– При обрыве нулевой фазы в сети случился резкий скачок напряжения, поэтому взорвались софиты.
– И вы хотите сказать, что кто-то нарочно спровоцировал взрыв?
– Я это вижу! – Электрик огляделся в поисках поддержки.
Механик сцены и Мезенцев закивали:
– Так и есть…
– Я в этом деле разбираюсь…
– Взрыв произошел в момент пиковой нагрузки, когда световик врубил все прожекторы.
– Значит, диверсия?.. – растерянно проронил Магит. – Но с какой целью?
– А это уж вы сами разбирайтесь, – сказал электрик. – Мое дело маленькое. Мне приказали установить причину, я установил. Мне велели доложить, я доложил.
– Может быть так, что эта ваша фаза сама отвалилась? – спросил Магит.
– Никак не может. Кабель выдрали с мясом.
– Будем вызывать полицию? – Виктор Харитонович огляделся.
– Звоните Митрошникову, – подсказала Лионелла. – Кто знает, может быть, это связано с делом Кропоткиной.
Достав телефон, Магит отошел в сторону, было слышно, как он говорит со следователем:
– Да-да, сразу звоню вам… Пожалуйста, приезжайте… Решительно невозможно работать…
– Виктор Харитонович! – к нему подошла помреж. – Репетицию продолжаем или отпускаем актеров?
– Какая там репетиция! – Магит махнул рукой. – Какой там Чехов… Впору ставить «Мышеловку» Агаты Кристи.
Митрошников приехал не один, а, как полагается в таких случаях, с оперативником и криминалистом.
Переговорив с Магитом, он подошел к Лионелле:
– Что же вы промолчали?
– О чем? – поинтересовалась она, будто не понимая, о чем идет речь.
– Будет манерничать. Я сразу обратил внимание на ваши руки.
– И что?
– На них ожоги. Теперь понимаю, откуда они взялись. Вам здорово досталось. Теперь задаюсь вопросом: а почему именно вам?
– Не думаю, что это результат чьей-нибудь злонамеренности. Я здесь ни при чем.
– Боюсь, что неделю назад Кропоткина думала так же.
– Вот только не пугайте меня, пожалуйста, – сказала Лионелла.
– Я не пугаю. Каким образом вы оказались на сцене?
– Шел спектакль, неужели не ясно? Я была на замене.
– Опять эта замена! – Митрошников хлопнул себя по карману пиджака, вытащил сигареты и снова положил их в карман. – Кто знал, что вы будете играть?
– Магит, завтруппой, помощник режиссера, костюмер, гримерша, артист Строков.
– Короче, все знали, – подытожил следователь. – Могло так случиться, что вы перешли кому-то дорогу?
– Если только вам, – улыбнулась она.
– Я говорю серьезно. Теперь уверенно можно сказать, что с отпечатками на креплениях для тросов вас просто подставили.
– Как быстро вы переобулись. Так сказать, в воздухе…
– Вам не идет сленг. Вы слишком элегантны для этого.
– Боже мой! От кого угодно, но от вас никак не рассчитывала получить такой комплимент.
– Оставим эти глупости, – проронил следователь. – Ясно одно: вы, Лионелла Павловна, имеете прямое отношение к тому, что случилось с Кропоткиной, и к тому, что произошло вчера. Осталось только выяснить, в чем здесь дело.
– Вы ошибаетесь, – возразила она. – И я могу аргументировать свою точку зрения. В случае с крепежом – никто не мог предположить, что я лягу в гроб. Согласитесь, это была дурная затея.
– Соглашусь. В таком случае на вас просто повесили то, чего вы не делали. Не исключаете такую возможность?
– Полностью исключать ничего нельзя. И все же я думаю, что вчерашнее происшествие – случайное совпадение. Неужели вы и вправду считаете, что меня хотели убить?
– Убить – нет. Но напугать – вероятно. – Митрошников взял Лионеллу под руку и тихонько повел по сцене. – Устроить вчерашний перформанс мог только человек, который знал, в какой сцене, после каких слов осветитель врубит максимальное освещение. При минимальной нагрузке трюк с вырванной фазой и перепадом напряжения не сработал бы. И если диверсия была направлена против вас, ее устроил человек с поистине дьявольской смекалкой и хладнокровием. А теперь мне хотелось бы прояснить свою позицию по отношению к вам. Что ж вы думаете, я не понимал, что вы не убивали Кропоткину? Но улики, как и факты, – упрямая вещь. Против них не попрешь. Пока иное не было доказано, я выполнял свой долг.
– А теперь?
– Теперь иное доказано. У вас хороший адвокат.
К ним подошел Виктор Харитонович и встревоженно осведомился:
– Ну что? Как идет следствие?
– Об этом говорить еще рано, – ответил Митрошников.
По окончании следственных действий Лионелла отлучилась за сцену, чтобы покурить у грузового подъемника. Там гуляли мощные сквозняки, затягивая дым в широкие щели до прихода пожарника, который мог появиться в любую минуту.
Однако ее ждал неприятный сюрприз: там уже курил Мезенцев.
Лионелла вынула из сумки мундштук и вставила в него сигарету, Мезенцев поднес огонь:
– Прошу!
– Спасибо. – Она прикурила.
– Все еще сердитесь?
– Вы извинились, и я простила. Чего вам еще?
– Вы, если хотите знать, вернули меня к жизни.
– Терзались? – поинтересовалась она.
– Еще как!
Они помолчали.
Сделав пару затяжек, Мезенцев сказал:
– Слышал, интересуетесь Снегиной?
– Обстоятельствами ее безвременной гибели.
– А если по существу? Почему?
– На это есть две причины. – Между фразами Лионелла манерно затягивалась сигаретой, вставленной в янтарный мундштук. – Во-первых, мистически нереальная история гибели. Во-вторых, звонок в радиостудию.
– Возможно, я что-то пропустил… Что за звонок?
– Меня пригласили на радио. Речь шла о театре. В прямой эфир позвонила женщина и сказала, что Снегину убили. К сожалению, редактор сочла ее сумасшедшей и убрала из эфира.
– Уверен, что так и было…
– Что именно?
– Она была сумасшедшей.
– Я так не думаю, – задумчиво проронила Лионелла. – И многое отдала бы за то, чтобы поговорить с ней.
– Теперь о Снегиной мало кто помнит, – сказал Мезенцев.
– Но вы-то помните?
– Этот случай всколыхнул город. Слухи поползли один страшнее другого. Люди не могли понять, как охранник или прохожие за всю ночь не заметили замерзавшую на крыльце девушку.
– Это действительно странно. Разве охранник не знал, что Снегина задержалась в театре? И как он мог не заметить ее, когда она выходила босая в одном платье?
– Чтобы это понять, вам нужно знать, как здание театра выглядело до реконструкции.
– Как?
– Оно было похоже на шкатулку с двойным дном.
– Это интересно…
– Театр построили в конце позапрошлого века, и к тому времени, о котором идет речь, он нимало не изменился. Те же резные окна, головокружительно-высокие потолки, чудом сохранившиеся старинные люстры, тайные лестницы, слуховые щели, черные ходы и странные тупики в ответвлениях коридоров. После реконструкции все изменилось не в лучшую сторону, стало обычным, предсказуемым и неинтересным.
– К чему вы это рассказываете? – спросила Лионелла.
– К тому, что после спектаклей и ночных репетиций мы часто оставались в театре, чтобы исследовать интересные закоулки.
– Хотите сказать, что Снегина осталась для этого?
– Не могу сказать, но я той ночью ее видел.
– Где? – оторопела Лионелла.
– В театре.
– После прогона? – уточнила она.
– Много позже, когда все уже разошлись.
– Где вы ее видели?
– Сложно объяснить… Давайте я лучше вам покажу. – Мезенцев взял ее за руку и повел за собой.
Лионелла на ходу потушила сигарету и убрала в сумку мундштук.
– Куда мы идем?
– На черную лестницу.
Они стали подниматься по обычной лестнице, которая неожиданно перешла в железную, ведущую под крутым углом на чердак.
Оказавшись на чердаке, Лионелла поняла, что это было необычное место. Пол чердака состоял из узких брусьев, расположенных на расстоянии друг от друга, так что между ними были видны кулисы и колосники, на которых крепились софиты и декорации. Так же можно было рассмотреть центральную часть сцены, особенно когда та была освещена.
– Как вам? – спросил Мезенцев.
– Завораживает, – ответила Лионелла и добавила: – Очень таинственно.
– Раньше здесь было намного интереснее. На стенах были порнографические граффити. – Он вытянул руку: – А там стояли кресла и стол. Мы были молодыми, своих квартир ни у кого не было. Кто-то жил в общежитии, кто-то снимал комнату…
– И вы часто здесь собирались? – догадалась Лионелла.
– Это было наше тайное место. Здесь мы выпивали, курили травку, говорили об искусстве…
– Встречались с девушками, – дополнила Лионелла.
Мезенцев улыбнулся:
– Как вы догадались?
– Иначе зачем здесь стоит диван?
– Вы наблюдательная женщина…
– И все-таки зачем вы привели меня на чердак? Надеюсь, не для того, чтобы уложить на диван? – поинтересовалась она.
– Я бы не посмел!
– Тогда говорите.
– В ту ночь, когда умерла Снегина, у нас был прогон перед премьерой спектакля. Закончили мы поздно и устали как черти. Была зима, стояли крещенские морозы, естественно, я опоздал на маршрутку, а на такси в те времена денег у меня еще не было.
– И вы решили переночевать здесь, – поторопила его Лионелла. – Пора переходить к главному. Вы сказали, что видели Снегину.
Мезенцев кивнул:
– Видел. – Он сделал несколько шагов и указал на решетчатый пол, где через широкие прорехи между брусками была видна сцена. – Она стояла там.
– Что было потом?
– Раечка стала танцевать.
– Без музыки?
– В полной тишине. Потом выпила из бокала и убежала.
– Все?
– Вам этого мало?
– Рассказали об этом следователю?
– Нет. – Мезенцев покачал головой, и Лионелла посмотрела на него с укоризной:
– Почему?
– Потому, что я был не один. Я – порядочный человек, со мной была замужняя женщина.
– Кто? – коротко поинтересовалась она.
– Этого я вам не скажу.
– Почему?