аходя в гардероб, отправилась в зрительный зал. Там на сцене шла разводка мизансцены: Магит указывал актерам, кто где стоит и куда смотрит.
Лионелла уселась у основания бенуарной ложи и, пригнувшись к спинке переднего кресла, стала наблюдать за репетицией. У нее было чувство, что она осталась за бортом и никому не нужна.
Но чувство оказалось ошибочным, уже через минуту позади нее раздалось:
– Что вы здесь делаете?
Узнав голос Митрошникова, Лионелла сначала замерла и только потом обернулась:
– Как видите, идет репетиция.
Митрошников обошел ряд кресел и сел рядом с ней:
– Вы – на больничном.
– И что?
– Сами себя слышите? – мрачно обронил следователь. – Больничный дается для того, чтобы лечиться дома.
– Я живу в гостинице, и мне там не нравится.
– Вам кажется, что я круглый дурак?
– Нет. – Лионелла опустила глаза. Что-то в словах Митрошникова задело ее за живое.
– Вот видите… На допрос не явились по причине плохого самочувствия, а на репетицию пришли.
– Вы что здесь делаете? – поинтересовалась она.
– Отчитываться перед вами не собираюсь.
– Знаете, что меня удивляет? Как только в театре кто-то умирает, вы тут как тут.
– Не понимаю…
– Дело Кропоткиной.
– И что?
– Дело Снегиной.
Чуть помолчав, он поднял глаза и посмотрел ей в лицо:
– Откуда знаете?
– Какая разница.
– Интересуетесь этим делом?
– Интересуюсь.
– На меня не рассчитывайте. Вам я ничего не скажу.
– А я и не рассчитываю, – продолжила Лионелла. – Возможно, вам есть что скрывать.
– Что за привычка все время говорить глупости! Вы взрослая женщина!
– И это еще мягко сказано. У моих одноклассниц уже родились внуки.
– Неужели? – искренне удивился Митрошников.
– Снегина замерзла или ее отравили? – спросила Лионелла.
Он помотал головой:
– Даже не спрашивайте.
– Понимаю, – демонстративно согласилась Лионелла. – Двадцать лет прошло, многое забылось, память уже не та.
– Да вы провокаторша! Чего вы хотите?
– Снегину отравили?
– Сама! – не выдержал следователь. – Сама отравилась! Потом выползла на крыльцо, спряталась за колонну и благополучно замерзла.
– Такой конец не назовешь благополучным.
– Двадцать лет прошло. С чего вы вдруг вспомнили?
– Странная история. Сегодня я давала интервью на радио, в прямой эфир позвонила женщина и заговорила про Снегину.
– Что сказала?
– Снегину убили, и она знает имя убийцы.
– Какая-то сумасшедшая.
– Не думаю.
– Я об этом деле давно забыл. И вам вспоминать не советую. У вас своих печалей достаточно.
– Неужели не было ни одного подозреваемого?
– Бог свое, а черт свое… Неймется же вам.
– Неужели никого не заподозрили в убийстве Снегиной?
– Не было убийства, говорю вам русским языком. Дамочка была не в себе: разулась на сцене, бросила туфли. Там же в бокале нашли остатки вина с ядом для крыс.
– Бутылку из-под вина нашли?
– Зачем это вам?
– Скажите!
– Бутылки там не было. – Митрошников встал и сердито сказал: – Передайте Венявскому, чтобы мне позвонил.
– Уходите?
– До свидания!
Со сцены тем временем спустился Платон Васильевич Строков и, подойдя к Лионелле, спросил:
– Здесь был Митрошников?
– Да, – немногословно подтвердила она.
– Зачем он приходил?
– Не знаю.
Строков сел рядом с Лионеллой и уставился на сцену. Из нескольких обвинительных фраз, которые крутились у нее на языке, Лионелла не произнесла ни одной. Среди них были вполне подходящие. Например: «как вы посмели соврать следователю» или: «вы обещали сказать правду», но лучшей была другая: «вы – непорядочный человек».
Лионелла промолчала, решив, что поругаться со Строковым она успеет всегда.
Еще ей очень хотелось спросить: зачем он соврал про радио?
Однако она спросила о другом:
– Платон Васильевич, вы хорошо знали Снегину?
Он удивился:
– Как странно, что вы о ней заговорили.
– В кулуаре висит портрет Снегиной. Красивая была женщина.
– Красивая и немного странная. Театр был смыслом ее жизни. Это ненормально.
– Для вас разве нет?
– Я слишком хорошо знаю, как все устроено, и это отрезвляет. Театр – особый мир лицедейства. Зритель видит то, что происходит на сцене, а настоящая жизнь театра – за кулисами.
– Какой была Снегина?
– Все ее звали Раечкой. Мы познакомились в театральном училище. Она отличалась от других: была тонким, глубоким человеком со своим внутренним миром.
– Как к ней относились коллеги?
– Так же, как и к другим молодым актрисам: мужчины обхаживали, старухи ненавидели, некрасивые и молодые завидовали. Она была ранимой, и многие пользовались ее незащищенностью.
– Обижали?
– Не больше, чем остальных, но Раечка тяжело это переносила.
– Что за история про конфликт с женой Магита?
– Вера Петровна и по сей день находится в оппозиции к красивым актрисам. Жена режиссера – опасная должность. Актрисы на многое готовы, чтобы получить хорошую роль. Но Вера Петровна всегда начеку.
– Чем больше я узнаю о Снегиной, тем больше мне кажется, что ее погубили.
– Звучит эмоционально, однако это недалеко от реальности. На Раечке всегда была печать обреченности, как на жертвенной овце, простите за грубость.
– Страшная судьба… Она была одинокой?
– Насколько я знаю – да. Время от времени у Раечки появлялись подруги из театральных, но в театре, как известно, дружат неискренне. Каждый желает заполучить кусок пожирнее.
– А как насчет мужчин?
– Об этом не знаю, – ответил Строков.
– У вас был с ней роман? – спросила Лионелла, ожидая бурной реакции, но ее не последовало.
Строков очень просто ответил:
– Она привлекала меня как женщина, но я в то время любил другую. Помните, мы с вами говорили о призраке? Мне иногда кажется, что это Раечка восстает из гроба и мается в поиске того, кто мучил ее и обижал.
– Звучит жутковато, – заметила Лионелла и вдруг спросила: – Зачем вы соврали?
Застигнутый врасплох, Строков замер. Потом уточнил:
– Я не понимаю.
– Вы сказали, что в день первой читки записывались на радио.
– Все так и было.
– Не врите. Я говорила с редактором.
– Послушайте! – Строков вскочил с кресла. – Да кто вы такая?!
– Платон Васильевич! Где вы?! – Виктор Харитонович Магит подошел к краю сцены и пошарил взглядом по темному залу.
– Я здесь! – крикнул Строков.
– Идите сюда! Сейчас ваша сцена с Астровым!
Лионелла знала, что сцен с ее участием не будет, тем не менее осталась в зале. Погрузившись в репетицию, следила за игрой актеров, слушала замечания Магита и думала о своей роли.
Спустя примерно час в бенуарной ложе прозвучали шаги двух человек, и было слышно, как эти двое сели у барьера, буквально над головой Лионеллы.
– Чего тебе нужно? – спросил мужчина, и Лионелла узнала голос Мезенцева.
– Настроение из рук вон… – ответила женщина. Это была Вера Петровна Магит.
– Привела меня сюда, чтобы пожаловаться?
– Нет, не только.
– Давай говори?
– Баландовская интересуется Снегиной.
– Ну и что?
– Тебя не напрягает?
– Я здесь ни при чем.
– Ты так считаешь?
– Пожалуйста, не старайся меня запугать. Достаточно того, что ты шантажируешь мужа.
– Даже не думала, – проговорила Вера Петровна.
– Тогда с чего бы он перевел тебя в первый состав? Чтобы Магит отобрал роль у Петрушанской, должна произойти катастрофа. И судя по тому, что роль досталась тебе, катастрофу устроила ты.
– Значит, тебя ничто не волнует? – спросила Вера Петровна, и в ее голосе прозвучала скрытая угроза.
– Только не думай, что сможешь давить на меня, – предостерег ее Мезенцев. – Я не Магит.
– Ты не Магит, – согласилась она. – Ты кобель.
– Боже мой! Да ты, кажется, ревнуешь.
– А ты подаешь ей тайные знаки.
– Кому ей?
– Этой гусыне.
– Так-так…
– Баландовской!
– Гусыней я бы назвал тебя, но уж никак не ее. Лионелла красивая женщина.
– Что ты в ней нашел?
– То, чего нет в тебе: изысканность, обаяние, шарм.
– И за это она тебе влепила пощечину.
– Ну и что?.. Из песни слова не выкинуть.
– «Вот уже четыре дня ничего не делаю, бросил все, жадно ищу вас», – с издевкой продекламировала Вера Петровна.
– Штудируешь мою роль? – насмешливо поинтересовался Мезенцев.
– Дурак! Ты у меня надолго это запомнишь!
Послышались уходящие шаги, и над головой Лионеллы прозвучал голос:
– А вы, значит, подслушивали?
Она подняла глаза и увидела над барьером ложи смеющееся лицо Мезенцева.
– Даже не собиралась.
– Но вы же слышали наш разговор?
– Я смотрю репетицию.
– Врете.
– Даже если слышала, что с того? – Лионелла поднялась и договорила ему в лицо: – Отношения с Верой Петровной – ваше личное дело.
– Я все могу объяснить…
– Мне это неинтересно.
– В таком случае мы с вами ровня.
Лионелла чуть слышно рассмеялась:
– Боже мой! О чем вы?
– Я соврал, что мы с вами переспали. А вы соврали, что не слышали разговора с Верой Петровной. Счет один-один.
– Значит, ничья, – ответила ему Лионелла.
Глава 16Вспышка
Уже полчаса Лионелла слонялась по фойе и кулуарам театра. Репетиция продолжалась, но ей там было нечего делать.
Неожиданно для себя какими-то обходными и окольными путями она оказалась в кулуаре с портретами актеров и встретила там Кирилла, который разглядывал фотографии.
Услышав шаги, он обернулся:
– Ах, это ты…
– Здравствуй, Кира.
– Вот, собрался ехать в гостиницу. Увидел фотографии, задержался.
– Закончил работу?
– Всю ночь и день расписывал задник. Спать хочу, подыхаю. – Он опустил голову: – Послушай, Машка. На моей совести лежит тяжеленный камень.