– Добрый день! Что будете заказывать? – Девушка неплохо говорила по-английски, пусть и с сильным акцентом.
Не успела я ответить, как Рейф заговорил с ней на другом языке – как я предположила, на польском – и закончил тем, что одарил девушку своей очаровательной улыбкой. Очевидно, он заметил, что официантка чем-то расстроена, и решил приободрить, обратившись к ней на ее родном языке.
Однако ничего хорошего из этого не вышло. Девушка округлила глаза и отскочила, словно Рейф ударил ее. Она украдкой огляделась и сказала:
– Мне разрешено говорить только на английском.
Затем официантка развернулась и ушла, так и не приняв у нас заказ. Я посмотрела на Рейфа: он проводил ее взглядом, задумчиво хмурясь.
– Как-то странно вышло, – заметила я. – С чего бы мисс Уотт запрещать ей общаться с посетителями на польском? Прозвучало так, будто мисс Уотт ужасно относится к сотрудникам, но это неправда. А что вы ей сказали?
Вряд ли Рейф обошелся с ней грубо или намекнул на нечто непристойное.
– Спросил, нравится ли ей в Оксфорде.
Вполне безобидно.
– Может, ей было неприятно выглядеть приезжей?
– Или она не знает польского.
Я удивленно уставилась на него.
– Зачем ей врать о том, из какой она страны?
– Причины могут быть какими угодно, – ответил Рейф тоном человека, несколько веков наблюдавшего за поведением людей. И знавшего больше языков, чем Берлиц[2].
Мне в голову не пришло ни одной причины. Я отыскала глазами возможно-не-польскую официантку: она убрала со стола, за которым до этого сидели испанцы, а затем скрылась на кухне, миновав нас и леди из Ирландии, которая с надеждой взглянула на нее поверх закрытого меню.
Не успела я вытянуть из Рейфа, что он имел в виду, как к нам подошла Мэри Уотт. Она обладала удивительной способностью приглядывать за всеми столиками в чайной одновременно. Женщина принесла американским туристам воды со льдом и обратилась к нам:
– Катя приняла ваш заказ?
Мне не хотелось подставлять новую официантку. Сестры Уотт ценили эффективность и, несмотря на доброту, уволили бы любую сотрудницу, которая не справлялась с обязанностями. Катю почему-то ошарашило то, что Рейф заговорил с ней на польском, и я не хотела, чтобы ее наказали.
– Мы только сейчас определились.
Мисс Уотт внимательно посмотрела на меня, словно зная, что я слукавила.
– Тогда давайте вашим заказом займусь я.
– Мне чайник чая «Английский завтрак» и скон с джемом и сливками, пожалуйста, – сказала я.
Может, я и пришла сюда из интереса к любовной истории, но вкусный скон, щедро смазанный клубничным джемом и топлеными сливками, был замечательным дополнением к визиту.
– Тебе классический или хочешь попробовать скон дня от шеф-повара? С лимоном и белым шоколадом, очень даже вкусно.
Я едва не упала со стула. В чайную «Бузина» я ходила с самого детства. В этом самом зале я попробовала свой первый в жизни скон и с тех пор съела, наверное, сотни. Никакого ассортимента сконов у них и в помине не было. Ну хорошо, я немного преувеличиваю: сестры Уотт предлагали классические сконы и классические сконы с изюмом. В меню отсутствовали даже сконы с сыром – а теперь они осмелились на лимон и белый шоколад?!
Прийти в чайную «Бузина» и узнать, что одна из сестер Уотт обзавелась ухажером, а среди сконов появились новинки, – все равно что открыть, будто Земля вращается в другую сторону. И все же я не из тех, кто смотрит дареному скону в зубы. Я с радостью заказала тот, что с лимоном и белым шоколадом.
Рейф попросил тот же чай, что и я, а от еды отказался, сказав, что уже плотно пообедал.
Мне стало стыдно. Когда Мэри Уотт отошла к ирландке, я наклонилась к нему и прошептала:
– Извините. Я никогда не задумывалась, что вы, вероятно, и не пьете чай.
Я была почти уверена, что человеческую кровь в чайной не подавали. Хотя, раз они добавили в меню сконы с лимоном и шоколадом, можно ожидать чего угодно!
– Не волнуйтесь, – успокоил меня Рейф. – Я привык вести себя как человек.
Вскоре к нам подошла Катя с подносом. На нем стояли чайник «Браун Бетти», две прелестные кружки из разных наборов, а еще крошечные миски с ярко-красным джемом и топлеными сливками. На блюдце, тоже из другого сервиза, лежал скон.
Вдруг я поняла, почему Рейф тоже заказал «Английский завтрак»: нам принесли один чайник на двоих, и никто и не заметит, что пила только я. Пока Катя не ушла, я спросила вампира, не хочет ли он воды со льдом. Может, он предпочитал что-то более холодное. Однако Рейф отказался.
Катя старательно избегала встречаться взглядом с моим спутником; наверное, боялась, что он опять заговорит на польском. Она поставила чайник и на соседний столик и быстро удалилась на кухню. Рейф с легким недовольством проводил ее глазами.
– Может, у вас ужасный акцент, – предположила я. – Или вы говорите на средневековом варианте польского. Или она боится говорить на другом языке в английской чайной.
– Не исключено.
Судя по всему, мои слова его не убедили.
В ожидании, пока чай заварится, я щедро смазала скон сливками и джемом. Затем налила в кружку молоко, насыпала сахар и подняла чайник, вопросительно взглянув на Рейфа.
– Хотите чаю?
– Половину чашки, пожалуйста.
После этого я наполнила ароматным напитком и свою чашку. Пить кровь, чтобы выжить, – само по себе мерзко, а уж лишиться возможности ощущать вкус любимой еды – совсем грустно. Я откусила скон, наслаждаясь плотной текстурой сливок, яркой сладостью джема и, наконец, рассыпчатым тестом. Рейф внимательно наблюдал за мной – кажется, с завистью. Лакомство было таким вкусным, что мне хотелось застонать, однако я сдержалась: это было бы неуместно.
Дождавшись, когда я прожую и запью чаем, Рейф лукаво спросил:
– Он так же хорош, как и классический скон?
– Да! Наверное, сестры наняли нового повара. Обычно готовит Флоренс, но, если она занята, может, на ее месте теперь кто-то другой.
Еда, несомненно, была вкусной, однако я пришла сюда по совсем иной причине: узнать, преуспел ли галантный пожилой джентльмен в своем намерении. Старшая из сестер Уотт то ли оказалась слишком занята, чтобы подойти ко мне и поболтать, то ли просто не хотела обсуждать неожиданного гостя сестры. Наверняка Флоренс была в шоке, когда объявился возлюбленный ее молодости, – и Мэри, вероятно, ошарашена не меньше.
Осмотрев чайную, я заметила, что преобразился не только ассортимент сконов, но и само меню. С тех пор как я впервые сюда пришла (а это было почти двадцать лет назад), меню оставалось почти неизменным. Да, в чайной предлагали киш дня, но любой завсегдатай знал, что по вторникам и средам подавали киш с брокколи и сыром Стилтон, по четвергам и пятницам – киш лорен[3], по субботам и воскресеньям – киш с лососем, а по понедельникам заведение было закрыто. Кроме того, в меню был «обед пахаря»[4], одни и те же сэндвичи на выбор и два салата. Мне казалось, постоянство – часть шарма чайной «Бузина».
Теперь же мой взгляд наткнулся на грифельную доску, где были перечислены блюда дня: крепы[5] с креветками и, что еще удивительнее, салат с киноа. Я готова была поклясться: сестры Уотт и знать не знали, что такое киноа.
Я заметила, что нескольким посетителям понравились новые блюда: конечно, в основном туристам и приезжим, но все же стратегические изменения в меню казались столь же успешными, сколь и поразительными.
Когда мисс Уотт в очередной раз проходила мимо, я обратилась к ней:
– Вижу, в меню появились новые позиции! И их охотно заказывают.
Мисс Уотт поджала губы, отчего вокруг ее рта появились крошечные морщинки.
– Это все тот молодой человек на кухне, – ответила она. – Наглый, как черт! Сказал, что наше меню давно устарело и с моего позволения он мог бы его изменить, чтобы увеличить доходы заведения. – Женщина покачала головой и продолжила: – С каких пор в чайных подают салат с киноа? Откровенно говоря, я даже не знала, как это слово произносится, – повару пришлось научить меня. Но мир слишком переменчив: теперь и еда, и люди путешествуют по всему земному шару. Порой и не понимаешь, где находишься. – Мэри наклонилась к нам и заговорщически прошептала: – Я виню в этом интернет.
Я с сочувствием кивнула и решила отказаться от идеи заказать в следующий раз крепы с креветками – хотела проявить солидарность.
– Что ж, по крайней мере, новый повар желает «Бузине» процветания. Наверное, это хорошо, – попробовала поддержать ее я.
– Надеюсь, прибыли хватит хотя бы ему на зарплату. Раньше мы с Флоренс сами здесь всем заправляли, а теперь…
Мэри замолчала, будто переживала внутренний конфликт, а затем, не в силах больше сдерживать чувства, заговорила вновь:
– Теперь она слишком занята своим кавалером, чтобы уделять силы и внимание чайной.
Я, как и многие женщины, обожала сплетни. А еще я знала, что, когда я приду домой, бабушка обязательно расспросит меня о случившемся. Одним из главных недостатков жизни вампира для нее стала невозможность удовлетворить интерес к тому, что происходит у ее друзей и соседей, ведь ей нельзя даже попадаться им на глаза. Поэтому я делилась с бабушкой всеми слухами, мысленно убеждая себя, что сплетничаю только ради нее.
– Кажется, он вам не по душе, – обратилась я к Мэри Уотт.
Женщина встретилась со мной взглядом: в ее обычно спокойных голубых глазах блеснуло нечто похожее на ярость. Она снова поджала губы, словно стараясь промолчать, но все же выдохнула:
– Что ж, он радует мою сестру. Пожалуй, это самое главное.
– Здорово, что у вас появились помощники! Не только на кухне, но и в зале.
Я махнула рукой в сторону официантки из Польши. Та крайне неуверенно несла поднос к столу у окна, откуда за ней суровым взглядом следил чопорный пожилой джентльмен, напоминающий военного. Рядом с ним, что-то мягко ему говоря, сидела взволнованная на вид дама.