Камио привел своих учеников под предлогом внеклассных занятий по чтению. Привести домой сразу весь класс было сложно, поэтому он решил делать это небольшими группами.
После нескольких таких занятий учитель спросил Рёсукэ, не согласится ли он прийти в школу. Тот уже и сам ждал, чтобы его подтолкнули. На следующий день он пришел на занятия. Не за горами был декабрь.
После этого Рёсукэ уже не пропускал уроки и жил обычной жизнью школьника. Конечно, не все шло гладко – бывали и трудности, и неудачи. Но благодаря Камио у него получалось с ними справляться. Учитель постоянно за ним приглядывал и не позволял сбиться с курса…
– Рёсукэ часто говорил: «Я стал таким, какой есть, благодаря Камио-сэнсэю, и буду всю жизнь ему обязан». Они и после окончания школы иногда переписывались. Чтобы подчеркнуть свою благодарность, Рёсукэ всегда писал настоящие письма, не электронные.
От рассказа Момоко память Маё вдруг прояснилась.
– Я помню, – сказала она. – Когда я училась в младших классах, у нас в гостиной бывал мальчик, на вид ученик средней школы, который читал книги. Лица его я не разглядела, но, наверное, это был Рёсукэ.
– Да, скорее всего.
Перед глазами Маё встала одна сцена. Это было не так давно. Даже совсем недавно…
– Помнишь, в гробу у отца лежала книжка в мягкой обложке? Это была «Беги, Мелос!».
– Помню, что какая-то книжка лежала, но я ее особо не разглядывала… Так это была она?
– На поминальной ночи вы с Рёсукэ зажгли благовония. Я помню, что, когда Рёсукэ посмотрел в гроб, на лице у него было заметно удивление. Теперь я поняла почему. Он наверняка вспомнил прошлое.
– Видишь, как бывает…
– После твоего рассказа мне стало понятно, почему для Рёсукэ отец был особым человеком. И что он сказал, узнав, что вы разъехались?
– Я уже говорила. «Такие проблемы в супружеской жизни бывают не раз», – сказал он. Особенно в таких чрезвычайных ситуациях, как коронавирус. И спросил, хочу ли я расстаться с Икэнагой.
– И что ты ответила?
– Я ответила, мол, не то чтобы хочу расстаться, но думаю, может быть, так было бы лучше. Однако не очень понимаю, что думает он сам, поэтому ответить не могу. Тогда сэнсэй сказал, что, если я не возражаю, мне стоит встретиться с Икэнагой и выяснить это у него самого.
– И тогда ты попросила отца это выяснить?
– Я не совсем была уверена, но другого способа придумать не смогла. И попросила его…
Момоко сказала: в прошлую пятницу Эйити сообщил ей, что на следующий день увидится с Рёсукэ. Поскольку тот будет в Токио по работе, они договорились встретиться в вестибюле одной из гостиниц рядом с Токийским вокзалом.
– В субботу я ничего не могла делать – волновалась по поводу того, чем кончился их разговор. Но и вечером от сэнсэя не было никаких сообщений. В воскресенье он тоже не позвонил, и я подумала было позвонить ему сама. Тут мне пришло в голову, что, может быть, результат разговора с Рёсукэ оказался таким плохим, что ему даже звонить не захотелось, и я не осмелилась. И тогда я подумала о тебе.
– Обо мне? Я-то тут каким образом?
– Я подумала, может быть, сэнсэй поехал в Токио и заодно решил встретиться с тобой… А встретившись, и про нас рассказал.
– Вот почему ты тогда вечером позвонила… Под предлогом собрания выпускников.
– Ты права. Извини.
– Извиняться не за что. Но ты ведь поняла, что я не встречалась с отцом, а мне ничего не сказала.
– Да. А потом наступил понедельник. Что было дальше, ты знаешь. Позвонил Харагути и сказал, что Камио-сэнсэй лежит дома мертвый, может быть убитый. У меня в голове стало пусто. Не могла поверить. Первое, что я подумала, не причастен ли к этому Рёсукэ.
– И как ты поступила?
– Посомневалась, а потом отправила ему сообщение, что Камио-сэнсэй умер. Он сразу же отзвонился по телефону.
– Что он сказал?
– Обычные вещи. Что он поражен. Что даже не может представить, кто бы это мог быть. Что в субботу после разговора они расстались совершенно нормально. Что сэнсэй ушел, сказав: «До следующей встречи». Его рассказ не вызвал у меня сомнения.
– Ты спросила его про разговор с моим отцом?
– Не смогла. Мне показалось, что это неуместно.
Маё согласилась. Это действительно было так.
– Прости, что я скрыла это от тебя, – снова извинилась Момоко. – Хотела все рассказать, но не смогла себя заставить.
– Значит, потому-то Рёсукэ и уехал сразу после поминальной ночи… Мне, правда, показалось странным, что он даже не захотел взглянуть на сына.
– Да, в тот вечер мы старались изобразить супружескую пару.
– Сколько тогда всяких проблем сошлось!
– Почему тогда? И сейчас эти проблемы никуда не делись.
– И что ты собираешься делать дальше? Будете жить порознь?
– Не знаю. Подумаю еще немного.
– Да, вот еще что… Дядя хотел поговорить с Рёсукэ.
– Тот самый дядя? – На лице Момоко появилось беспокойство.
– Не беспокойся, он не собирается брать на себя роль арбитра, как мой отец. Такие вещи его совершенно не интересуют. Он хотел что-то спросить о преступлении.
– Но ведь Рёсукэ ничего не знает.
– Дядя это понимает. Так можно позвонить Рёсукэ?
– Наверное, можно… – В глазах Момоко читалось сомнение.
23
Такэси, слегка наклонив голову, сидел перед открытым ноутбуком.
– Здравствуйте. Извините, что не вышло представиться во время поминальной ночи.
На экране были лица троих собеседников: самого Такэси, Момоко и, наконец, Рёсукэ Икэнаги. Такэси главным образом обращался к Рёсукэ.
– Это я должен извиниться, что так быстро уехал, – ответил тот. Лицо его было напряжено. Наверное, это было естественно, учитывая его настроение. Он не понимал, о чем его будут спрашивать, и наверняка волновался.
Сидевшая рядом Маё также совершенно не могла представить, что здесь будет происходить. Такэси ничего ей не объяснил.
Момоко согласилась позвонить мужу, но сказала, что и сама хочет знать, о чем его будут спрашивать, поэтому, посоветовавшись с Такэси, Маё решила организовать все следующим образом. Встречу устроили в номере Такэси, Маё принесла туда свой ноутбук, где было установлено несколько приложений для онлайн-конференций, и они вместе с подругой подключились к беседе.
– Сразу скажу, что я не собираюсь встревать в ваши супружеские дела. Никаких вопросов на эту тему не будет, так что не беспокойтесь.
– Понятно, – сказал Рёсукэ.
– Прежде всего спрошу про полицию. Следователи к вам приходили?
– Приходили.
– Когда?
– Вчера во второй половине дня. Утром они позвонили и сказали, что хотят поговорить. А после обеда мы встретились в кофейне недалеко от фирмы.
– Это в Иокогаме?
Рёсукэ несколько напряженно кивнул:
– Да, в Иокогаме.
– Какие вопросы задавали?
– Контактировали ли мы с Камио-сэнсэем в последнее время. Я был не очень уверен, но, поскольку речь идет о расследовании убийства, подумал, что надо с ними сотрудничать, и рассказал, что мы встречались с сэнсэем в Токио шестого марта. По их просьбе подробно рассказал о времени и месте встречи – с шести до восьми вечера в вестибюле гостиницы «Токио Кингдом».
– И что следователи?
– Спросили, что я делал после встречи с сэнсэем. Наверное, это в связи с установлением алиби. После этого я присоединился к коллегам, ждавшим меня в ресторане. Так и ответил.
– Они спросили имена коллег и название ресторана?
– Нет, этого они не спрашивали.
Такэси кивнул и повернулся к Маё.
– Полиция точно не подозревает Икэнагу, – сказал он и снова повернулся к экрану. – А что еще спрашивали следователи?
– Говорил ли я кому-нибудь, что встречаюсь с сэнсэем. Я ответил, что не говорил.
– А кроме этого?
– Они попросили сказать, если я не возражаю, по какому делу ко мне обратился сэнсэй. Я спросил, можно ли мне не отвечать, и они сказали, что, если нет желания, можно об этом не рассказывать; только, мол, ваша жена сказала госпоже Маё Камио, что вы находитесь в одиночной командировке в Кансае, но на самом деле живете в Иокогаме. И они, мол, задали этот вопрос потому, что, возможно, это как-то связано с данным несоответствием.
– Мудреные вопросы они задают… И что вы на это сказали?
– Сказал, что так и есть. Но поскольку тут дела личные, прошу это ни в коем случае не разглашать. Следователи, кстати, пообещали.
– Полиция обещания выполняет… Момоко, может быть, говорила вам: я сам догадался, что мой брат встречался именно с вами.
– Говорила. А как же вы догадались?
– Когда-нибудь расскажу… Больше полиция ничего не спрашивала?
– Больше ничего.
– Спасибо. Я еще хочу спросить кое-что у Момоко. Нет возражений?
– О чем? – Выражение лица Момоко стало серьезным. Она, видно, не ожидала, что к ней обратятся с вопросами.
– К вам ведь тоже приходил следователь?
– Да, приходил.
– Когда?
– Вчера вечером. Часа в четыре, кажется, – Момоко наклонила голову.
– Что он спрашивал?
– Примерно то же самое. Знала ли я, что муж в прошлую субботу встречался в Токио с господином Эйити Камио, а если знала, то кто мне об этом сказал и рассказывала ли я об этом кому-нибудь. Я ответила, что об этом мне сказал сэнсэй, а я никому не рассказывала.
– А еще?
– Меня тоже спросили про алиби. Я сказала на это, что вечером в субботу ни на шаг не выходила из дома. Родители были вместе со мной, можно проверить у них.
– Родственники не могут быть свидетелями, ты что, не знала? – влез в разговор Рёсукэ.
– Ты это к чему? Что я должна была сказать?
– Я говорю, что можно было и не упоминать, что родители были вместе с тобой.
– Но это же факт. Почему нельзя об этом говорить?
– Бросьте ссориться, – вмешался Такэси. – А теперь давайте не торопясь. Вы еще не кончили рассказывать.
Супруги извинились.
– Икэнага, вопрос к вам. Расскажите, как дошло дело до встречи с моим братом. Он вам позвонил?