– Действительно странно… Всем известно, что сейчас невозможно снять деньги, даже если есть книжка и личная печать. Необходимо подтвердить личность. Поэтому в последнее время воры не берут книжки и печати. Но маловероятно, чтобы в нашем случае преступник оставил книжки, потому что столь тщательно все просчитал. Он должен был их забрать, если хотел имитировать ограбление. Не понимаю также, почему он не приготовил заранее орудие убийства; непонятно, чего он хотел. Точно ли он залез, чтобы убить брата? – Размышляя, Такэси подошел к Маё. – Решила, что положить в гроб?
– Да, предлагаю взять это и это. Ведь на том свете могут понадобиться письменные принадлежности и очки… – Маё достала из сумки ручку и очки.
Такэси покачал головой:
– Нет, это не пойдет.
– Почему?
– При кремации и стекло, и пластик расплавятся и прилипнут к праху. Так не должно быть. Так что если хочешь захоронить эти вещи вместе с прахом, лучше положить их в урну после кремации.
– А тогда что же положить в гроб?
– Подойдет все, что находится там. – C этими словами Такэси указал на книжные полки за спиной.
– Книги? – Маё встала и подошла к полкам. – Да, наверное, это правильно.
Она разглядывала корешки на полке и размышляла, к какому из этих произведений был особенно привязан отец. Наконец ее взгляд остановился на одном из названий. «Беги, Мелос!»[13], мягкая обложка.
Сзади подошел Такэси:
– Вижу, решила?
– Пусть будет эта, – Маё указала на книжку.
– А, история горячей дружбы… Ладно, подойдет.
Маё снова посмотрела на полку:
– Раньше таких книжек здесь было гораздо больше. А сейчас, похоже, только эта и осталась.
– Каких «таких книжек»?
– Которые подходят для чтения в средней школе. Были и про Холмса, и про Люпена. Он, бывало, приводил домой своих учеников и рекомендовал им, что почитать.
– Приводил школьников домой? Не могу себе это представить. В комнате намусорят, вещи сломают… А то и сопрут чего.
– Когда я была в начальной школе, – сказала Маё, глядя на обложку и наклонив голову, – помню, видела в этой комнате школьника постарше, который читал книги. Мама объяснила мне, что это ученик отца.
С тех пор прошло уже больше двадцати лет, так что эта картина запомнилась не очень четко. До сих пор она не вспоминала об этом.
Похоже, воспоминания Маё не заинтересовали Такэси – он уже разглядывал другую полку. Ту, где стояли папки со школьными бумагами.
– Ты в средней школе в каком наборе[14] училась?
– Я? В сорок втором, а что?
Такэси вытащил с полки одну из папок. На корешке ее была надпись фломастером: «42-й набор. Выпускные сочинения».
– Ты что собираешься делать?
– Только взгляну.
– Мое сочинение не смотри!
– Да что ты, какой интерес смотреть твое сочинение… – Он быстро повернулся спиной, открыл папку и стал листать сложенные страницы.
– Эй, перестань!
– А, вот. Девятый класс, вторая группа, Маё Камио. Красивый почерк!
– Хватит, не читай!
Маё попыталась вырвать папку, но высокий Такэси поднял руки, и дотянуться не удалось.
– Ах вот оно что… Ты тогда хотела стать иллюстратором!
– Это что, плохо?.. Хватит уже!
Закрыв папку, Такэси опустил руки. Маё выхватила ее и поставила обратно на полку.
– Хм… – Дядя, разглядывавший корешки других папок, с удивленным выражением сдвинул брови.
– В чем дело?
– Здесь нарушена очередность. – Он указал на папку 37-го набора. Действительно, она была перепутана местами с соседней папкой 38-го.
– Правда. – Маё расставила папки по своим местам.
– Вот ведь как… И все это он тщательно хранил… – произнес Такэси, глядя на ряды папок.
– Если б можно было спросить у отца, что он хочет взять с собой на тот свет, он наверняка ответил бы, что вот это.
– Может быть… – Такэси упер руки в бока и вздохнул. – Только папок так много, что в гроб они не влезут.
13
Похоронный зал стоял на невысоком холме за окраиной. Это было опрятное трехэтажное белое здание со стеклянными дверями. К крематорию, расположенному по соседству, вел крытый переход. Маё вспомнила, что благодаря этому в день похорон Кадзуми им не понадобились зонты, хотя шел дождь.
Ноги ждал в вестибюле. За ним стояли несколько мужчин в масках, похожих на служащих компании. Но, по словам Ноги, все они были полицейскими.
– Кроме меня, наших служащих тут только трое. Все они сейчас заняты подготовкой зала.
Его слова не вызвали удивления. Подставные «сотрудники» явно болтались без дела. Им нечем было заняться, пока не собрались гости.
Такэси, холодно оглядев полицейских, обратился к Ноги:
– Хотел бы попросить еще кое о чем, но успеем ли…
– О чем именно?
– Можно ли устроить видеозапись с еще одной точки? У стойки регистрации? Хочется потом посмотреть, как она пройдет. Это тоже только для нас, транслировать не надо.
– Посмотрим. – Ноги достал смартфон из внутреннего кармана. – Я вас понял. Думаю, можно. Сейчас распоряжусь.
– Очень прошу. С какой точки снимать и все остальное скажу попозже.
– Договорились.
Пока Ноги куда-то звонил, Маё спросила Такэси, зачем ему понадобилась дополнительная съемка. В ответ тот сказал лишь, что объяснит, когда будет нужно.
Ноги вернулся. Дополнительная съемка возможна. Такэси довольно кивнул.
Когда они вошли в зал, алтарь еще украшали. Увидев гроб из светлого дерева, Маё остановилась. Крышка была открыта и лежала рядом.
Маё медленно подошла. Наконец она увидела лицо Эйити. Веки закрыты, лицо спокойно. В полицейском морге отец выглядел совсем иначе. Сейчас казалось, что он вот-вот проснется и встанет. Маё подумала, что гробовщик – мастер своего дела.
Затем она достала из сумки «Беги, Мелос!» в мягкой обложке и положила его рядом с телом, подумав, что лучше сделать это сейчас, пока помнит.
– А свидетельство о смерти есть? – спросил Такэси у Ноги.
– Конечно, – ответил тот и достал документ из папки, которую держал под мышкой.
Такэси взял листок и, немного отодвинувшись в сторону, пробормотал:
– Ясно…
Маё подошла к нему.
– Что-то не так?
– Интересно было, какую причину смерти они указали.
– И что?
– Остановка сердца из-за пережатия кровеносных сосудов шейного отдела. Не просто смерть от удушья.
– То есть орудие убийства – не тонкий шнурок, – тихо, чтобы не слышал Ноги, прошептала Маё.
– Именно. – Такэси вернулся к Ноги и возвратил ему документ. Затем он подошел к алтарю и посмотрел на траурный портрет Эйити, который уже успели установить. На фотографии анфас он улыбался. Снимок был сделан на свадебной церемонии, но фон аккуратно скрыли.
– Госпожа Камио, – обратился Ноги к Маё, – я хотел бы кое-что пояснить вам. Вы позволите сделать это сейчас?
– Да, пожалуйста.
– Тогда пройдем в зал ожидания.
– Хорошо. А дядя?
– Я не пойду. Мелочи доверяю тебе, – сказал Такэси кратко, не отрывая глаз от портрета.
В зале ожидания Ноги объяснил Маё порядок дальнейших действий. Ей показалось, что по сравнению с похоронами Кадзуми он сильно упростился. Видимо, из-за коронавируса контакты между людьми старались свести к минимуму.
Обсудив детали, они вернулись в похоронный зал. Его уже почти украсили, служащих не было видно. Стояли два стула для родных, на правом сидел Такэси.
– Дядя, хочешь онигири[15]? – спросила Маё, вытаскивая из сумки пакет. По дороге сюда она заехала в мини-маркет и захватила на обед онигири и зеленый чай в пластиковых бутылках.
– Да, пожалуй, – ответил Такэси, повернувшись к ней.
Маё села рядом с ним и протянула ему онигири с лососем и икрой и пластиковую бутылку. Себе она взяла онигири с тунцом и майонезом. Разворачивая упаковку, посмотрела на тело отца:
– Как-то неловко есть онигири рядом с гробом…
– Да ладно; считай, что мы просто начали поминальную ночь немного пораньше.
Из-за коронавируса сегодня поминальную ночь решили сократить.
Некоторое время они ели молча. Потом Маё, что-то вспомнив, уставилась на Такэси.
– В чем дело? У меня к лицу что-то прилипло?
– Дядя, первый раз я тебя увидала на маминых похоронах…
– Точно.
– Накануне вечером, когда готовились к поминальной ночи, я впервые узнала, что у отца есть младший брат. Я тогда очень удивилась.
– Правда?
– И с тех пор я всегда хотела узнать у тебя одну вещь.
– Что именно?
– При первой встрече ты сказал, что много обо мне знаешь. Что я увлекаюсь рисованием и люблю кошек. Помнишь?
Отхлебнув чая из бутылки, Такэси наклонил голову:
– Может быть. Я точно не помню; возможно, и сказал.
– Я тогда подумала, что отец рассказал тебе обо мне. Но когда потом спросила его, он заявил, что ничего обо мне подробно не рассказывал. Откуда ты узнал, что я хорошо рисую и люблю кошек?
– Откуда? – Такэси слегка покачал головой. – Забыл.
– Так я и поверила… Точно врешь.
Дядя сделал удивленное лицо:
– Почему ты так уверена?
– Наверняка что-то скрываешь. Не мог ты этого забыть.
Такэси усмехнулся в нос:
– А ты начинаешь соображать!
– Ну расскажи…
Такэси пристально посмотрел на нее:
– Тебе так хочется знать?
– Потому и спрашиваю, что хочу знать.
– Сколько дашь?
От этих слов Маё чуть не подавилась. Зажав рот рукой, она уставилась на него.
– Ты опять?
– А что плохого? Думаешь, бывают фокусники, которые бесплатно раскрывают свои секреты?
– Невероятно!.. У меня нервы не выдержат.
Такэси вздохнул, доев, скомкал обертку от онигири и бросил ее в пакет.
– Ладно, делать нечего… Сегодня особый случай. Рассказ вместо траурного подарка. Прежде всего, как я понял, что ты любишь кошек. Дело в том, что за всю свою жизнь я ни разу не встречал девочку, которая не любила бы кошек. Во всяком случае, никто из них не обиделся бы, если их спросить, любят ли они кошек. Вот и всё.