– Заполнили формуляр? – спросила Сироткина.
– Простите, в другой раз. – Лионелла попрощалась с Тамарой и направилась к выходу.
Удаляясь от кассы, она старалась идти не торопясь и, когда села в машину следователя, твердо заявила:
– Это она.
– Уверены? – уточнил Митрошников.
– Абсолютно.
– Заметили что-то особенное или странное?
– Встретила в магазине костюмершу Тамару.
– Колесниченко? – уточнил следователь. – Ее персона вызывает интерес. Хотелось бы знать, для чего она соврала. И ведь мастерски это сделала!
– Когда-то Колесниченко была актрисой.
– Неужели?
– С ней не продлили контракт, и она сделалась костюмером. Вам не кажется, что за этим может скрываться конфликт?
– Между кем и кем?
– Между бывшей актрисой Колесниченко и администрацией театра.
– Тогда следует выяснить, кто имел решающий голос при рассмотрении и продлении ее контракта. Директор?
– Не думаю, – сказала Лионелла. – Директор – это хозяйственник и управленец. Решение наверняка принимал главный режиссер, он же худрук.
– Стало быть, Магит? – спросил Митрошников.
– Скорее всего, он.
– Скажите, как интересно…
– И еще: Колесниченко училась в театральном училище вместе со Снегиной, Магитами, Петрушанской, Строковым и Мезенцевым. С ними после окончания она приехала работать в этот театр.
– Даже так? – удивился следователь. – Теперь давайте о деле: мы знаем, что на радио звонила Сироткина. Думаю, следует установить ее круг общения, а также дать Костюковой прослушать запись звонка на радио, возможно, она опознает голос.
– Постойте… Когда я сказала, что встретила в магазине Колесниченко, вам это не показалось странным?
– Вы с ней говорили?
– Всего несколько фраз.
– Чем Колесниченко объяснила свое присутствие? – спросил Митрошников.
– Тем, что живет рядом, – ответила Лионелла.
– По-моему, это все объясняет. Город у нас небольшой, при случае можно встретиться с кем угодно, – сказал Митрошников и посмотрел на часы: – Нужно ехать. В двенадцать у меня встреча с Мезенцевым. Он сам позвонил и сказал, что хочет поговорить. Не знаете, о чем пойдет разговор?
– Знаю, но не скажу. Сначала послушайте Мезенцева.
– Занозистая вы особа, – сказал Митрошников. – Вас в гостиницу?
– Отвезите меня в театр. Мне нужно на репетицию.
Глава 28На распутье
– И все-таки вы пришли! – заметив Лионеллу в зрительном зале, Виктор Харитонович Магит спустился со сцены, склонился и поцеловал ей руку: – Спасибо, Лионелла Павловна. Я ваш должник.
– Надеюсь, теперь вы поняли, забрать заявление раньше я не смогла.
– Да-да, понимаю! Митрошников был против, но, слава богу, все обошлось.
– Я репетирую сегодня? – спросила Лионелла.
– Как пожелаете, – ответил Магит.
– Я бы предпочла репетировать.
– В таком случае прошу вас на сцену!
Воодушевленный и полный сил, Магит решил взяться, пожалуй, за самую сложную и многолюдную сцену пьесы, предшествующую выстрелу из пистолета и нелепой попытке Войницкого убить профессора Серебрякова. Но пожилой актер Кондрюков, игравший профессора, был рассеян, и Лионелле не удавалось держать его внимание на себе, в результате чего она постоянно сбивалась.
Сцену повторяли то с одного, то с другого места. Так что к концу репетиции измученная Лионелла едва ворочала языком.
– Повторим с вашей фразы «Александр, ради бога, объяснись с ним», – в очередной раз велел Магит.
Лионелла взглянула на Кондрюкова и проговорила безо всякого выражения:
– Александр, ради бога, объяснись с ним… Умоляю.
Тот невнятно пробормотал:
– Хорошо, я объяснюсь с ним… Я ни в чем его не обвиняю, я не сержусь, но, согласитесь, поведение его, по меньшей мере, странно. Извольте, я пойду к нему.
– Уходит в среднюю дверь! – крикнул Магит из зала. – Кондрюков, не жуйте текст! Работайте над артикуляцией. Вас уже с четвертого ряда не слышно!
Кондрюков ничего не возразил и, вместо того чтобы уйти «в среднюю дверь», ушел за кулисы.
Лионелла спросила:
– Нам продолжать?
– Продолжайте, Лионелла Павловна. У вас – все прекрасно.
– Будь с ним помягче, успокой его… – Она сказала фразу из роли и снова обратилась к Магиту: – Мне уходить?
– Нет! Оставайтесь.
– Но здесь ремарка: «уходит за ним».
– Оставайтесь. А теперь – Анжелина! Зорькина! Ваша реплика!
Зорькина хлопнулась на колени перед Петрушанской.
– Нянечка! Нянечка!
Та погладила ее по голове:
– Ничего, деточка. Погогочут гусаки – и перестанут… Погогочут – и перестанут…
– Нянечка!
– Дрожишь, словно в мороз! Ну-ну, сиротка, бог милостив. Липового чайку или малинки, оно и пройдет… Не горюй, сиротка. – Петрушанская погрозила пальцем на «дверь», в которую ушел унылый артист: – Ишь, расходились, гусаки, чтоб вам пусто!
Вдруг раздался оглушительный хлопок. Актрисы испуганно вздрогнули и сбились в кучу.
– Что это?!
В динамике раздался голос помрежа:
– В тексте пьесы написано: за сценой выстрел.
– Вы что? Всерьез палили из пистолета?! – крикнул ей Магит.
– Откуда у меня пистолет? – поинтересовалась помреж. – Линейкой по микрофону щелкнула. Только и всего.
– В следующий раз щелкайте деликатнее!
– Хорошо… – прошелестел в микрофоне голос помрежа.
Виктор Харитонович поднялся на сцену:
– На сегодня, пожалуй, хватит. Кто занят в сегодняшнем спектакле, может пройти в гримуборную. Остальные – свободны. Завтра репетируем вечером, поскольку сцена будет свободна. Всем до свидания!
Лионелла хотела спуститься в зал, но ее задержала Петрушанская:
– Идете на примерку?
– А разве меня приглашали? – удивилась Лионелла. – Кажется, на днях я все примерила.
– Ваша фамилия значится в списке на стенде.
– Ну что же, тогда идемте.
Они покинули сцену и зашагали по коридору, ведущему в костюмерный цех.
– Вы хорошо знаете Тамару? – спросила Лионелла.
– Костюмершу? – уточнила Петрушанская. – Пожалуй, нет.
– Но вы же вместе учились, вместе сюда приехали. Вас связывают долгие годы знакомства.
– Знать человека и быть с ним знакомым – разные вещи.
– Это правда, – согласилась Лионелла и поменяла вопрос: – А если в общем?
– В училище Тамара считалась талантливой и многообещающей. В театре первое время – тоже. На мой взгляд, она играла слишком экзальтированно, всегда на предельном нерве. Актерская профессия опасна тем, что, если все пропускать через себя, рано или поздно перегоришь или сломаешься.
– И что случилось с Тамарой?
– Она перегорела.
– Поэтому администрация не продлила ее контракт?
– Его не продлила Вера Петровна. Администрация тут ни при чем.
– А что же сам Магит?
– Ему было проще согласиться с женой.
– Такое сильное влияние она на него имела?
– Не забывайте, кем был ее папаша, – напомнила Зинаида Ларионовна.
– А как сложилась личная жизнь Колесниченко?
– Почему вас это интересует?
– Скажем так: праздное любопытство. Я, как и все женщины, обожаю посплетничать.
– Много лет она была замужем за директором театра Юрием Колесниченко. Потом они развелись, и он уехал.
– После этого ей не продлили контракт?
– Ну да, – ответила Петрушанская. – В студенчестве Тамара дружила с Раечкой Снегиной. Знаете, как говорят: подружки не разлей вода.
– Потом дружба кончилась? – спросила Лионелла.
– Кто сказал?
– Вы сказали, что они дружили в студенчестве. Логично предположить, что по приезде в театр их дружба расстроилась.
– Я бы так не сказала. Просто они обе повзрослели, и у Тамары появилась семья.
– Дети?
– Нет, – Петрушанская покачала головой. – Детей у Тамары нет.
Пройдя коридор, они миновали темный запасник и вошли в костюмерный цех, где их уже поджидала Тамара.
– Можно я буду первой? – спросила Петрушанская. – Я занята в спектакле, и мне нужно успеть на грим.
Тамара вопросительно взглянула на Лионеллу, и та согласилась:
– Пожалуйста.
Она присела на маленький диван-канапе и стала смотреть на то, как ловко костюмерша подгоняет сценический костюм по фигуре Зинаиды Ларионовны. Бесформенное серое тряпье, широкая юбка и кофта в горошек на глазах преобразились в скромное одеяние старой нянечки.
После примерки Петрушанская спросила:
– Мои сегодняшние костюмы еще на складе? Могу прихватить их с собой.
Тамара ответила:
– Не беспокойтесь, Зинаида Ларионовна, костюмы уже в гримуборной.
После того как Петрушанская ушла, костюмерша взялась за Лионеллу, которая уже стояла в полуготовом платье у зеркала.
– Ну что же… – Тамара поправила рюш. – С нижними юбками намного красивее.
– Да, пожалуй, – заметила Лионелла и задала вопрос: – А у меня будут еще примерки?
– И не одна. Работы много, дай бог успеть к премьере.
– Слышала, что вы тоже актриса.
– Это – в прошлом, – нехотя проронила Тамара.
– Еще я слышала, что вы дружили со Снегиной.
– Мне бы не хотелось это обсуждать.
– Почему?
– Она умерла.
– Но вы-то – живы.
Тамара отвлеклась от работы и вскинула на Лионеллу глаза:
– Вам нравится причинять людям боль?
– Простите.
– Прощаю, но взамен кое о чем спрошу. Я видела, вы частенько говорите с Митрошниковым. Как продвигается следствие?
– Насколько я знаю, все очень запутано.
– А если конкретнее?
– Вера Петровна не звонила Кропоткиной и не вызывала ее на замену. Ей звонил совсем другой человек. Зачем вы сказали неправду?
– Так мне сказала Кропоткина. Я только передала ее слова следователю.
– Выходит, Кропоткина вас обманула? Зачем?
– Ответ на этот вопрос ушел вместе с ней. Уже известно, кто же ей звонил?
– Спросите у следователя.
– Ага… Так он мне и сказал.
Лионелле пришла в голову внезапная мысль, поддавшись которой она сказала: