[815]. Да и для того, чтобы спровоцировать нападение на евреев, которое повлекло бы за собой аннулирование долгов, вовсе не требовался никакой предполагаемый мученик: когда произошла резня евреев в донжоне Йоркского замка и в других городах Англии, а их долговые расписки были сожжены, ни о каких ритуальных убийствах вообще речи не шло. Предполагаемое мученичество Роберта следует рассматривать в связи с местной политической, судебной и правовой историей, а не в связи с христианско-еврейскими отношениями. Это мученичество очень хорошо вписывается в новейшие исследования политических маневров аббата Бери[816].
О св. Роберте известно так мало, что надо в мельчайших подробностях рассматривать положение евреев в либерти[817]Бери и выжать все возможное из доступных нам скудных источников. Поскольку «Житие» Жослена утрачено, все выводы, которые можно сделать касательно кровавого навета, приведшего к попыткам канонизировать Роберта, основываются на поздних средневековых источниках. Они представляют собой одну рукописную страницу, полностью занятую иллюстрацией с изображением четырех сцен, сопровождающих короткую молитву юному мученику (см. рис. 11 в начале данной главы), и стихотворение из пяти строф, сочиненное жившим в XV веке Джоном Лидгейтом, одним из самых популярных средневековых английских поэтов, который был монахом в Бери[818].
В стихотворении содержатся сведения о Роберте, заимствованные прямо из «Жития» Жослена: «Как житие твое гласит»[819]. Лидгейт объясняет, что Роберт был грудным младенцем, его подвергли бичеванию и распяли на дереве (строка 12). Он был «убит на земле» (строка 21), но теперь пребывает на небесах. Постоянно упоминается кровь: кровь льется из его жил (строка 18), а его одежда пропитана кровью (строка 20)[820]. В стихотворении Лидгейта также содержится намек на то, что кормилица Роберта оказалась в сговоре с убийцами: «Безропотно смерть принимаешь ты, // В тебе кровь пурпурна, молоко белó, // Кормилица не защитила тебя, // Время безвременной смерти пришло».[821][822] Кормилица Роберта – ранняя литературная модель более позднего стереотипа злой женщины (mauvaise femme), христианки, которая в таких повествованиях служит евреям посредницей.
Четыре изображения мученичества почти не дают дополнительных сведений. На первом из них женщина, предположительно кормилица, держит ребенка над колодцем, а на свитке написано: «Она хотела, но не смогла спрятать этот светоч Господень». На втором – лучник обнаруживает тело Роберта на склоне холма, его святость проявляется божественным светом солнца (средневековое клише, как и в «Житии» Уильяма). На третьем – богато одетый человек, представленный в типичной позе донатора, призывает св. Роберта, крохотная душа которого поднимается на небеса в пелене, влекомой рукой Господа. Свиток со словами просителя исходит прямо из его уст к возносящейся душе младенца: «Смилуйся надо мной ради заслуг св. Роберта, ныне и во веки веков»[823]. Четвертое изображение представляет собой запечатанную грамоту с большим и четким изображением птицы. Заменяя собой текст, большая малиновка (по-английски robin), видимо, намекает на имя мальчика (Робин – уменьшительное от Роберта)[824]. В английском фольклоре малиновка с ее красной грудкой связывалась с жертвой Христа и темой невинно убиенных.
Из этого образного ряда можно сделать вывод, что многие темы мученичества в Бери соответствуют норвичским: сокрытие смерти, тело, найденное в лесу, божественный свет, акцент на юности и невинности мальчика. Новый элемент – обращение с телом после смерти. Утверждалось, что Роберта бросили в колодец, и этот мотив станет традиционным элементом кровавого навета на протяжении последующих столетий. Другие стереотипы, знакомые по более поздним обвинениям в ритуальном убийстве, отсутствуют: в число протагонистов входят только младенец, его кормилица, лучник и донатор рукописи. Нет изображений семьи младенца или евреев, его предположительных мучителей.
Видное место грамоты, занимающей целую четверть страницы, ее связь со святостью Роберта и полное отсутствие евреев говорят о том, что основной доминантой культа были не злодеяния евреев, а дарование прав. Большой пергаментный документ необычной формы, возможно, означает важную грамоту, которая содержит иммунитеты и привилегии, пожалованные Эдуардом Исповедником аббату Бери. Эта ценная королевская хартия отдавала аббату и монахам контроль над «либерти св. Эдмунда» и проистекающие отсюда королевские права, включая право на королевские налоги, доходы от проведения судебных процедур и право держать монетный двор[825]. Этот примечательный земельный дар короля Эдуарда Исповедника (восемь с половиной округов), примерно треть графства Суффолк, которым когда-то управляла его мать, королева, стал основой значительных богатств и влияния аббатства[826].
Столетиями аббатство, не жалея сил, управляло либерти св. Эдмунда, и этим усилиям не помешало даже совершенное позднее горожанами убийство аббата и приора. «В нескольких местах хроники Жослена аббат Самсон настаивает на том, что именно он отправляет королевское правосудие. <…> Иногда Самсон говорит так, словно св. Эдмунд умер именно за эти права»[827]. На данную грамоту часто ссылались, ее подтверждали папы и короли; при необходимости аббаты размахивали этой грамотой перед лицом властей – и не только метафорически. Власть аббатства была снова подчеркнута и усилена в 1150 году, когда двоих человек, обвиненных в измене, судили не королевским судом, но передали аббату, потому что они принадлежали к «людям св. Эдмунда»[828]. В обители имелась собственная тюрьма, засвидетельствованная с 1160‐х годов и содержавшаяся со всем тщанием[829]. В 1180‐х годах, непосредственно после того, как было выдвинуто обвинение в ритуальном убийстве, монахи зашли столь далеко, что даже подделали документ, подтверждавший право аббата разбирать на своем суде дела об убийстве[830].
Право Бери на королевское правосудие имело ключевое значение для аббата, монахов и евреев этого либерти. Для евреев основным вопросом в случае возможного судебного преследования по обвинению в убийстве был доступ к правосудию. Как мы уже видели, обвиненный в подобном еврей почти наверняка апеллировал бы к королю – успехом увенчались такие обращения к королю Стефану в Норвиче, к королю Людовику VII во Франции, а позже к императору Фридриху в немецких землях. В грамоте Генриха I, дарованной английским евреям, вероятно, было обещано, что их будут судить только королевским судом, и это раз за разом подтверждали последующие английские монархи[831]. Тем не менее в либерти Бери королевское правосудие отправлял аббат. Даже некоторые христиане так боялись суда аббата, что предпочитали молчать, а не опротестовывать его решения[832]. Архиепископ Кентерберийский относился к этому суду столь настороженно, что – по словам одного исследователя – в 1180‐х годах он «предпочел остаться без компенсации за смерть своих монахов, чем позволить тем, кто держал от него землю, обращаться в суд аббата»[833].
По всей видимости, евреи небезуспешно избегали правосудия аббатства Бери. Судя по всему, за смерть Роберта никто не ответил, нет даже никаких упоминаний о судебном процессе против евреев. Если бы таковой состоялся и обвиненные были бы осуждены, Жослен привел бы подробности в своей хронике. Ведь из его труда читатели узнают, как Бери с успехом обрушило свой гнев на короля Свейна; как преследовало рыцарей-изменников; как там отравили бесчинствующего сына короля; и как в Бери перехитрили архиепископа Кентерберийского на процессе по делу об убийстве[834]. Но примечательно то, что в пространных документах аббатства нет упоминаний о суде над евреями, которых в обители считали виновными в убийстве. Возможно, суд не состоялся из‐за действий королевских властей – вспомним, что в 1144 году именно шериф защитил евреев Норвича от суда епископа. Это поражение, должно быть, стало неожиданностью для монахов, у которых имелись все причины полагать, что кровавый навет будет воспринят серьезно и что аббат имеет право судить обвиняемых. Могущество св. Эдмунда неоднократно подтверждалось, а положение евреев в христианском мире становилось все хуже.
События нескольких лет, непосредственно предшествовавших обвинению, предрасположили монахов Бери к тому, чтобы считать Роберта невинной жертвой кровавого преступления на религиозной почве, а не бедным младенцем, погибшим от несчастного случая. В 1180 году аббат Хью из Бери отправился в паломничество в Кентербери, в сентябре упал с лошади и, несмотря на все усилия врачей, умер в середине ноября[835]. За его смертью последовали сложные маневры вокруг его преемника. Брат Жослен исписал целые страницы, взвешивая преимущества потенциальных настоятелей. Две соперничающие партии сложились вокруг ключаря Уолтера и младшего ключаря Самсона. Самсон, который в конечном итоге и победил, обвинял Уолтера в том, что тот предоставил евреям свободный доступ в аббатство, разрешил им ходить вокруг алтарей даже во время мессы и позволил им укрыться в здании аббатства во время волнений 1173 года