— Василий, — сказал Аллейн, — тебе не приходится ли встречать твоих имеющих дурную славу дружков из «Мирового Советского Братства» или как его там?
— Нет, сэр. Не сейчас, когда я стал такой старый негодник. Уж слишком у меня кишки тонки.
— На что я и надеюсь, старый ты ишак. Не слышал в последнее время никаких сплетен насчет Николаса Какарова?
Василий размашисто перекрестился справа налево.
— Господи ты боже мой! Это один из самых-самых плохих! — горячо сказал он. — Очень плохой тип. До Советов он был молодой и никогда не был консев… консерватором. А после революции стал старше — и все равно всегда был готов на пакости. Советы ему нравились не больше Романовых. Иногда он убивал комиссаров, а потом так подогрел Россию против себя, что ему пришлось ехать в Англию.
— Где, как обычно, его встретили с распростертыми объятиями. Да, все это я знаю, Василий. Спасибо. Не жди меня. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, сэр. — Василий положил, руку на рукав Аллейна. — Пожалуйста, сэр, — сказал он, — не якшайтесь с Николаем Алексеевичем — он очень плохой негодяй.
— Что ж, тебе лучше знать, — весело заметил Аллейн и вышел, улыбаясь про себя.
На Кэтрин-стрит его встретил Нэш, который вытаращился на инспектора, как вареная сова. В голове Нэш держал что-то вроде социальной лестницы, и полицейские были им раз и навсегда помещены на одну ступеньку с настройщиками роялей. Старший инспектор Аллейн этому образу не соответствовал — ни по внешности, ни по манерам. Нэшу пришлось произвести мысленную перестановку.
— Леди О'Каллаган? — спросил Аллейн.
— Ее светлость ожидает вас, сэр.
Аллейн отдал ему пальто и шляпу.
— Спасибо, сэр, — сказал Нэш и поплелся к кабинету.
Аллейн последовал за ним. Нэш открыл дверь.
— Мистер Аллейн, миледи, — доложил Нэш. Совершенно очевидно, он решил опустить позорные названия должностей.
Аллейн вошел.
Сесили О'Каллаган сидела у огня в кресле своего мужа. Когда Аллейн вошел, она поднялась и безмятежно посмотрела на него.
— Рада познакомиться с вами, — сказала она.
— Счастлив познакомиться… Мне очень неприятно беспокоить вас, леди О'Каллаган.
«Дьявол, ну вылитый Крысоед!» — подумал о ней Аллейн.
— Но это я хотела увидеться с вами. Очень любезно с вашей стороны прийти так быстро.
— Что вы, что вы…
«Какое вежливое вступление к разговору об убийстве!» — усмехнулся про себя инспектор.
— Садитесь же. Я полагаю, человек, который был здесь сегодня днем, передал вам, по какой причине мне хотелось бы связаться с полицией?
— Мне представляется, что инспектор Фокс полностью пересказал мне вашу беседу.
— Да. Я уверена, что Мой муж был убит — отравлен скорее всего.
— Я очень огорчен, что в дополнение к вашему горю вам приходится переносить страдания, вызванные подобными подозрениями, — сказал Аллейн и задал себе вопрос, долго ли еще они будут обмениваться подобными речами.
— Благодарю вас. Вы согласны со мной, что обстоятельства требуют расследования?
— Мне хотелось бы побольше узнать про эти обстоятельства. Я прочитал письма.
— Мне кажется, что они сами по себе могут вызвать подозрения.
— Леди О'Каллаган. Для человека, который всерьез замышляет убийство, в высшей степени нехарактерно писать подобные письма. Я не говорю, что такие случаи неизвестны, но это, повторяю, необычно. По-моему, Фокс вам это сказал.
— Да, он говорил что-то в этом роде. Моя точка зрения такова: я не считаю, что убийца задумал свое преступление, когда писал письмо. Но в то же время мне кажется, что человек, написавший такое, способен воспользоваться представившейся ему возможностью.
«Так и есть: она жаждет крови Филлипса и девушки», — подумал Аллейн.
— Разумеется, я понимаю вашу мысль, — сказал он медленно.
— Был и еще один инцидент, который я не стала обсуждать с… инспектором Фоксом. Еще до операции я находилась в палате вместе с мужем. Он не понимал, где он и что с ним случилось. Я пыталась все ему объяснить. Тут в комнату вошел сэр Джон Филлипс. Когда мой муж увидел его, он воскликнул: «Не надо… не давайте…» — и потерял сознание. Казалось, он был перепуган присутствием сэра Джона Филлипса, и я уверена, что он пытался сказать: «Не давайте ему прикасаться ко мне!» Должна вам сказать, что за неделю до этого сэр Джон Филлипс заходил к мужу. Я полагала, что это профессиональный визит по поводу приступов боли, которые к тому времени сделались очень сильными. Я встретила сэра Джона в вестибюле, и вел он себя весьма необычно. На следующее утро я спросила мужа, осмотрел ли его сэр Джон. Он уклонился от ответа и показался мне очень расстроенным. Письмо было написано в тот самый вечер, очевидно, под влиянием их встречи.
— Вы прямо связываете письмо сэра Джона с другим, подписанным Джейн Харден?
— Да. Она — сиделка в лечебнице, где оказался мой муж. После того как сегодня ушел ваш человек, я позвонила в лечебницу под предлогом, что хочу поблагодарить всех сестер и сиделок, которые помогали моему мужу. Я узнала их имена. Она присутствовала на самой операции и, осмелюсь предположить, помогала сэру Джону.
Она произнесла все это своим высоким голосом нараспев, словно читала вслух.
— Простите, — сказал Аллейн. — Но вы что-нибудь знали об этом? Я надеюсь, вы поймете, что я спрашиваю только потому…
— …что вы хотите убедиться, не предвзятое ли у меня отношение.
— Именно.
— Я знала, что мой муж время от времени мне изменяет. Я также считала, что это случайные эпизоды в его жизни.
— Вы не имели понятия о существовании мисс Джейн Харден?
— Абсолютно никакого.
Аллейн помолчал. Потом поднялся.
— Мне кажется, я согласен с вами: должно быть проведено расследование, — сказал он ей.
Леди О'Каллаган сделала неуловимое движение, и тяжелые складки ее платья зашевелились. Она словно вся напряглась. Однако когда она заговорила, голос ее звучал с привычным спокойствием.
— Я уверена, что вы приняли очень мудрое решение.
— Боюсь, что у коронера нас ждут некоторые трудности. Естественно, ему не очень хочется поднимать сейчас такой скандал. Ведь невозможно будет даже сколько-нибудь замять это дело. Газеты уже подхватили слухи о письмах от политических противников с угрозами в адрес сэра Дерека.
Он внимательно смотрел на леди О'Каллаган, но, кроме еле заметного отвращения, не заметил на ее лице никаких проявлений чувств.
— Это будет весьма неприятно, — пробормотала она.
— Боюсь, что да. Есть ли что-нибудь еще, что вы хотели бы со мной обсудить?
— Я собиралась предложить вам поговорить с мистером Рональдом Джеймсоном, секретарем моего мужа. Мне кажется, он подтвердит то, что я говорила насчет реакции моего мужа на эти письма.
— Если вам угодно, я с ним увижусь. Разумеется, если вскрытие покажет, что в организм был введен яд, моим долгом будет произвести исчерпывающее расследование.
— Разумеется, — согласилась она.
Очевидно, она твердо решила свести Аллейна и Джеймсона, потому что немедленно позвонила в колокольчик и послала за Джеймсоном. Рональд вошел с неспокойным и виноватым видом.
— Это секретарь моего мужа… Мистер Джеймсон — мистер Аллейн.
— Как поживаете, сэр? — сказал Рональд. — Боюсь, вы меня не помните, но мы с вами уже встречались.
— У меня никудышная память, — заявил старший инспектор Аллейн.
— Это было у Найджела Батгейта.
— А-а-а, вот оно что. — Аллейн был вежлив, но прохладен.
— Вот как? — пробормотала леди О'Каллаган. — Да, мне тоже показалось, что я уже, возможно, встречалась с вами… что ваше лицо… — она неуверенно замолчала, не найдя слов.
— Люди часто обнаруживают, что лица полицейских им знакомы, — серьезно сказал Аллейн.
— Не в этом дело, сэр. — Рональд повернулся к леди О'Каллаган. — Мистер Аллейн снят на нескольких фотографиях мистера Криссоэта, там, в кабинете в Карнелли.
«Крысоедовские крикетные команды, — подумал Аллейн. — Господи ты боже мой!»
— О! — сказала леди О'Каллаган. — Да… — Она довольно бессмысленно уставилась на Аллейна.
— Мистер Джеймсон, — начал Аллейн. — Мне кажется, что леди О'Каллаган хочет, чтобы я поговорил с вами относительно инцидента, который произошел здесь за неделю до операции сэра Дерека.
Рональд так и подскочил. Потом бросил нервный взгляд на леди.
— Я рассказала мистеру Аллейну о своих подозрениях. Он согласен со мной, что необходимо провести расследование.
— Вот как, сэр? Послушайте… я хочу сказать, что вам, конечно, лучше знать, но… все-таки… уж очень это мерзкая мысль, а?
— Вы помните тот вечер, когда мой муж получил письмо, подписанное «Джейн Харден»?
— Да, — очень неохотно ответил Рональд.
— Вы помните, что сказали мне о своем впечатлении, будто это письмо очень сильно расстроило его?
— Да… но…
— И когда он услышал, что вы говорите со мной об этом письме, он был ни с чем не сообразно разгневан?
— Я бы не сказал «ни с чем не сообразно», леди О'Каллаган, — запротестовал Рональд. — Сэр Дерек был совершенно прав. Мне не следовало обсуждать его корреспонденцию. Я никогда раньше так не поступал.
— А почему вы тогда нарушили свое правило? — спросила она.
— Потому что… ну, потому что это письмо его так сильно расстроило. — Рональд слишком поздно заметил ловушку и прямиком в нее угодил.
— Да, — сказала леди О'Каллаган.
— Он произвел на вас впечатление человека, который встревожен? — спросил Аллейн.
— Ну… мне показалось, что он все-таки больше расстроен и угнетен. В конце концов, сэр, получить такое письмо действительно неприятно.
Рональд, казалось, умирал от смущения.
— Разумеется, — согласился Аллейн. — Вы ведь не присутствовали при беседе сэра Дерека и сэра Джона Филлипса?
— Нет. Я… меня там не было.
— А что вы собирались сказать? Там был кто-нибудь еще?
— Нэш, дворецкий, относил туда поднос.
— Он с вами на эту тему разговаривал? — небрежно спросил Аллейн.