– Хупере? – передразнил он. – Кто-то что-нибудь говорил о Хупере? С Хупером все в порядке. Погиб француз, капитан Бенуа. Убит выстрелом в затылок на палубе В три четверти часа назад. – Лицо Грисуолда побагровело, налившись кровью. – Если бы мы знали, о чем бедолага толковал прошлой ночью, возможно, он остался бы жив.
Глава двенадцатая
Макс и Г. М. услышали выстрел с того места у поручня по правому борту, где стояли, когда было без одной минуты девять.
В распоряжении Г. М. имелись большие часы из оружейного металла со светящимся циферблатом. В кромешной темноте Макс увидел, как часы эти вынырнули из-под плаща и, будто сами собой, перевернулись в воздухе, проделав кинематографический трюк. Когда сэр Генри и Мэтьюз побежали к точке, где прогремел выстрел, журналист заметил, что часы снова исчезли – вероятно, в жилетном кармане.
– Это серьезно, сынок, – хрипло произнес голос Г. М. – Ради всего святого, смотрите под ноги. Смотрите под ноги!
Макс двинулся вперед, нащупывая тростью палубу впереди себя, но поскользнулся и больно подвернул ногу. Темнота казалась стеной, о которую можно расшибить лоб. Макс потерял Г. М. и не сразу сумел найти его снова. Взгляд едва различал черные силуэты поручней и стальных опор, поддерживающих верхнюю палубу, когда те приходили в движение при крене.
Макс подумал, что он уже далеко от носа, когда впереди забрезжил желтый огонек. Это было всего лишь пламя спички, но, казалось, оно обладает яркостью потайного фонаря[27]. И бросает вызов ледяному ветру.
– Погасите огонь! – прогремел чей-то голос совсем рядом.
Макс не осознавал, что находится посреди небольшой группы людей, пока резкий воздух не заволновался от движения дюжины человек. Что-то твердое, плечо или локоть, сильно садануло его под левую лопатку, отбросив вперед. Колени у Макса одеревенели от холода, и трость с грохотом выпала из руки. Макс испытал секундный приступ паники, когда поручень врезался в него, сильно наклонившись, и внизу он увидел кипение фосфоресцирующей воды.
Прямо перед ним кто-то вынырнул из темноты и ударил по руке, державшей спичку. Огонек погас. Но не раньше, чем Макс, отброшенный от поручня креном палубы в обратную сторону, ухватил в деталях сцену, которую сумел разглядеть благодаря отблескам света и сгусткам теней.
Спичку держал Джордж Э. Хупер. Он поднял ее примерно до уровня уха. Его спина и плечи были сгорблены, а кроме того, можно было разобрать седую щетину на круглой голове и блеск закатившихся глаз. Отойдя немного от поручня, Хупер посмотрел на Макса, а затем вниз, на палубу, как будто увидел у своих ног змею. Спичка погасла.
– Разве вы не знаете, что зажигать свет на палубе запрещено? – произнес мистер Крукшенк, третий помощник. – Разве вы не знаете этого лучше, чем…
Хупер не ответил. Вместо этого он зажег еще одну спичку.
– Сэр, вы сошли с ума? Отдайте мне ваши спички!
Произошла потасовка. То ли спичку задул ветер, то ли ее потушил третий помощник. Хупер жалобно протестовал. Он не казался встревоженным – только чем-то поглощенным и зачарованным. Его волнение быстро нарастало.
– За бортом человек, – сумел наконец, заикаясь, выдавить он. – Он упал, бах, всплеск, пуля в затылке. Ради бога, не стойте там и не суетитесь из-за спичек. Человек за бортом!
– Спокойно. Вы уверены?
– Так точно, сэр, – пропыхтел другой голос из темноты. – Я дозорный с четвертого поста. Мы видели, как человек упал со шлюпочной палубы. Я подал сигнал и услышал, как зазвонил машинный телеграф. Но похоже, мы всего лишь немного сбросили скорость?.. – В тоне его звучало сомнение.
– Если вы поставлены дозорным на четвертый пост, – отозвался третий помощник, – то какого дьявола делаете здесь? Возвращайтесь на свое место!
– Приказано выяснить, откуда он упал. Дозорный с третьего поста и мистер Биллингс сказали, что, по их мнению, он…
– Он – что?
– Покончил с собой. Застрелился, сэр. Видно было, как тело его перевернулось лицом вверх в этой светящейся воде, прежде чем он пошел ко дну. Револьвер упал вместе с ним.
– Он был мертв?
– Ах, так вот кто это был! – вмешался Хупер, внезапно придя в возбуждение. – Выстрел в затылок, бедняга. Мертвей мертвого. Французский офицер в форме. Такая красивая форма. Выстрел в затылок – я видел. Но он сделал это не сам! Я даже видел того, кто в него стрелял. И потом, черт бы меня побрал, если тот, другой, не выбросил беднягу за борт…
– Минуточку! – резко прервал его третий помощник. – Вы уверены, что в момент падения человек был мертв?
– Хлоп, а потом плюх…
– Передайте сообщение на мостик, – велел третий помощник дозорному с четвертого поста. В его голосе, казалось, послышались нотки облегчения. – Нет, отставить! Сделаю это сам. А вы оставайтесь здесь, мистер Хупер. Я забираю ваши спички. Кто идет?
Послышались тяжелые шаги, которые, похоже, могли остаться незамеченными во всеобщей суматохе.
– Это я, Грисуолд, – хрипло ответил старший стюард. – Что случилось?
– Нашего друга Бенуа застрелили и выбросили за борт, Грисуолд. Мы здесь из-за этого. Где-то поблизости мистер Хупер. Присмотрите за ним. Я поднимаюсь на мостик.
– Думаете, кэп остановит судно?
– Нет. Ни одного шанса на миллион, что мы сумеем найти француза, даже если он жив. И потом, это слишком опасно.
– Хорошо. Я постою рядом. Кто это там?
– Тот, другой, поднял его, словно мешок, – продолжал Хупер, чье возбуждение нарастало, как будто смысл увиденного только теперь доходил до него, – и будь я проклят, если он не вышвырнул Бенуа за борт. Вот так: шлеп-бах!
Голос старшего стюарда звучал хрипло:
– Спокойнее, сэр! Держитесь крепче на ногах! Вы же не бухнетесь в обморок прямо на меня, не так ли?
Голос Хупера ослабел.
– Всему виной мое сердце, – пожаловался он, тяжело дыша. – Волнение и все такое. Не могу этого вынести. О, мое сердце…
– Тогда давайте я вам помогу. Не хотите ли зайти внутрь?
– Ах! Хорошо бы! Подождите, я возьму свой спасательный жилет. Он где-то там, в шезлонге.
Внезапно старший стюард снова заговорил:
– Эй! Кто это там позади меня?
Макс внимал тому, что происходит, с противоестественной, как у Хупера, отстраненностью. Обшаривая палубу в поисках своей трости, он каким-то чудом нащупал ее и случайно задел чью-то штанину, что заставило его резко отпрыгнуть в сторону, обнаружив прискорбную расшатанность нервов. Но тут старшему стюарду ответил голос Г. М.:
– Это всего лишь я, сынок.
– Сэр Генри?
– Угу. Для этого времени года погодка недурная.
– Не отведете ли вы мистера Хупера внутрь? Вот его рука. Теперь пошарьте вокруг ногами, и вы обнаружите что-то вроде узкой железной пластины, идущей поперек палубы. С ее помощью вы доберетесь до двери. Следуйте вдоль железной пластины, и она укажет вам дорогу внутрь. Извините.
Макс ухватился за чье-то пальто, Г. М. или Хупера – он не знал, затем он встал позади них. Все трое, пошаркав по палубе, дошли до двери и через темный тамбур выбрались на свет, очень мягкий, но тем не менее их ослепивший.
Они оказались в узком белом коридоре, конец которого упирался под прямым углом в главный проход вдоль кают правого борта. Пол, застеленный красным резиновым покрытием, внушал куда больше уверенности, чем ненадежная открытая палуба. Справа от них виднелась дверь каюты с аккуратным черным номером «В-71». Память вернулась к Максу: каюта капитана Бенуа!
– С этим, – проворчал Г. М., – пора кончать. Послушайте-ка, сынок, – по-отечески обратился он к Хуперу, невзирая на солидный возраст последнего, – что именно там произошло? И как вы это углядели?
Хупер, казалось, был не прочь выложить все – от начала и до конца. Но потребовалась некоторая передышка, чтобы взволнованный очевидец смог заговорить.
Он прислонился спиной к белой стене, широко расставив ноги, как будто собирался соскользнуть вниз. Дыхание его постепенно выравнивалось, возвращая к жизни маленькую пухлую фигурку. Он уставился в пол. Правая рука была засунута под пиджак, словно он нащупывал сердце, поглаживая его. Спасательный жилет свисал с обмякших пальцев левой руки. На восковых щеках над седеющими усами играл нездоровый румянец.
– Будет о чем рассказать дома, – выдохнул он, продолжая оглаживать сердце. – Я, Джордж Хупер, стал свидетелем того, как бедолагу застрелили и выбросили за борт. У него еще была фуражка с красно-золотым вéрхом.
– Да, конечно. Но что еще вы видели?
– Уф… – выдохнул Хупер, внезапно подняв бледно-голубые глаза, – я вышел подышать свежим воздухом. Присмотрел шезлонг вон там, за той дверью.
А ведь правда, вспомнил Макс, во время утренней прогулки он видел, как Хупер дремал в этом шезлонге на палубе В.
– Сел в шезлонг, – продолжал Хупер, сдерживая дыхание, – и укрылся пледом. Посидел так минут десять или пятнадцать и подумывал вернуться внутрь, когда открылась дверь. Вон та! Я услышал, как она открылась. И они вышли на палубу.
– Сколько их было?
– Двое, – поразмыслив, ответил Хупер. – Я их, конечно, не видел, но слышал шаги. Они подошли к перилам. Я едва мог… – как бывалый рассказчик, он сложил большой и указательный пальцы вместе и поднял их вверх выразительным жестом, – едва мог видеть их головы и плечи. Ну и что я подумал? Ровно ничего! Пока все не началось. Я услышал шум драки. Услышал грохот, который сопровождался всполохом пламени, как ночью у костра. Дуло пистолета буквально уткнулось в волосы, торчащие из-под фуражки этого бедолаги. Потом стоявший позади него выстрелил. И я вскочил с шезлонга…
Из-за крайнего возбуждения сомерсетский говорок стал явственнее, иногда Хупер вздрагивал. Его тон выдавал страдание.
– Я закричал: «Эй, малый! Что ты творишь?» – а затем подумал: «Боже, так не пойдет!» Потом все стихло, только этот бедняга взвизгивал, видать раненный. Я подскочил к перилам, но успел лишь увидеть, как его сапоги были перекинуты за ограждение. Знаете, кожаные такие? Я успел дотронуться до одного. Но бедняга упал вниз, а тот, второй, дал деру. Убежал, очень мягко ступая, пока я таращился вниз через перила, чтобы понять, куда делся несчастный. Он упал головой вниз в эту белую пену, где мерцали едва видимые огоньки, потом перевернулся на спину и заскользил по волне – быстро, как жук по водостоку. Я наблюдал за ним пару секунд, а потом уже не видел ничего, кроме пенистой воды. Бедняга. Я думаю, это ужасно. Настоящее безобразие.