– Мистер и миссис Эймс, – поздоровался инспектор Джонс, войдя в комнату со шляпой в руках. Он говорил сдержанно, но в движениях чувствовалось что-то настороженное, напряженное, как у кошки перед прыжком. – Я так понимаю, произошло еще одно… несчастный случай.
– Вы уже были в номере мистера Хэмильтона? – спросила я.
– Да, – кивнул инспектор и обратился к Майло. – Насколько я понимаю, мистер Эймс, о теле сообщили вы?
У инспектора Джонса имелся несомненный талант сказать много, толком не говоря ничего. И в этом простом вопросе выразилось недоумение, смешанное с интересом, а что, собственно, Майло делал в ванной комнате мистера Хэмильтона.
– Да, я, – ответил Майло. – Точнее, мы.
– Ясно.
– Это было ужасно, – сообщила я.
Инспектор обратил на меня сочувственный, как мне показалось, взгляд.
– Миссис Эймс, может быть, вам лучше присесть.
Вздохнув, я села. Инспектор Джонс указал на диван, и Майло последовал моему примеру. Сам инспектор устроился в кресле.
– Ну что ж, – сказал он, доставая из кармана пиджака блокнот и ручку. – Как именно вы обнаружили тело?
Я посмотрела на Майло. Он предложил говорить правду, значит, я буду говорить эту самую правду.
– Когда это случилось, мы были в номере мистера Хэмильтона.
Ручка замерла в руке инспектора, и он пристально посмотрел на меня.
– В номере мистера Хэмильтона.
– Да, мы там… прятались.
– Прятались.
– Да, – подключился Майло. – И поскольку мы в этом сознаемся, полагаю, инспектор, вы найдете там немало отпечатков пальцев Эймори.
– Черт, – пробормотала я, – я не подумала об отпечатках.
– Надо было надеть перчатки, – посоветовал Майло.
На лице у инспектора заходили желваки, и, прежде чем снова заговорить, он с минуту помолчал.
– Могу я узнать, почему ваши отпечатки остались в номере мистера Хэмильтона?
– Я… я кое-что там искала.
– Искали.
У инспектора снова заходили желваки. Наверно, ему стоило огромных усилий сдержать либо сильное негодование, либо хохот. Хотелось надеяться, что негодование все-таки было.
Я кратко рассказала, что именно привело меня в номер мистера Хэмильтона, упомянув, как тот что-то нашел на берегу, а также свое предположение, что это могло быть орудие убийства. Инспектор Джонс с минуту смотрел на меня непроницаемым взглядом, а потом снова принялся делать пометки в блокноте, время от времени задавая лаконичные вопросы.
– В номере я не нашла ничего, что могло бы послужить орудием убийства.
– Вы полагали, что обладаете сведениями об орудии убийства, и не сочли нужным сообщить это полиции? – Взгляд инспектора стал очень жестким и не сулил ничего хорошего, а ведь Джонсу еще предстояло узнать вторую часть истории.
– Я не хотела беспокоить вас по пустякам, – промямлила я. – Пока не убедилась сама.
– Вы отдаете себе отчет в том, что вас можно арестовать за вторжение в чужую комнату?
– Дверь была не заперта, – уже совсем тихо пролепетала я.
Инспектор нахмурился, но, ничего не ответив, обратился к Майло:
– А ваша роль, мистер Эймс? Судя по всему, вы не очень старались отговорить жену от ее намерений.
– Эймори вообще невозможно в чем-то переубедить, – сухо ответил Майло. – Но я не знал, что она туда собирается. В номере мистера Хэмильтона мы встретились случайно, когда я проводил собственные следственные действия.
Я четко расслышала, как инспектор вполголоса ругнулся.
– Я понимаю, инспектор, в это очень трудно поверить, – признала я.
Джонс вздохнул:
– Продолжайте, миссис Эймс.
Я рассказала, как мы с Майло встретились в номере, как услышали, что возвращается хозяин.
– Нам было просто не выйти из комнаты. И мы решили… ну…
– …Спрятаться в шкафу, – закончил Майло.
Инспектор сморгнул.
– Когда все произошло, вы находились в шкафу, – медленно повторил он. – И что вы слышали?
– Мистер Хэмильтон пустил воду и, насвистывая, принялся ходить по комнате, – ответила я. – Были слышны шаги, а потом он прошел в ванную.
– Дальше?
– Как сказать, мы несколько увлеклись, – небрежно произнес Майло.
Инспектор Джонс выслушал его с полнейшей невозмутимостью. Я же просто пришла в ужас:
– Вовсе необязательно использовать такие противные выражения, Майло.
– Боже милостивый, дорогая, ты пылаешь, как школьница.
– Ничего я не пылаю, – холодно отрезала я.
Инспектор прокашлялся.
– Вы не слышали других голосов?
– Нет, – я с облегчением вздохнула я, оттого что Джонс сменил тему. – Вроде бы из коридора доносился голос миссис Хэмильтон, но, кажется, она не заходила в номер к мужу. Был такой плеск, а потом все.
Инспектор записал что-то в блокнот и закрыл его.
– На сегодня достаточно.
– А как миссис Хэмильтон? – спросила я.
Джонс неожиданно пристально посмотрел на меня.
– Почему вас это интересует?
Вопрос меня удивил.
– Полагаю, смерть мистера Хэмильтона стала для нее тяжелым ударом. Или вы ей еще не сообщили?
– Нет, миссис Эймс, пока не сообщили. Остается надежда, что это можно будет сделать, – чуть мягче сказал инспектор.
– О чем вы? – нахмурилась я.
– У миссис Хэмильтон тяжелое отравление снотворным. Сейчас при ней находится врач. Мы не смогли ее добудиться.
Глава 21
Каким-то чудом инспектор Джонс не отказался захватить меня в больницу. Когда я попросилась поехать с ним, он не растекся в любезностях, однако не возражал.
Миссис Хэмильтон еще не приходила в сознание. Я хоть и понимала, что сразу меня к ней скорее всего не пропустят, но хотела оказаться рядом, когда она очнется. У нее не было здесь близких друзей, которые могли бы ее утешить, а мне думалось, кто-то должен находиться с ней. Хоть мистер Хэмильтон и плохо с ней обращался, я знала: ей будет тяжело.
Ведя машину, инспектор был чрезвычайно холоден. Недовольство исходило от него волнами выше тех, что разбивались о прибрежную скалу. Меня одолевало смутное подозрение, что, если бы между нами не установились неплохие отношения, он бы без всяких колебаний арестовал меня за незаконное вторжение в чужие владения. Я посмотрела в окно. Ветер усиливался, на горизонте показались тучи.
– Кажется, надвигается шторм, – сказала я.
– Еще какой, – отозвался инспектор, и мне почему-то показалось, что он имеет в виду вовсе не погоду.
Я инстинктивно чувствовала, что, если позволить инспектору слишком долго дуться, будет только хуже. Наверно, еще можно хоть что-то исправить. Вкрадчиво, полупокаянным тоном я завела волынку:
– Надеюсь, вы не слишком сердитесь, инспектор Джонс. Да, возможно, с моей стороны было неосмотрительно обыскивать номер мистера Хэмильтона. Но если бы мне удалось найти орудие убийства…
– Вы не имеете никакого права брать на себя обязанности полиции, – резко перебил меня инспектор.
– Я хотела как лучше, – продолжила я, подпустив в голос побольше раскаяния.
На самом деле я не была так смущена, как, надеюсь, это прозвучало, но понимала, что лучше его не злить.
– Возможно, – ответил инспектор уже не таким ледяным тоном, как я с удовольствием отметила. – И тем не менее вы были не просто неблагоразумны, но и сильно рисковали. Вы хоть понимаете, что тоже могли пасть жертвой? Что, если бы убийца обнаружил вас?
Я как-то не удосужилась подумать об этом раньше. А потом до меня дошел смысл слова, употребленного инспектором.
– Убийца. Так вы думаете, это убийство?
– Я думаю, мы имеем все основания предполагать, что мистер Хэмильтон не поскользнулся и не потерял равновесие, усаживаясь в ванну.
– Тогда по сути вы говорите то же, что и мой муж.
Инспектор покосился на меня.
– Кажется, вы наладили отношения с мистером Эймсом.
Я замялась. Несмотря на наши совместные усилия в последние дни, я по-прежнему не знала, в какой точке находятся мои отношения с Майло.
– У него благоприятная фаза, – вижала я наконец. – Никаких гарантий, что это надолго.
– Ясно. А что это значит для мистера Трента?
Я удивилась такому неожиданному повороту. Мне не очень хотелось обсуждать свои женские метания с полицейским, которого я едва знала. Но у меня уже было время понять, что, если инспектор Джонс о чем-то спрашивает, у него всегда имеются на то веские причины.
– Беседа начинает приобретать скорее личный характер, не правда ли, инспектор? – Я старалась говорить легко.
– Да, миссис Эймс, думаю, так.
Его тон свидетельствовал о том, что он ждет ответа. Я снова посмотрела в окно.
– Мне… я очень тепло отношусь к Джилу. И всегда относилась. Но в конечном итоге вышла замуж за Майло. Вот, пожалуй, и все, что можно сказать.
Действительно ли все так просто? Вряд ли. Инспектор Джонс был весьма проницателен и, видимо, уловил мою неуверенность.
– Полагаю, упомянутые джентльмены не склонны считать, что все так незатейливо.
Я посмотрела на Джонса.
– Возможно, вы и правы. Знаете, я поехала сюда к морю с Джилом, потому что часто думала, что было бы, если… Джил такой надежный. С Майло вы либо в раю, либо в аду, середины тут нет. Ну, вот я вам и ответила. – Я выдавила тусклую улыбку. – Наверно, вы решите, что я очень непостоянная женщина.
– Ничуть. Как показывает ваша явная склонность совать нос не в свое дело, вы очень решительная женщина. И умная.
– Благодарю вас, инспектор.
Комплимент, хоть и высказанный в несколько оригинальной форме, был мне приятен.
– Если позволите предостеречь вас, – так же миролюбиво продолжил Джонс, – я бы на вашем месте тщательно выбирал союзников.
Я внимательно посмотрела на него, озадаченная столь внезапным предупреждением.
– Несколько загадочное замечание.
– Я не собирался загадывать вам загадки, а только хотел сказать, что все очень запуталось, будьте осторожны.
Я нахмурилась. Чего-то он недоговаривал и точно не будет ничего разъяснять, по крайней мере, сейчас. Совет дельный. Не замечать опасности после сегодняшних событий было бы слишком неблагоразумно. Если кто-то убил Хэмильтона и отравил его жену… Я обмерла. Невероятно, как мне не пришло это в голову раньше. Скорее всего мне действительно лишь чудом удалось избежать неприятностей. Хэмильтона утопили, его жену отравили. Если кто-то заменил мой аспирин на снотворное, может быть, со мной тоже хотели расправиться.