– Да. Сэнсэй позвонил мне по телефону и спросил, нельзя ли встретиться на следующей неделе и поговорить. Сказал, что готов сам приехать куда угодно и что много времени не понадобится.
– Когда это было?
– Подождите немного… – Рёсукэ просмотрел записи в своем смартфоне. – В пятницу, двадцать шестого февраля.
– В пятницу, двадцать шестого, – повторил Такэси. – И что дальше?
– К сожалению, все дни у меня были заняты, оставалась свободной только суббота на следующей неделе, но и в тот день было дело в Токио, поэтому я ответил, что не знаю, во сколько освобожусь. На это сэнсэй сказал, что готов приехать в Токио в субботу, и просил сообщить, когда я буду свободен. Я пообещал – и на этом разговор окончился.
– И вы позвонили ему, когда определились со временем?
– Да. Вечером третьего марта. Я позвонил и сказал, что у меня будет примерно два часа после шести вечера в субботу.
– Во сколько вы звонили ему третьего марта?
– До того, как сел ужинать, вернувшись из офиса. Наверное, часов в семь.
– В семь часов… Звонили ему на смартфон? Или на стационарный домашний телефон?
– На стационарный. Номер сохранился у меня в списке входящих, когда сэнсэй мне позвонил. Его я и набрал. Я только в субботу сообразил, что не спросил номер его мобильника.
Такэси скрестил руки на груди перед экраном.
– Простите, нельзя ли максимально подробно воспроизвести содержание того разговора?
– Что нужно сделать?
– Я буду играть роль своего брата. А вы вспоминайте, что было тогда, и говорите, что говорили. Итак, начнем. Вы ему позвонили. Брат, услышав звонок, взял трубку. – Такэси левой рукой сделал движение, как будто подносит трубку к уху. – Алло, Камио слушает. Дальше ваша очередь. Вы что сказали?
– Так… Это Икэнага; извините, что помешал. – На экране Рёсукэ действительно поднес смартфон к уху.
– Ничего страшного. Простите, что отвлекаю вас от дел своей просьбой. У вас определились планы на субботу?.. Ну что, примерно так шел разговор?
– Именно так. Удивительно, даже интонация совсем такая.
– Спасибо. Брат все же…
Маё, слушая со стороны, тоже была удивлена. Свободная, отточенная манера речи была совершенно как у Эйити. Этот человек способен делать любые фокусы…
– Договорились. С шести вечера, примерно два часа. Извините, что вам ради этого придется ехать в Токио.
– Не стоит беспокоиться. Из-за «короны» приходится все время сидеть дома, и мне как раз хотелось куда-нибудь съездить. Да к тому же и с Маё будет неплохо увидеться.
– Нет-нет! Не так, – Рёсукэ на экране махнул рукой, – сэнсэй этого не говорил. Про Маё спросил я.
– И как вы это сделали?
– Сэнсэй и правда сказал, что ему съездить в Токио пара пустяков, и тогда я спросил, собирается ли он встречаться с Маё. Сэнсэй ответил, что на этот раз встречаться не будет и что это секрет от них.
– От них? От кого? Не от Маё…
Рёсукэ посмотрел куда-то вдаль и кивнул.
– Да, должно быть.
– Понял. Продолжим. Как дальше шел разговор?
– Я спросил, куда мне прийти.
– Вы знаете гостиницу «Токио Кингдом»? Это около Токийского вокзала, – сказал Такэси тоном Эйити.
– Знаю. Несколько раз там бывал.
– Тогда там, в холле на первом этаже, в шесть часов. Подходит?
– В холле гостиницы «Токио Кингдом» в восемнадцать часов. Согласен.
– Ну, до встречи в субботу.
– Только, сэнсэй, – Рёсукэ немного встревожился, – вы хотите поговорить про Момоко?
– В общем, да, – сказал Такэси после небольшой паузы.
– Понятно. Увидимся в субботу.
– Всего доброго. – Такэси сделал жест, как будто кладет трубку. – Значит, у вас состоялся примерно такой разговор.
– Примерно да. Я все вспомнил, пока мы разговаривали.
– Спасибо. Извините, что заставил вас участвовать в таком странном деле.
– Ничего. Мне даже показалось, будто я правда говорю с сэнсэем. И потом… – Он не стал продолжать.
Такэси спросил, в чем дело.
– Я снова осознал, что Камио-сэнсэя больше нет. Невозможно поверить… Ведь мы встречались ровно неделю назад.
– Да. Сразу после того, как, расставшись с вами, он вернулся домой, его кто-то убил.
На лицах Рёсукэ и Момоко на экране отразились боль.
Такэси продолжил:
– До самого момента убийства голова брата была занята мыслями о его бывшем ученике, с которым он только что встречался, и о его жене. Он наверняка думал о том, как помочь им начать заново и найти свое счастье, что он может сделать для этого.
От этих слов на лицах молодых супругов появилось напряженное выражение. Глаза Рёсукэ смотрели строго.
– Теперь все время помните об этом, когда будете ссориться и ругаться. Даже удаленно. На этом я с вами прощаюсь. Спасибо за помощь.
Сказав это, Такэси отключил конференц-связь. Маё смотрела на холодное лицо дяди.
– Жестко ты…
– Не надо было?
– Нет, думаю, им это полезно. Иногда ты говоришь правильные вещи.
– «Иногда» – лишнее слово. – Такэси захлопнул ноутбук и протянул его Маё. – А неплохая штука эта онлайн-конференция…
– Когда понадобится, говори.
– Думаю, больше ноутбук у тебя одалживать не буду. Но хочу кое-что попросить.
– Снова? Не много ли просьб на сегодня?
– Ты возражаешь? Ведь сама говорила, что хочешь помочь в расследовании.
– Я просто сказала, что много просьб. Что теперь мне сделать?
– Так, – Такэси поднял палец. – Теперь – дом Дораэмона.
24
«Салон красоты Цукуми» располагался не в оживленном торговом квартале, а среди жилых домов, стоящих вдоль главной дороги. На первый взгляд его можно было принять за обычный жилой дом в европейском стиле, отличавшийся разве что чуть более широкими окнами, и, если б не застенчивая маленькая вывеска, никто и не заметил бы, что здесь находится салон красоты.
Маё медленно открыла дверь. Внутри было светло и приятно пахло. При ее появлении сидевшая на диване у стены женщина встала и с улыбкой пригласила войти.
Это была Кинуэ, мать Наои Цукуми. Благодаря одежде и косметике она выглядела моложе, чем на похоронах. На ней была белая блузка, кремовая жилетка и джинсы.
– Извините за неожиданное появление, – Маё поклонилась. – Вы не очень заняты?
– Ничего-ничего, – Кинуэ улыбнулась. – Сегодня были только две записи – утром и после обеда, я уже собралась закрываться… Извините, пожалуйста.
Она вышла наружу и стала снимать вывеску, видимо служившую зна́ком, что салон работает.
Маё осмотрелась. В небольшой уютной комнате стояли только два кресла для стрижки и мытья головы. Стоявшие на полке винтажные часы показывали начало шестого.
Отец Наои Цукуми был служащим Сил самообороны[23] и погиб на учениях, еще когда Наоя учился в начальной школе. С тех пор семья жила на доходы от салона. Но тут произошла еще одна трагедия, и сын ушел за отцом, когда ему было всего 14 лет…
Кинуэ вернулась с улицы и поставила вывеску у стены.
– Вот теперь мы можем спокойно поговорить, – сказала она и открыла дверь в дальней части салона. За ней была жилая комната. – Заходите, пожалуйста. Здесь, правда, тесновато…
– Спасибо, – Маё снова поклонилась.
Они вошли в столовую со столом на четырех человек. Судя по тому, что там стояли еще телевизор с сервантом, комната одновременно служила и гостиной. Для одинокой женщины этого было вполне достаточно. На окнах висели клетчатые занавески, создавая легкую атмосферу.
Кинуэ вернулась из маленькой кухни.
– Пожалуйста, садитесь.
– Спасибо. – Маё отодвинула стул и устроилась на нем.
Кинуэ подала чай и нарезанный кружочками лимон. В отличие от Момоко она, похоже, не собиралась предлагать пива.
– Теперь вам немного поспокойнее? – спросила Кинуэ.
– Я рада, что похороны прошли хорошо. Но пока не найден преступник…
– Пожалуйста, чаю, пока не остыл.
– С удовольствием. – Маё положила лимон в чашку и сделала глоток. У чая был насыщенный, богатый аромат.
– Вы сказали по телефону, что хотите продолжить дело, начатое вашим отцом, Камио-сэнсэем. И что хотите посмотреть сочинения Наои. Не могли бы вы объяснить немного поподробнее?..
Маё согласно кивнула и положила руки на колени.
– Разбирая вещи отца, я нашла несколько копий сочинений его бывших учеников. Видимо, прежде чем вернуть сочинения ученикам, он делал для себя копии тех, которые ему особенно нравились. Наверное, он хотел за свои деньги напечатать их сборник и раздать близким ему людям…
Слушая это объяснение, Кинуэ несколько раз покачала головой.
– Да, Камио-сэнсэй вполне мог так думать. И что же, он хотел включить туда сочинения Наои?
– Именно. Я нашла список учеников, писавших сочинения, и имя Цукуми было среди них. То есть его сочинения отец собирался включить в сборник. Но почему-то копии сочинений Цукуми я не нашла. То ли отец их потерял, то ли забыл снять копии… В этой связи я и хотела с вами посоветоваться.
Кинуэ, несколько раз моргнув, улыбнулась:
– Это очень лестное для меня сообщение. Но, извините, я об этом в первый раз слышу. Не имею представления, какие сочинения понравились Камио-сэнсэю.
– Я примерно так и думала. Но если у вас сохранились сочинения, которые Наоя писал в школе, может быть, вы позволите их прочитать? Тут сейчас мой дядя, младший брат отца, и он думает, что сможет решить, какие сочинения отец хотел отобрать для публикации.
– Помню, что на похоронах рядом с вами был мужчина… Это младший брат Камио-сэнсэя? Вы хотите сказать, что он в полной мере разделяет литературный вкус старшего брата?
– Да, он сам так говорит. Поэтому я и хотела попросить вас одолжить сочинения. Конечно, мы будем с ними очень бережно обращаться. Сделаем копии – и сразу же вернем.
– Вы хотите все сочинения, которые Наоя написал в средней школе? Я как раз накануне их просматривала, сочинений довольно много… Должно быть, не меньше десяти.