— Какого черта тебе нужно? — крикнул я.
Он стоял в 15 футах от нас, и я различил лишь, что это мужчина, белый, довольно высокий и коренастый. На нем был темный пиджак, темная рубашка, темные брюки, и если бы не бледный свет, падавший на его руки и лицо, он казался бы просто тенью.
— Это человек из ресторана, — сказала Сара взволнованно.
— Что вам нужно? — снова крикнул я.
Меня могли услышать с улицы, но я не особенно рассчитывал, что найдется герой, который бросится нам на помощь. Все будут спешить, делая вид, что не слышали.
— Не двигайтесь, — сказал я.
Но фигура двигалась вперед маленькими шажками.
— У него нож, — прошептала Сара.
Я и сам видел.
— Хочешь денег?
Ответа не последовало, и я не мог больше ждать.
Рывком оттолкнул Сару в сторону.
— Стойте поодаль, — сказал я тихо. — Если начнем драться, бегите.
Я шагнул назад, на траву, чтобы скамейка оказалась между нами, и, не спуская с него глаз, оценил положение. Хорошо еще, что у него нет револьвера, а то бы застрелил меня с безопасного расстояния.
Осторожно ступая, неизвестный огибал скамейку, чтобы приблизиться ко мне. Он не метнет в меня нож — в этом я был уверен. Для того, чтобы метнуть нож, нужна особая сноровка, и немногие ею обладают, а если нож пролетит мимо, останешься безоружным.
Я столь же осторожно отходил, но дал ему обогнуть скамейку. Я продумал свои действия и хотел, чтобы между нами было свободное пространство.
— Подойдите к нему сзади, Сара, — постарался я сказать обычным голосом.
Я знал, что она не двинется с места. Наверное, парализована страхом или удирает, хотя я не слышал ни шелеста травы, ни криков. Неизвестный, конечно, знает, что она не шелохнется, но всем свойственны слабости. Пусть человек с ножом знает, что никто не зайдет сзади, он все равно бросит взгляд в сторону Сары, и именно на этот миг я и рассчитывал.
С громким криком я рванулся вперед, нацелив правую ногу ему в пах. Я знал, что не дотянусь, и вообще не мог положиться на точность своего удара, так что не надеялся и даже не намеревался попасть в цель.
Однако трудно управлять реакцией, когда нога направлена в эту уязвимую часть тела, особенно, если движение сопровождается неожиданным криком. Неизвестный бессознательно пригнулся и опустил руки вниз, чтобы защититься от удара. А мой рывок превратился в прыжок, и я нанес удар, как оказалось безупречно рассчитанный. Вцепившись в запястье скользнувшей вниз руки, в которой он держал нож, я резко ее вывернул и продолжал выкручивать назад и вверх изо всех сил.
Нож отлетел, как я и предвидел, а рука его, видимо, вышла из плечевого сустава, потому что он дико закричал и упал на землю.
Беда в том, что он весил по крайней мере на 60 фунтов больше, чем я, и мог потянуть меня за собой. Мне пришлось немедленно выпустить его руку, чтобы он не придавил меня своим телом, и, пошатнувшись, я врезался головой в дерево. Разноцветные искры посыпались у меня из глаз, я упал и почти потерял сознание.
Какое-то время я не мог двигаться.
— Дэрайес.. — наконец дошел до меня крик Сары.
Я заставил себя встать, но колени подгибались, и пришлось ухватиться за дерево.
— Ч-т…
У меня кружилась и болела голова, и я с трудом заставил себя смотреть в одну точку. Сара держала нож обеими руками.
— Что мне делать, Дэрайес?
Она сидела на груди неизвестного, который не мог двигаться, но не только из-за смещенного сустава. Сара держала нож прямо над его глазом, фактически касаясь его, и я видел, что он боится рисковать.
— Что мне делать, Дэрайес?
— Подержите его еще так минуту, — выдохнул я. — Я подойду сейчас, только чуть-чуть отдышусь. Если он шевельнется, втыкайте нож.
— Я сказала, что сделаю это, но не хотелось бы.
— Придется. Можете в это время кричать — легче будет.
Мне удалось сдвинуться с места, и я захромал в их сторону, но, казалось, вот-вот упаду. Я сделал 20 шагов, но прошло, наверное, 20 лет.
Я посмотрел на неизвестного. Лицо его было перекошено от боли и покрыто потом, рука, надо думать, адски болела, а он неотрывно смотрел на острие ножа.
— Какая сволочь тебя послала? — спросил я тихо. — Лучше скажи, что вы затеяли, не то не миновать тебе клички Одноглазый Джонни.
Он пытался что-то сказать, но я заметил, что Сара так дрожит, что в любой момент может уронить нож.
— Дайте мне нож, Сара, — сказал я и протянул к ней руку.
Но я не способен был двигаться быстро, а Сара спешила избавиться от ножа, и маневр не удался. Сара не дождалась, пока я до нее дотянусь, и сама протянула мне нож.
Неизвестный быстро перевернулся на здоровую руку, сбросив Сару. Ему удалось встать на ноги, и он пошел, шатаясь, поддерживая здоровой рукой вывихнутую, задолго до того, задолго до того, как я смог что-либо предпринять.
— Пусть идет, — пробормотал я. — Нам его не поймать.
Я тупо смотрел на нож. Лезвие его выбрасывалось пружиной. Я убрал его и опустил нож в карман.
— Мы не пойдем в полицию? — спросила Сара.
— Какой смысл? Ну, запишут наши показания, подошьют их, и все дело.
— Но когда мы пойдем к врачу, нам придется сказать ему…
— Мне не нужен врач, — сказал я устало. — У меня все в порядке. Просто надо добраться до дома и отоспаться. — Конечно, я врал. Голова болела так, как будто она превратилась в огромный больной зуб. — Только доведите меня до двери и можете идти домой.
— Обопритесь на меня.
16. Сара Восковек. 21.30
Трудный это был путь. Казалось, он длился целый век. Голова раскалывалась, и я не мог смотреть вниз, потому что тогда все плыло перед глазами. Я прилагал все силы, чтобы идти прямо и не казаться пьяным. Когда мы вошли в вестибюль моего дома, я сказал привратнику:
— А, это вы, Джордж! Как дела? Это мисс Восковек. Она на минутку поднимется со мной и сразу не уйдет.
— Да, сэр, мистер Джаст, — ответил Джордж, улыбаясь и кивая головой.
— Откуда вы знаете, когда я уйду? — прошипела Сара мне на ухо.
— Вам придется сразу уйти, Сара. Я забочусь о вашей репутации.
Мы поднялись на лифте, Сара взяла у меня ключи и, повозившись, открыла дверь.
— О'кей, дорогая, можете идти. Я сразу лягу спать.
— Никуда я не пойду. Господи, да посмотрите на свою одежду. Не знаю, что подумал привратник.
— Просто немного испачкался, — сказал я, пытаясь посмотреть вниз, но от этого голова заболела еще больше, и я закрыл глаза.
— А это что? Разорвано, клок выдран, — она начала снимать с меня пиджак.
Я немного посопротивлялся, но кончилось тем, что я разрешил ей надеть на меня пижаму. Потом она принесла горячего молока и очень осторожно пощупала мне голову, но, когда дотронулась до шишки величиной, наверное, с бильярдный шар, было чертовски больно.
— У вас наверняка сотрясение мозга, — сказала она.
— Конечно, но от него есть только одно средство — спать. Дайте мне поспать, утром все будет в порядке.
— А вдруг у вас внутреннее кровоизлияние? Я думаю, все же надо вызвать врача.
— Не надо. Я посплю, а вы приходите завтра утром и, если я не открою дверь, вызовите «скорую».
— Не говорите глупости, — сказала она, придвинула кресло и села.
— Вы не можете оставаться здесь всю ночь.
— Вы можете мне помешать?
Я застонал, и что было дальше, не помню. Кажется, я говорил, но не об убийстве Джайлса. Плел что-то об Азимове, вроде того, что пора ввести закон против тех, кто пишет без всякого труда.
(Я то дело сталкиваюсь с подобными заявлениями. Как видно, ни одному из моих друзей писателей не приходит в голову, что я мучаюсь так же, как они, но скрываю это благодаря выдержке, настойчивости и стоицизму.
Айзек Азимов.
Чушь!
Дэрайес Джаст.)
Часть четвертаяСреда 28 мая 1975 года
1. Сара Восковек. 9.00
Я заснул, наверное, часов в 11. Проснулся почти в 9 — проспал на четыре часа больше, чем обычно. Вначале я не двигался, просто смотрел в потолок, припоминая, что произошло. Потом повернул голову, потому что мне стало казаться, что в комнате кто-то есть, и увидел Сару Восковек, которая сидела в кресле и смотрела на меня с тревогой большими темными глазами.
Я хотел приподняться, но от пронзительной боли со стоном опустился на подушку.
— Вы знаете, кто я? — спросила Сара.
— Конечно знаю, — сказал я обиженно, держа голову обеими руками. — Вы Сара Восковек. Минутку, сейчас все вспомню. Мы вчера вечером вместе обедали, правильно?
— Да, а потом?
— Была драка в парке, да? А после? Вы привели меня домой?
— Да.
— И остались… Извините, мне надо пойти в ванную. Пожалуйста, помогите мне встать.
Она довела меня до ванной комнаты и осталась стоять у двери. Когда я вышел, она спросила, как я себя чувствую.
— Чувствую себя нормально. Только одно место на голове болит. А вы просидели возле меня всю ночь и следили за мной?
— Собиралась по-матерински следить за вами всю ночь, но увы, — человек слаб — заснула и проспала большую часть ночи.
— Вам, наверное, пора на работу? Уже десятый час.
— Я предупредила, что задержусь. Будете завтракать?
— Конечно, возьмите все, что хотите, из моих припасов.
Она приготовила омлет с грибами, ветчиной да еще с томатным соусом. И кофе. А перед этим ананасовый сок. Роскошный завтрак.
Сара не торопилась, и мы оба ели не спеша.
— Вы помните, что говорили вчера, когда легли? — спросила Сара.
— Я говорил что-то?
— Да. И я подумала, что лучше не мешать. Если речь станет совсем бессвязной, я буду знать, что надо вызывать «скорую».
— Значит, я говорил нормально?
— Вы перескакивали с одной темы на другую, но то, что говорили, звучало вполне разумно. Понемногу обо всем. Наиболее вразумительно, учитывая ваше состояние, вы говорили об Азимове. Выражали недовольство тем, что он так быстро и так много пишет. И еще сказали: он так уверен в своем интеллекте, что не считает нужным демонстрировать его. Мол, стоит у него поучиться и стать таким высоким, чтобы не заботиться о том, какой вы на самом деле.