Лампы над столом были включены, и Аллейн снова ощутил выжидательную атмосферу операционной. Филлипс немедленно отошел к торцу стола, обращенному к окну, и выжидательно встал, держа перед собой на весу руки в перчатках. Томс стоял в ногах стола. Сестра Мэриголд и Джейн стояли поодаль.
Раздался вибрирующий дребезжащий звук. Дверь поста анестезиолога открылась, и появилась каталка, которую везла сиделка Бэнкс. Доктор Робертс и сиделка Грэхем шли сзади. На каталке лежал продолговатый сверток, состоящий из одеял и подушек. Робертс и Бэнкс подняли и переложили сверток на стол. Бэнкс установила ширму примерно двух футов высотой поперек того места, где находилась бы грудь пациента. Остальные подошли поближе. Бэнкс увезла каталку.
Теперь, когда все столпились возле стола, иллюзия была полная. Конус света ослепительно лился на стол между белыми фигурами, заливая сиянием их лица в масках и грудь халатов. Спины оставались почти в темноте, и между светом и темнотой пролегала сверкающая грань, четко очертившая силуэты. Со своих постов вернулись Фокс и Бойз и невозмутимо встали в дверях. Аллейн обошел операционную и остановился примерно в двух ярдах от изголовья стола.
Робертс вкатил свой анестезиологический аппарат. И вдруг одна из белых фигур издала пронзительный вскрик — не то плач, не то протест:
— Это слишком ужасно… Я не могу!
Это была старшая сестра, безупречная сестра Мэриголд. Она закрыла лицо руками, словно не желала видеть нечто очень страшное. Сестра попятилась прочь от стола и наткнулась на анестезиологический аппарат. От толчка он откатился в сторону, и сестра чуть не упала, но схватилась за аппарат, чтобы удержать равновесие.
Наступила секундная тишина, а затем толстенькая фигурка в белом вдруг выкрикнула ругательство.
— Какого дьявола вы тут вытворяете? Вы что, хотите поубивать…
— В чем дело? — громко спросил Аллейн. В голосе у него появилась режущая нотка, которая заставила все закутанные в белое головы повернуться к нему. — Что такое, мистер Томс?
Томс, вставший на колени, выглядел смехотворно. Он лихорадочно протянул руку к аппарату. Робертс, который наклонился к нижней планке рамы и быстро осмотрел ее, оттолкнул маленького доктора в сторону. Он проверял гайки, которые крепили раму. Руки его слегка дрожали, и его лицо — единственное, на котором не было маски, — очень сильно побледнело.
— Все прекрасно держится, Томс, — сказал он. — Ни одна из гаек не ослабла. Сестра, отойдите, пожалуйста.
— Я не хотела… простите… — начала сестра Мэриголд.
— Вы понимаете… — сказал Томас изменившимся до неузнаваемости голосом, — вы соображаете, что, если бы хоть один из этих цилиндров выпал и взорвался, нас бы никого не осталось в живых? Вы это знаете?
— Глупости, Томс, — сказал Робертс дрожащим голосом. — Весьма маловероятно, что такое могло произойти. Для этого потребуется нечто большее, чем падение цилиндра, уверяю вас.
— Я очень виновата, простите, право, мистер Томс, — сказала мрачно сестра. — Бывают такие случаи…
— Таких случаев не должно быть, — рявкнул Томс. Он присел, чтобы проверить гайки.
— Оставьте аппарат в покое, мистер Томс, — сказал резко Робертс. — Уверяю вас, он в полном порядке.
Томс не ответил. Он встал на ноги и повернулся к столу.
— И что теперь? — спросил Аллейн.
Его глубокий голос взбодрил всех. Филлипс тихо заговорил.
— Я сделал разрез и продолжал операцию. Обнаружил прорвавшийся воспаленный аппендикс и перитонит. Я продолжал работать как обычно. На этой стадии, по-моему, доктор Робертс начал беспокоиться относительно пульса и общего состояния пациента. Я прав, Робертс?
— Совершенно верно, сэр. Я попросил сделать пациенту укол камфары.
Не дожидаясь, пока ее попросят, сиделка Бэнкс подошла к столику у стены, взяла ампулу камфары, изобразила, что наполняет шприц, и вернулась к «пациенту».
— Я ввела камфару, — сказала она лаконично.
В голове у Аллейна вертелись слова по образцу тех, что печатают в букварях: «А купил Ампулу, Б ее Берег, В ее Ввела…»
— А потом? — спросил он.
— После окончания операции я попросил сыворотку.
— Я принесу ее, — отважно сказала Джейн.
Она направилась к столику и, остановившись возле него, произнесла:
— Я стояла и не могла решиться. Мне было нехорошо. Я… у меня перед глазами все плыло.
— Кто-нибудь это заметил?
— Я оглянулся и понял: что-то не так, — сказал Филлипс. — Она просто стояла на месте и слегка покачивалась.
— Вы это заметили, мистер Томс?
— Н-ну… боюсь, инспектор, что я опозорился: я стал ее крыть на чем свет стоит. Да, сиделка? Я вел себя с вами по-свински, а? Я не понял, что с ней такое. Скверно, правда?
— Когда вы ее отругали, сиделка Харден принесла большой шприц?
— Да.
Джейн вернулась со шприцем на подносе. «Томс тронул ее», — вертелось в голове у Аллейна.
— Я ввел сыворотку, — сказал Томс.
— Затем мистер Томс спросил насчет состояния пациента, — продолжил Робертс. — Я ответил, что оно меня беспокоит. Помню, как сэр Джон заметил, что он понятия не имел, хотя лично знал пациента, насколько серьезно тот болен. Сиделка Бэнкс и я подняли пациента на каталку, и его увезли.
Они проделали все это со свертком.
— Тут я упала в обморок, — сказала Джейн.
— Драматический финал, а? — воскликнул Томс, к которому, казалось, полностью вернулось присутствие духа.
— Финал, — заметил Аллейн, — наступил потом. Пациента отвезли в его палату, где вы навестили его, доктор Робертс. С вами кто-нибудь был?
— Там все время была сиделка Грэхем. Я оставил ее в комнате и вернулся сюда, чтобы отчитаться за общее состояние пациента, которое показалось мне много хуже.
— А тем временем сэр Джон и доктор Томс мылись в предоперационной?
— Да, — ответил Филлипс.
— О чем вы говорили?
— Не помню.
— Да нет же, сэр, конечно, вы должны помнить! — сказал Томс. — Мы говорили насчет сиделки Харден — как она упала в обморок, и я сказал, что операция вас взволновала, а вы, — он ухмыльнулся, — сперва сказали, что нет, а потом согласились со мной. Это вполне естественно, честное слово, — объяснил он Аллейну, который поднял одну бровь и повернулся к сиделкам.
— Вы мыли и убирали операционную, а мисс Бэнкс произнесла одну из своих известных речей на тему о Заре Пролетариата? Так?
— Да, — огрызнулась Бэнкс.
— А тем временем доктор Робертс спустился и сообщил о состоянии пациента, и вы, сэр Джон, с мистером Томсом отправились наверх?
— Да. К нам присоединилась старшая сестра Мэриголд. Мы нашли, что состояние пациента резко ухудшилось. Как вы знаете, он умер спустя полчаса, не приходя в сознание.
— Спасибо. Это все. Я в высшей степени благодарен всем вам за то, что вы помогли мне в этом неприятном деле. Я не задержу вас больше, — он повернулся к Филлипсу. — Вы наверняка хотите поскорее вылезти из своих халатов.
— Если у вас больше нет вопросов, — согласился Филлипс.
Фокс открыл ему вращающиеся двери, и он вышел, а вслед за ним Томс, сестра Мэриголд, Джейн Харден и Бэнкс. Доктор Робертс подошел к анестезиологическому аппарату.
— Я уберу его с дороги, — сказал он.
— О-о-о… не могли бы вы оставить его здесь, пока будете переодеваться? — спросил Аллейн. — Я просто хотел бы зарисовать план операционной.
— Разумеется, — сказал Робертс.
— Вы не будете так любезны найти мне кусок бумаги и карандаш, доктор Робертс? Простите, что беспокою вас, но мне бы очень не хотелось посылать за ними одного из своих людей.
— Может, попросить у кого-нибудь? — предложил Робертс.
Он высунул голову в предоперационную и заговорил с кем-то:
— Инспектор Аллейн просит…
С другого конца операционной, тяжело ступая, подошел Фокс.
— Я слышу, как где-то во всю мочь звонит телефон, сэр, — сказал он, пристально глядя в глаза Аллейну.
— Вот как? Интересно, не из Ярда ли звонят? Пойдите и узнайте, ладно, Фокс? Я уверен, что сестра Мэриголд не будет возражать.
Фокс вышел.
— Инспектор Аллейн, — осмелился сказать Робертс, — я очень надеюсь, что следственный эксперимент удался… — он замолк. В предоперационной слышался звучный голос Филлипса. Взглянув на дверь, Робертс с надеждой добавил: —… со всех точек зрения.
Аллейн улыбнулся ему, проследив направление его взгляда.
— С этой точки зрения, доктор Робертс, вполне удался.
— Я очень рад.
С листочком бумаги и карандашом вошла Джейн Харден. Она отдала их Аллейну. Робертс смотрел, как Аллейн положил бумагу на столик у стены и достал свою стальную рулетку. Вернулся Фокс.
— Доктора Робертса к телефону, сэр, — объявил он.
— О, это вас, — сказал Аллейн.
Робертс вышел через пост анестезиолога.
— Заприте дверь, — бросил Аллейн.
Явно передумав рисовать план, он кошкой кинулся через всю операционную и наклонился над рамой анестезиологического аппарата. Пальцы его ощупывали гайки.
Бойз встал возле одной двери, Фокс возле другой.
— Вот чертовы гайки, приросли, что ли… — бормотал Аллейн.
Двойные двери из предоперационной вдруг распахнулись, ударив инспектора Бойза по широченной спине.
— Минуточку, сэр, минуточку, — проворчал он.
Под его вытянутой ручищей появилось лицо мистера Томса. Глаза его были устремлены на Аллейна.
— Что вы делаете? — сказал он. — Что такое вы делаете?
— Минуточку, сэр, будьте любезны, — повторил Бойз и огромной, но аккуратной лапищей вытолкнул Томса назад и закрыл двери.
— Посмотрите только! — прошептал Аллейн.
Фокс и Бойз на миг увидели, что держит в руке Аллейн. Потом он снова наклонился и продолжил работу в том же бешеном темпе.
— Что нам делать? — тихо спросил Фокс. — Прямо сейчас, а?
Аллейн с минуту колебался. Потом сказал:
— Нет — не здесь. Подождите! Вот как мы сделаем…
Он отдал распоряжения, и тут от телефона вернулся Робертс.
— Никого не было, — сказал он. — Я позвонил домой, но там меня никто к телефону не просил. Видно, кто-то дозвонился, а потом разъединили.