Ее каюта, должно быть, находилась прямо напротив его, по другую сторону ниши. Он мог бы протянуть руку и коснуться белой двери с номером «В-37», которая была обращена к нему. Женщина как раз быстро свернула в их маленький отсек, и они практически врезались друг в друга.
– Прошу прощения, – пробормотал Макс.
– Ничего страшного, – произнесла женщина после небольшой паузы. – Я уверена, что это моя вина.
Ее голос был высоким, с хрипотцой, обычно выдающей курильщиков. Макс посторонился, давая ей пройти, она нащупала ручку и открыла дверь. Внутри горел свет. Ее каюта напоминала его собственную, если не брать в расчет цвет стен, и в ней также имелась отдельная ванная. Свободное пространство уже было порядочно захламлено содержимым двух больших чемоданов с белыми инициалами «Э. З.-Б.».
Это Макс заметил еще до того, как женщина обернулась, закрывая дверь, и взглянула на него через плечо. Пухлая сумочка из змеиной кожи все еще была крепко зажата у нее под мышкой.
И снова он обратил внимание на капризную морщинку в углу опущенной нижней губы, но уже не заострил на ней внимания.
Потому что женщина посмотрела ему прямо в глаза, прежде чем дверь закрылась.
Глава вторая
Макс, немного встревоженный, поднялся по главной лестнице в салон, на палубу А.
Впоследствии он признал, что, если бы в первые сутки плавания уделил больше внимания попутчикам, присмотрелся бы к каждому, а не к одному-двум, с которыми свел знакомство, это, возможно, избавило бы всех от последовавшей кровавой драмы и крупных неприятностей. Но в том-то и беда, что поначалу ты почти не замечаешь спутников. Усталый, подавленный или погруженный в собственные заботы, ты видишь перед собой пустые лица, и тебе потом трудно связать их с людьми, которых ты узнаёшь. Даже по прошествии нескольких дней бывает сложно разобраться, кто есть кто. Конечно, в салоне «Эдвардика» было так малолюдно, что пассажиры выглядели призраками, которые бродили по помпезному викторианскому особняку с привидениями. Наблюдай, если хочешь. Чего уже проще! Однако опасный груз – взрывчатка в судовом трюме – способен и бывалого детектива отвлечь от выслеживания убийцы.
А между тем третий помощник капитана, собрав пассажиров в салоне, ясно дал им понять, что плавание не будет веселым морским круизом.
Салон на лайнере был огромным – роскошная зала с шеренгами колонн из красного дерева, поддерживающих витражную крышу из цветного стекла, с рядами столиков под зелеными скатертями и глубокими парчовыми креслами вокруг танцпола, теперь устланного ковром. Правда, тусклое освещение придавало этому нарядному великолепию какой-то призрачный вид. Да и собравшиеся словно ожидали услышать историю о привидениях. Впрочем, третий помощник, напомнивший Максу знаменитого автогонщика сэра Малкольма Кэмпбелла, источал живую уверенность.
– Итак, леди и джентльмены, – начал он, присаживаясь на край стола, заваленного грудой квадратных картонных коробок, – никому из нас не хотелось бы принимать все эти меры предосторожности и докучать ими вам. Но, как говорится, на рожон не попрешь. – Он произнес это с какой-то зловещей шутливостью. – Прежде всего я хотел бы, чтобы вы подошли ко мне и примерили противогазы. Стюард!
Противогазы? Зачем противогазы в море? Этот вопрос крутился у всех на языке, но никто не произнес ни слова.
– Если они не понадобятся здесь, – сухо заметил третий помощник, – то пригодятся после высадки в Англии. Так что вам придется получить их тут. Напишите свое имя и номер каюты прямо на коробке. А теперь прошу вас, пожалуйста.
Все послушно поднялись с мест. Стюарды помогли пассажирам натянуть уродливые маски, уподоблявшие свиным рылам лица людей, взиравших друг на друга в тусклом свете. Если противогаз сидел надежно, вдох вызывал долгий и малопристойный звук, возникавший всякий раз, как вы набирали в грудь воздух.
Мисс Четфорд и мистер Кенуорти, как выяснилось позже, в салон не явились. Стюард сообщил, что они страдают морской болезнью. Третьего помощника это немного раздосадовало, но в конце концов он решил позже навестить страдальцев в каютах.
– Завтра, – продолжил он, – вам будут даны подробные инструкции. В одиннадцать часов состоятся шлюпочные учения. Услышав сигнал тревоги, спусти́тесь, пожалуйста, в кают-компанию на палубе С и ждите распоряжений. Возьмите с собой спасательные жилеты, противогазы и одеяла. Помните: если судно подвергнется нападению с моря или с воздуха, вы должны идти в кают-компанию. На данный момент это всё, – улыбнулся он. – И не беспокойтесь о том, что может произойти. Позвольте позаботиться об этом нам самим.
Все потянулись к выходу.
Не было ни комментариев, ни шуток, ни смеха. Но «Эдвардик» уже раскачивался на океанских волнах, и кислые мины выдавали взбаламученность желудков. И в самом деле, в первый вечер на ужин явились только четыре пассажира – и ни одного представителя экипажа, кроме старшего стюарда.
В кают-компании, занимающей добрую половину акра, между пустующими белоснежными столами, зеркалами и красными лаковыми стенными панелями, царила глубокая, почти погребальная тишина, нарушаемая лишь позвякиванием посуды на кухне. Стюарды, похоже, были подавлены не меньше пассажиров. За круглым капитанским столом на шестерых, кроме Макса, сидели только общительный мистер Лэтроп и невысокий толстяк средних лет, представившийся мистером Джорджем Хупером из Бристоля. Неподалеку столик на двоих облюбовал жилистый смуглый мужчина, в форме защитного цвета с красно-золотыми погонами капитана французских тиральеров[2]. Макс предположил, что это, должно быть, и есть тот самый капитан Пьер Бенуа, что значится в списке пассажиров. Лицо француза выглядело совершенно бесстрастным, и он ни разу не оторвал взгляда от своей тарелки.
По столовой пронесся загадочный сквозняк. Под шипение пены за иллюминаторами салон медленно взмыл вверх, как воздушный шар, а затем рухнул вниз, наподобие скоростного лифта. Посуда зазвенела и сдвинулась к центру стола.
– Крабовый коктейль, – отважно сделал заказ Лэтроп, сверяясь с меню. – Камбала на гриле под голландским соусом, стейк и жареный картофель по-французски… Хм… дальше посмотрим.
– Мне стейк с картофелем фри, – произнес мистер Джордж Хупер уютным, успокоительным говорком уроженца юго-западных графств и тут же тихо добавил: – Боже мой! Вы только посмотрите! Царица Савская…
Под звук этих слов в кают-компанию вошла Эстель Зия-Бей.
Она серьезно погрешила против правил хорошего тона, в первый же вечер одевшись словно на званый ужин, но, без сомнения, сделала это намеренно. Шепот мистера Хупера был полон благоговения.
Вечерний, с серебряными блестками туалет миссис Зия-Бей (черт бы побрал это имечко, подумал Макс) имел такой смелый вырез спереди, что смущенный мистер Хупер при виде его пробормотал что-то себе под нос. Блестки отражали сияние бесчисленных мозаичных зеркал. А плечи… Они были поистине великолепны, того же мягкого смугло-золотистого оттенка, что и лицо. И никаких морщинок возле губ. Черная сумочка на ремне слегка покачивалась на ходу.
Когда дама уже вступила в кают-компанию, судно резко накренилось. Особа с менее твердой походкой или поскользнулась бы, или врезалась бы в колонну, неуклюже запутавшись в юбках. Но вошедшая только рассмеялась в лицо стюарду, который кинулся к ней на помощь. Она шутливо толкнула его в грудь, приподняла длинные юбки и села за столик на двоих. Вскоре сотрапезники услышали ее голос, громкий и довольно резкий. Она заказывала ужин.
Трое мужчин тут же сконфуженно зашептались.
– Ей следовало бы вести себя скромнее, – пробормотал мистер Хупер, глядя в свою тарелку. – Это просто скандально.
– О, я так не считаю, – возразил Лэтроп, широким жестом отметая ханжеские возражения. Его карие глаза, глаза молодого человека, блеснули. – Я бы сказал, что она красивая женщина, эта миссис Зия-Бей. Она разведена или собирается разводиться. Американка по происхождению, но первый муж был англичанин. А второй – с которым она разводится – работает в турецком посольстве в Лондоне.
Лэтроп, как вскоре убедился Макс, был мастер собирать сплетни. Деревенские кумушки, перемывающие косточки ближним за рукоделием, и в подметки ему не годились.
– Вы что, уже успели перемолвиться с ней словечком? – удивился Мэтьюз.
– О, случайно. Чисто случайно. Думается, она надеялась, что я угощу ее выпивкой, но я не собирался ничего пить.
«Конечно надеялась, черт возьми!» – подумал Макс.
Лэтроп усмехнулся.
– На борту каждого лайнера найдется такая особа, – признал он. – Иногда настроенная серьезно, иногда – нет. Чаще всего нет. Но эта, если вы меня спросите, похоже, не шутила. Нет, сэр, я в такое не ввязываюсь. Не думаю, чтобы миссис Лэтроп это понравилось.
Макс доел ужин в молчании. Он снова сказал себе, с сердитой настойчивостью и беспокойством, что не собирается связываться с этой женщиной. Ее место в аду. Он не станет с ней знакомиться. И приглашать ее выпить.
И все же он знал, что этому суждено случиться. С этим ничего не поделаешь. Какое-то неприятное предчувствие подсказывало ему это. А хуже всего было то, что Эстель Зия-Бей ему даже не слишком-то нравилась. Но когда человеку жизнь не мила, он говорит себе: «А почему бы и нет?» Он говорит…
Стюард в синей униформе пересек кают-компанию, осторожно пробираясь между кренящимися столами, на которых позвякивала посуда.
– Мистер Мэтьюз, сэр?
– Да?
– Капитан желает вам приятного аппетита и приглашает выпить с ним кофе в его каюте после ужина.
Макс не возражал и был только рад предлогу удалиться. По пути к выходу ему пришлось миновать миссис Зия-Бей. Он мог бы от этого уклониться, сделав крюк, но побоялся, что это будет выглядеть демонстрацией, и ощутил укол смущения. Когда он приблизился к столику американки, она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Губы, тронутые темно-красной помадой, податливо-сочные, как мякоть тропического фрукта, насмешливо изогнулись, как будто она собиралась улыбнуться.