– А, «Дораэмон»… – Такэси приступил к завтраку, но по лицу его казалось, что он не чувствует вкуса пищи.
– Ты о чем думаешь?
– В «Дораэмоне» был еще один важный персонаж. Девочка.
– Да, Сидзука. Нобита был в нее влюблен.
– Красавица, которая была с Кугимией, соответствует этой девочке?
– Кокорика? – Маё покачала головой. – Нет, не совсем. Ведь Сидзука поддерживает Нобиту.
– Хочешь сказать, что Кокорика не поддерживает?
– Тут дело в другом. Поддерживать-то поддерживает, но по расчету. Вот и с «Л.В.М.» она просто ждет, что появится новый, еще более крупный проект. В школе Кокорика на Кугимию внимания не обращала.
– А как Кугимия? Ему нравилась Кокорика? Харагути что-то говорил на эту тему.
– Думаю, да, тут не может быть ошибки. Если б нет, то у них ничего не сложилось бы.
Такэси снова заработал палочками.
После завтрака они разошлись по своим номерам, собираться в поездку. Такэси попросил племянницу взять с собой сумку побольше, и она, повесив на плечо ту, которую брала на похороны, вышла из комнаты.
Они вызвали такси и поехали к своему дому. Перед воротами все так же стоял полицейский. Но Какитани, очевидно, предупредил его, так что при появлении Маё и Такэси он отдал честь и отошел в сторону. Это означало «можно зайти».
Войдя в кабинет, Такэси сразу же направился к книжным полкам. Увидев, как он смотрит на школьные папки, Маё неожиданно для себя поняла, что они ему действительно для чего-то нужны.
Такэси вынул одну папку. Это были выпускные сочинения 42-го набора, в котором училась Маё.
– Положи это в сумку.
Когда она взяла протянутую папку, та показалась ей довольно тяжелой. В ней, должно быть, листов двести, так что ничего удивительного. Ремень сумки врезался в плечо.
– Скажи, а разве сочинения не раздают в отпечатанном виде всем ученикам? – внезапно спросил дядя.
– Раздают, на выпускной церемонии.
– У тебя сохранились?
– Не помню, чтобы выбрасывала, так что, наверное, лежат где-то в комнате на полке…
– Здесь, на втором этаже?
– Да, в моей комнате.
– Тогда поищи. Найдешь – тоже положи в сумку.
– Что ты с ними будешь делать? Там те же тексты, что и в этой папке. Они просто набраны и распечатаны в типографии. Если есть этот сборник, зачем еще и тяжеленная папка с рукописями?
– Не рассуждай, а делай, что говорят.
– Ладно.
Маё уже собиралась выйти из комнаты, когда дядя ее окликнул. Оглянувшись, она заметила, что Такэси снимает с полки еще одну папку. Увидела на ней надпись «37-й набор. Выпускные сочинения».
– Что тебя в них заинтересовало?
Такэси не ответил на ее вопрос. С серьезным лицом он перелистывал папку. Наконец остановился – и засмеялся:
– Все-таки да. Как я и думал…
– Ты о чем? Объясни сейчас же.
Такэси захлопнул папку и повернулся к Маё. Улыбка с его лица исчезла, глаза уверенно блестели.
– Вот черт… Не хочу впутываться в эти хлопоты, но нужно выяснить, как обстояло дело.
– Ты о чем говоришь? Давай, объясни скорее.
Такэси перевел дыхание и наконец произнес:
– Хочу попросить тебя кое о чем.
– Меня? И о чем же?
– Тут потребуется некоторая осторожность. Если душа не лежит, можешь отказаться… Тогда надо будет придумать другой способ.
22
Белые стены и красная крыша, во дворе газон. Пытаясь вспомнить, всегда ли этот дом был таким стильным, Маё нажала кнопку домофона. Сразу же послышался веселый голос:
– Кто там?
– Это Маё. Добрый день.
– Привет! Открывай калитку и входи, – сказала Момоко.
Когда Маё вошла во двор, дверь в прихожую открылась и навстречу ей вышла Момоко в тренировочном костюме. У ее ног вертелся мальчик в шортах. Маё радостно вскрикнула:
– Здравствуй! Давай знакомиться!
Мальчик с настороженным выражением спрятался за Момоко.
– Ты что? А поздороваться?
Подбадриваемый матерью, мальчик что-то сказал. Маё не расслышала, но на всякий случай поблагодарила его в ответ.
Они прошли в гостиную. Это была светлая комната, выходящая в сад. Маё не раз приходила сюда в гости в школьные годы, но в памяти ничего не сохранилось. Она сказала об этом подруге, но та, рассмеявшись, ответила, что по-другому и быть не могло.
– Три года назад весь дом перестроили. Отец вышел на пенсию и заявил, что хочет жить в удобном доме. В результате на это ушла треть его выходного пособия. Он страшно заволновался, что остался без работы, и снова устроился в дочернюю компанию. Вот такая глупость.
– Мама ведь тоже работает? Каждый день?
– Нет, только три или четыре дня в неделю. В доме престарелых в соседнем городке. Вообще-то, сегодня она должна была быть дома, но ее срочно вызвали.
– Ну ничего… Я рада, что получилось заехать к тебе после стольких лет.
Маё звонила подруге и просила встретиться – мол, есть дело. Та ответила, что время у нее есть, только отца сегодня не будет, он поехал играть в гольф, а мать занята по работе. Если встречаться в кафе, то придется все время следить за ребенком и спокойно не поговоришь. Поэтому, когда Маё предложила приехать к ней, Момоко с радостью согласилась и сказала, что ей так даже лучше.
Мицугу – так звали ее сына – в этом году исполнялось три года. У него была симпатичная рожица с круглыми глазами. Он играл в кубики в углу гостиной.
– Маё, ты что будешь, кофе или чай? Или, может… – Момоко сделала рукой жест, словно чокается бокалом, и засмеялась. – Пиво или сакэ? Хотя, конечно, еще утро…
– Да я все, что угодно.
– Тогда решено.
– Прости, я хотела что-нибудь принести, но ничего не придумала. Не покупать же местные лакомства…
– Об этом не беспокойся. Все знают, что здесь нет ни одного приличного магазина.
Момоко легкой походкой удалилась на кухню и вернулась с подносом, на котором стояли банки с пивом, стаканы и тарелка с орешками.
Налив пива, они выпили по глотку. Момоко улыбалась.
– Выпить пива в субботу утром – милое дело!
– Согласна!
– Ах да. Должна кое-что сообщить. Завтра на собрании выпускников Цукумию поминать не будем.
– Правда? А почему?
– По просьбе его матери. Она сказала, что очень благодарит, но за эти годы, кроме ее сына, наверное, умерли и другие люди, поэтому поминать его одного было бы неправильно.
– Вот что! Она имела в виду отца?
– Может быть… Так ты по какому делу хотела встретиться? Я, честно говоря, немного забеспокоилась.
Маё поставила стакан и посмотрела в лицо подруги.
– Хочу кое-что спросить. Это касается прошлой субботы, шестого марта.
– Субботы? – Глаза Момоко странно забегали.
– В тот день отец ездил в Токио и с кем-то встречался в гостинице «Токио Кингдом». Ты ведь знаешь, кто это был?
Улыбка с лица Момоко пропала. Она дважды глубоко вздохнула.
– Это тебе в полиции сказали?
Маё помотала головой:
– Нет. Полицейские заявили, что это относится к личным данным третьего лица. Но дядя все равно вычислил.
– Тот самый человек? – Момоко презрительно скривилась.
– Человек специфический, но голова у него хорошая, – сказала Маё, вспоминая разговор в кабинете.
Рассуждения Такэси были безупречны.
– С кем мой брат тайно встречался в Токио? Пусть это будет Икс. Поскольку они договаривались о времени встречи, звонок от Икса к брату или от брата к Иксу обязательно должен быть зарегистрирован или в смартфоне Эйити, или в стационарном телефоне. Даже если в момент звонка номер телефона и не был записан, все равно брат со свойственной ему аккуратностью должен был – на всякий случай – в тот же день записать номер этого телефона у себя в смартфоне. Полиция не могла этого не заметить, поэтому странно, что имени этого Икса нет в «списке Маэды». Однако все, кто входит в этот список, шестого марта был в этом городе. Там нет человека, с которым нельзя было бы встретиться, не съездив специально в Токио. Что это значит? Прежде всего приходит в голову, что личность этого Икса полиции уже была известна, поэтому они не сочли необходимым включать его снова. Например, жених дочери пострадавшего.
– Кэнта? – удивленно воскликнула Маё. – Ты хочешь сказать, что отец встречался с ним?
– Если брат поехал в Токио, чтобы тайно поговорить там с кем-то, для него это должен был быть очень важный человек. К тому же если этот человек живет в Токио, естественно предположить, что это либо его дочь, либо ее жених. Полиция сразу занялась Кэнтой, но промахнулась. В прошлую субботу он ездил к родственникам в Ибараки.
– И правда, мы с его родителями передавали через него друг другу привет.
– Если это не Кэнта, то с кем брат встречался? И почему его фамилии нет в «списке Маэды»? Просматривая этот список, я обратил внимание еще на одну возможность. А именно на то, что под одной фамилией может быть обозначен не один человек. Например, если в записях входящих и исходящих звонков остались две записи – только фамилия Камио, и отдельно полное имя Маё Камио, – нет необходимости включать в список обе. Для целей списка достаточно включить в него только «Маё Камио». Потому что если появится другой человек под фамилией Камио, сыщики все равно смогут на него отреагировать. Итак, в каких отношениях могут находиться два человека с одинаковыми фамилиями? Родители и дети, братья или сестры, родственники… Кто еще? Супруги! Если любой из них мог связаться с братом, то ответ очевиден.
Сделав вывод, что это были супруги Икэнага, дядя снова открыл папку «37-й набор. Выпускные сочинения». Во вложенном в папку списке сочинений значилась фамилия «Рёсукэ Икэнага».
– Собираясь встретиться с ним впервые после большого перерыва, брат, возможно, решил освежить в памяти, что это за человек. Поэтому он вытащил старое сочинение. Но когда ставил папку обратно на полку, перепутал ее место.
Такэси указал пальцем на место рядом с папкой «38-й набор. Выпускные сочинения». Маё вспомнила, что, когда они приходили прошлый раз, эти папки стояли не на своих местах.