Затем я предложила женщине несколько видов пряжи, которые подходили для покрывала. Она, почти не глядя, взяла мотки двух цветов и поблагодарила меня. Я пробила покупки. Едва женщина сложила все в корзину под коляской, малыш начал хныкать.
Мать повернула коляску к двери, и тут раздался звук, похожий на крик чайки. Женщина в отчаянии простонала, и вскоре я поняла почему. После нескольких пробных криков ребенок разразился страшным плачем. Мне с трудом верилось, что такое крошечное создание может быть столь громким.
– Ого, какие сильные легкие! – пробормотала одна из подруг мисс Эверли и сделала шаг назад.
Что же до матери младенца, казалось, она сама была готова расплакаться.
– Я просто хочу тишины и покоя. Просто повязать! Я многого прошу? Полчаса вязания в тишине!
Тут дверь снова открылась и появилась Сильвия. В руке у нее был пакет с логотипом самого дорогого магазина обуви в Оксфорде. Она вежливо кивнула женщинам, а затем, притворившись покупательницей, принялась бесцельно заглядывать в корзины.
От бедной молодой матери и малыша буквально исходили волны стресса. Я не выдержала, вышла из-за стойки и приблизилась к ним.
– Можно? Я хорошо лажу с младенцами.
Не дожидаясь согласия матери, я взяла буйного ребенка на руки. Это был мальчик – весь в голубой одежде, только лицо ярко-красное. Плакал он так громко, что едва успевал набирать воздуха для очередного крика. Я подняла малыша словно мячик и взглянула в его глаза – голубые, непонимающие, сердитые. Он широко раскрыл их и уставился на меня.
Я склонилась к малышу и прошептала:
– Знаю, здесь все для тебя странное и незнакомое. Но это хорошее место, со временем привыкаешь.
Ребенок снова вдохнул, но крикнул уже не так громко. Он растерянно смотрел на меня – будто уже видел раньше, но не мог вспомнить где. Я улыбнулась. Обняв малыша, я почувствовала нежный детский запах и тепло его крошечного тела. Я стала укачивать его в том древнем ритме, которому женщин, мне кажется, никогда не учат: он заложен у нас в генах. Дыхание мальчика постепенно выровнялось, и он снова уснул.
Я посмотрела на маму ребенка: она по-прежнему выглядела несчастной.
– Садитесь в кресло и повяжите немного, а я позабочусь о малыше.
Женщина кивнула и послушалась. Одна из старушек взглянула на меня:
– Да вы просто волшебница!
Я уставилась на нее. В детстве мне порой приходилось быть няней, и я всегда хорошо успокаивала малышей. Неужели я пользовалась магией, сама того не зная?
Четыре пожилые дамы, глядя на нас с крохой, умиленно вздохнули.
– Я скучаю по дочке и внукам, – сказала одна из подруг мисс Эверли. – Джина, я помню, что ты просила нас остаться, но я, пожалуй, возьму билет на электричку и завтра вернусь в Уорик.
Еще одна дама тоже выразила желание уехать. Мисс Эверли была совсем не рада, что ее бросают. С ней останется только служительница местной церкви – и то она, скорее всего, преимущественно занята работой.
– Поезжай тоже домой! Тебе незачем здесь оставаться, – предложила мисс Эверли одна из дам.
Женщина покачала головой:
– Не могу. А кто будет поддерживать жену полковника? Бедняжка Элспет!..
Я задумалась: разве несчастная вдова захочет, чтобы ее успокаивала женщина, когда-то любившая ее мужа? Вряд ли. Судя по всему, три подруги мисс Эверли были того же мнения. Они неодобрительно переглянулись. Интересно, даму держит здесь желание докопаться до сути? Может, действительно будет лучше, если она отправится домой?
Однако я оставила прямолинейные американские мысли при себе.
– Что-то я подустала от ходьбы по магазинам, – вздохнула одна из старушек. – Как бы мне хотелось выпить чаю! Жаль, что чайная закрыта…
Тут же осознав, как бездушно прозвучали ее слова, она охнула и рассыпалась в оправданиях. Нет, она не имела в виду, что заведение нужно снова открыть! Ей просто было жаль, что поблизости нет другой чайной! Дама взглянула на меня:
– Я так давно не была в Оксфорде! Может, за это время рядом открыли еще одно заведение, где можно выпить чаю?
На Хай-стрит располагалось несколько точек сетевых кофеен – наверное, женщины и сами это знали. И все же я предложила им пойти туда, и они покинули магазин.
Стоило им удалиться, Сильвия принесла стул из комнаты для занятий и села рядом с перенервничавшей матерью. Так они и вязали: спокойно, бок о бок. Я устроилась за стойкой, прижимая малыша к сердцу. Его теплое дыхание щекотало шею, а крошечные ручки держали мою блузку. Полчаса прошли расслабленно.
Мать взглянула на экран телефона.
– Мне пора. Но спасибо вам! Думаю, я бы больше и минуты не выдержала.
Я не могла дать ей какой-то дельный совет и лишь предложила приходить сюда с малышом, если нужно будет отдохнуть.
Когда женщина ушла, Сильвия сказала:
– Вижу, ты активно применяешь магию! Твоя бабушка обрадуется.
– Я всегда умела успокаивать детей – сколько себя помню. Я и не думала, что в этом есть что-то особенное.
Сильвия улыбнулась:
– В основном магия – это просто получение сил из природы и общение на более глубоком уровне. Ты ведь установила с ребенком некую связь, верно?
– Вроде да.
– Так приятно видеть, что твои силы растут. Интересно, чего ты добьешься в будущем?
Я и сама об этом размышляла. Иногда такие мысли даже пугали.
Глава 15
Отзыв от работодателя Кэти оказался на удивление похвальным. Я как раз читала его, когда возле меня, словно облако черного дыма, возник Рейф. Он не материализовался из ниоткуда, но перемещался так беззвучно и так тихо открывал двери и замки, что для меня это казалось сродни телепортации.
– У вас серьезный вид, – заметил он.
– Скорее озадаченный. Кэти, она же Катя, – ужасная официантка, но превосходная вязальщица!
– Да, в тюрьме полезно иметь хобби. Можно скоротать время.
Наверное, поэтому я и выглядела серьезной.
– Сомневаюсь, что она убийца. А еще она понравилась Нюкте.
Кошка в этот момент была занята тем, что терлась о ноги Рейфа. Он посмотрел на нее.
– Едва ли Нюкта может судить, хороший человек или плохой.
Вампир взял кошку на руки. Она вскарабкалась на его плечо и повисла, словно куль с мукой – только мурчащий.
– Я подумываю нанять Кэти.
– Зачем?
– Она умеет вязать, и ее очень рекомендует предыдущий работодатель из магазина рукоделия. Она превратила тот комок, который я связала, в нормальный носок. Словно по волшебству!
Рейфа это не впечатлило.
– А что, если это и было волшебство? Вдруг она такая же, как вы?
Я уставилась на него.
– Разве есть чары, распутывающие вязание?
И почему это никогда не приходило мне в голову? В тяжелом, покрытом символами гримуаре было полным-полно приворотов, чар для стирания памяти и поиска потерянных вещей, проклятий против врагов – но я не помнила, чтобы там было хоть слово о том, как привести в порядок ужасное вязаное изделие. Знай я, что тут поможет магия, – я бы ей воспользовалась.
– Спросите бабушку. Уверен, что есть.
Я невольно надула губы.
– Она никогда мне не рассказывала о таких чарах!
– Пожалуй, потому, что хочет, чтобы вы действительно научились вязать.
– При жизни она была куда добрее!
Неправда, конечно, – мне просто хотелось покапризничать.
– Люси, мы так мало знаем о Кэти. Она вполне может оказаться убийцей.
Я не считала, что у нее есть причины убивать меня, – но, с другой стороны, какой у нее был мотив отравить полковника?
– Она рассказала мне кое-что интересное. На кухне был крысиный яд.
– Я, конечно, не эксперт, но сомневаюсь, что полковника отравили им. Во-первых, у крысиного яда очень резкий вкус – чаем его не перекроешь. Во-вторых, действует он не настолько быстро.
Вспоминать сцену смерти в деталях мне не хотелось.
– Я все думаю: кому была выгодна смерть полковника Монтегю?
– Я поспрашивал в округе. Старикан в последнее время вел себя подозрительно – возможно, из-за деменции. До экспертизы установить, каким недугом он страдал, не получится. Это может быть Альцгеймер, Паркинсон, даже биполярное расстройство. Полковник регулярно тратил огромные суммы денег на довольно странные покупки. Например, приобрел скаковую лошадь, хотя отродясь не ездил верхом. Потом – ретроавтомобиль Aston Martin. А еще поговаривал о вложении в недвижимость на Ибице – притом что он даже не любил путешествовать.
– Может, он просто напутал с лекарствами и от этого умер?
– Нет. Простите меня, Люси. Мне хотелось бы ради вашего же блага списать все на случайность, но полковника точно убили. Я изучил информацию о его сыновьях. У обоих так себе с достатком. Возможно, они пытались спасти деньги, полагавшиеся им в наследство.
– А что насчет жены?
– У нее мог быть тот же мотив. Но шок, который она испытала, и ее горе кажутся столь искренними… Не думаю, что кто-то способен так искусно подделывать эмоции.
Я не могла не согласиться: женщина явно глубоко скорбела.
Я рассказала Рейфу о мисс Эверли и ее визите в мой магазин.
– Не понимаю, с чего ей оставаться в Оксфорде? Она что, правда хочет поддержать вдову? Женщину, которая вышла замуж за того, кого она сама любила?
– Кто знает.
– Не она ли его убила? Наконец-то осуществила свою месть спустя столько лет. Может, она не хочет покидать место преступления, потому что никогда до этого не убивала и теперь опьянена результатом. Настолько, что не хочет возвращаться к скучной, обыденной жизни.
– Убийство – не такое веселое занятие, как вы себе это представляете, – сухо ответил Рейф.
Наверняка он знал это по собственному опыту, но я не желала вдаваться в подробности.
– Значит, вы думаете, это не она?
Вампир наградил меня поистине очаровательной улыбкой.
– Я считаю, что ваша теория несколько необоснованна. Но если мисс Эверли пригласит вас на чай, советую отказаться.
За полчаса, которые я укачивала младенца, я успела хорошенько все обдумать и решила взять Кэти на работу. Да, она могла оказаться убийцей, и все же мне хотелось дать ей презумпцию невиновности. А еще я надеялась, тогда она закроет глаза на то, что я ведьма, если все же узнает.