в Иерусалиме во время Третьего крестового похода.
Мы располагаем только косвенными свидетельствами участия Симона в крестовом походе. Известно, что он взял большие ссуды, которые не смог вернуть в 1150 году. Финансирование крестового похода было ключевым вопросом в эти годы и одной из причин, по которой рыцарь в конце 1140‐х годов мог взять в долг большие суммы денег. Несомненно, случались и другие обстоятельства, в которых рыцарю могли быстро понадобиться крупные суммы наличных, так что ему пришлось бы влезать в долги: например уплатить штрафы, платить так называемую денежную помощь королю и своему сеньору, возможно, дать приданое дочери, начать тяжбу в суде или выплатить выкуп, обещанный во время гражданской войны[236]. Но ни по одной из этих статей расходы не оказались бы столь велики, не требовались бы в течение столь продолжительного времени и столь отчаянно, как для снаряжения к отправке в Святую землю. Подготовка и финансирование крестового похода, наряду с самими этими походами, вызвали большие перемены в северной Европе на многих уровнях: личном, институциональном и национальном.
Стоимость участия в крестовом походе могла быть неподъемной[237]. В течение XII–XIII веков появились соответствующие церковные и светские налоги – именно тогда стало ясно, что сами по себе люди не способны нести такие расходы. В 1188 году, чтобы профинансировать Третий крестовый поход, король Ричард Львиное Сердце собрал «Саладинову десятину» – раннюю форму подоходного налога. Взималось десять процентов доходов и стоимости движимого имущества по всей Англии, самый большой налог, когда-либо собиравшийся в стране. Ранее, в XII веке, общегосударственные налоги еще не были введены, и Второй крестовый поход финансировался по большей части из местных и частных источников[238]. В середине XII века система поддержки была ограничена небольшими географическими и социальными единицами. Семья и друзья, родные и сеньоры должны были вносить свой вклад, и именно к ним как к дарителям и заимодавцам честолюбивый рыцарь обращался в первую очередь.
Поскольку крестоносцы являлись вооруженными паломниками, многие из них рассчитывали на помощь населения по дороге, но и до отъезда их ожидало множество расходов. Рыцарям нужно было обзавестись как минимум боевым конем, уздой, седлом, шпорами и оружием, куда входили длинная кольчужная рубашка, латы, шлем, щит, копье и меч[239]. Крестоносцам также требовалось удостовериться, что в их отсутствие об их семьях позаботятся.
Первый крестовый поход научил их тому, что отправляться в вооруженное паломничество в Святую землю – дело дорогостоящее, но не тому, сколь тяжким в конце концов может оказаться это бремя. Христианские военные победы в начале XII века давали основания думать, что выжившие могли легко вернуть первоначальные крупные вложения колоссальными доходами с Востока. Кроме исчислимых и неисчислимых духовных наград в виде отпущения грехов, сражения сулили много наград материальных: земли и титулы, возможность выгодно жениться, новый военный чин, социальный престиж, дружбу и доверие могущественных людей, подтверждение права на оспариваемые земли, взятки, выкупы за богатых пленников. Также впереди маячила заманчивая перспектива добычи – золота, драгоценных камней, домашнего имущества, денег, дорогих тканей, кораблей и древностей.
Финансовая выгода занимала видное место среди множества сложных причин, заставлявших рыцарей отправляться за границу. Многие семьи считали крестовый поход практичной инвестицией, а также актом покаяния. Возможно, в финансовом отношении риски были высоки, высок был и первоначальный взнос участника, но есть причины полагать, что экономическая мотивация была важной, если не самой главной, для многих крестоносцев середины XII века.
Несомненно, трансцендентные духовные поиски вдохновили большое количество крестоносцев на огромные жертвы ради веры[240]. Некоторые полагали участие в крестовом походе деянием любви, другие активно искали мученичества, стремясь не убивать, а быть убитыми[241]. Некоторые отправлялись из желания мести, и ненависть двигала ими в той же мере, что и любовь[242]. Но многие крестоносцы шли прежде всего за добычей: они стремились найти сокровища и были готовы убивать, чтобы завладеть ими. Таков, например, священник-крестоносец в Лиссабоне, от которого до нас дошли призывы, обращенные к прибывавшим туда английским войскам и отражавшие устремления его северной английской паствы, основным мотивом которой было получить добычу от разграбления города[243]. Те, кем двигали духовные мотивы, часто выказывали благочестие, смешанное с практическими соображениями. Крестоносцы были заинтересованы в том, чтобы землевладельцы подтвердили грамоты на дарованные им земли. Они стремились спасти или укрепить репутацию семьи и присоединиться в походе к той социальной группе, с которой они хотели отождествиться, признания которой жаждали. Все эти соображения сыграли свою роль в том, что в крестовые походы отправлялись и мужчины, и женщины. Экономические мотивы не противоречили религиозным; наоборот, они взаимно подкрепляли друг друга, потому что победы христиан подтверждали путь Господень.
Рыцарям де Варенна, как и большинству крестоносцев, нелегко было бы заплатить за все необходимое снаряжение, не взяв ссуду. Поэтому они обращались туда, где им могли помочь найти деньги на снаряжение, коней, оплату дорожных и текущих расходов[244]. Финансовые договоренности могли быть сложными и включали в себя закладные на земли и дома, ссуды, куплю-продажу или их различные сочетания. По большей части ссуды были краткосрочными, на два или три года, редко более чем на пять лет[245]. Главным образом крестоносцы предпочитали закладывать земли богатым монастырям, служившим одним из немногих источников наличности в XII веке[246]. В результате многие обители получили колоссальные доходы от своих финансовых договоренностей с крестоносцами[247]. Роджер Моубрей, например, ведя переговоры с местными монахами, хотел помочь отстроить Ньюбургский приорат, получить деньги на крестовый поход и одновременно сохранить наследные бенефиции в руках своих родных, избежав запрета на их наследование путем заключения сложной и изобретательной договоренности[248].
Богатые монастыри часто оказывали как духовную, так и финансовую поддержку местным рыцарям, а более бедные обители иногда проявляли готовность расстаться со своей казной, чтобы помочь крестоносцам, но у многих не хватало для этого ресурсов. Английские монастыри были разграблены во время гражданской войны, и к концу 1140‐х годов многие оказались не в состоянии давать деньги в долг. Всего пару лет назад и епископ Или, и настоятель аббатства св. Альбана были вынуждены ободрать золото и иные драгоценности со святынь в своих храмах, чтобы профинансировать короля Стефана[249]. Более того, из‐за набегов времен гражданской войны даже знаменитое аббатство Клюни не могло получать доходы со своих земель в Англии – в том числе пожалованных самим королем[250]. В это время аббатство Бери-Сент-Эдмундс все еще имело возможность заказывать поразительные произведения искусства, но, видимо, договорилось оплачивать их в рассрочку. Представление о том, что имущество просто утекало сквозь пальцы, было не совсем метафорическим: церковную утварь отправляли в переплавку, чтобы чеканить монету на плату солдатам во время гражданской войны. Восточной Англии, основному источнику доходов Стефана, досталось особенно тяжело, потому что король требовал постоянного притока средств, чтобы платить своей армии, в значительной степени состоявшей из наемников[251]. Отсутствие доступных ссуд, возможно, охладило энтузиазм некоторых потенциальных крестоносцев в Англии, ведь даже религиозные учреждения, например аббатства Рэмзи и Или, с трудом восстанавливали свои ресурсы.