– А я говорю, что ничего такого не было. Сколько раз нужно это повторить, чтобы вы поняли?
– Тогда почему Макихара отводил глаза? – Такэси указал на Макихару пальцем. – Почему не смотрел на портрет покойного во время поминальной ночи?
– Вы о чем говорите? – Тот заморгал.
Такэси повернулся к монитору, стоявшему около кафедры, и щелкнул пальцами. На мониторе сейчас же появилось изображение. Маё не ожидала это увидеть. На экране был похоронный зал, священник читал молитвы. Поодаль стоял гроб.
Вскоре на экране появился человек, при виде которого Маё еще больше удивилась. Это был Касиваги в траурном костюме. Остановившись перед гробом, он заглянул в него и, глядя прямо в экран, зажег благовония.
– Эй, что это? – вскрикнул Касиваги.
– Помните, там стоял портрет брата? В глаз была вмонтирована камера. То есть на изображении – вы, снятые со стороны портрета.
Такэси говорил об этом как о чем-то вполне естественном, но даже Маё услышала такое впервые. Размышляя, когда же он успел вмонтировать в портрет камеру, она вспомнила, что Такэси оставался в зале один, когда она вышла обсудить что-то с Ноги в зале ожидания. Он наверняка этим воспользовался.
Потом Маё сообразила, что это та самая камера, которая была вмонтирована в картину, висевшую в комнате Такэси у них дома. Когда они забирали из дома вещи Эйити, Такэси поднимался на второй этаж. Наверное, для того, чтобы взять камеру…
– Странно, первый раз о таком слышу. Это же тайная съемка, – резко запротестовал Касиваги.
– Первый раз? Тайная съемка? Ничего подобного! Всем участникам поминальной ночи и похорон заранее сообщили, что там будет вестись съемка.
Это заявление Такэси заставило Касиваги замолчать. Он не согласился, но и возразить было нечего.
– Целью было не просто оставить запись на память, но и найти преступника. Перед тем как зажечь благовония, гости видели покойного, лежащего в гробу. Это было сделано для того, чтобы ослабить бдительность преступника, – сказал Такэси, обводя взглядом всех присутствующих. – Если он находился среди гостей, то должен был при этом испытывать напряжение. Он понимал, что отвести глаза от гроба нельзя, что это будет выглядеть подозрительным. Поэтому после того, как он увидел покойного в гробу, можно было расслабиться. Тем более что покойный лежал с закрытыми глазами. Затем преступник подходил к столу с благовониями. И тут он видел перед собой портрет покойного с открытыми глазами. Это не могло не оказать на него психологическое воздействие. И ему хотелось отвести глаза от направленного прямо на него взгляда.
Маё не могла не оценить умение Такэси учитывать мельчайшие детали. Прощание с покойным, лежащим в гробу, было ложным ходом.
На мониторе появилось крупное изображение Касиваги. Он сложил ладони, посмотрел прямо в камеру, то есть на портрет, поклонился и отошел в сторону.
– Вот настоящий наследник хозяина первоклассной фирмы. Смотрит прямо на портрет Эйити Камио, ни малейшего колебания на лице…
От похвалы Такэси лицо Касиваги немного подобрело.
– Так это само собой. Я многим обязан Камио-сэнсэю. И я зажигал благовония с искренним сожалением, что он не прожил еще много лет. – Он опять стал говорить вежливо.
Такэси снова щелкнул пальцами. Следующим на мониторе появился Нумакава. Он проделал все то же, что и Касиваги перед ним. Взгляд, обращенный к портрету, был не таким пристальным, но глаз он не отводил.
Потом настала очередь Макихары. Посмотрев в гроб, он медленно подошел к столу для благовоний. Зажег благовония и сложил руки на груди с закрытыми глазами.
Такэси увеличил изображение. В этот момент Макихара открыл глаза. Но его взгляд был направлен немного вниз, он явно избегал смотреть прямо. Потом вышел из кадра.
Такэси щелкнул пальцами, и изображение остановилось.
– Можно спросить, почему ты не смотрел прямо на портрет?
– Да я не помню этого; мне кажется, что смотрел прямо…
– Но на видеозаписи это выглядит так, как мы видели. Неопровержимая улика. Отвечай. Почему не смотрел прямо на портрет моего брата? Не потому ли, что на душе у тебя было что-то темное?
Макихара с полуоткрытым ртом помотал головой:
– Ничего такого. Можете мне поверить.
– Ведь это брат познакомил с тобой господина Мориваки? Поэтому Ацуми Мориваки советовалась с братом по поводу пропажи вклада ее отца. Брат, чувствуя свою ответственность, связался с тобой. Понимая, что подделать запись о перемещении денег не получится, и зная, что тот уедет вечером в субботу шестого марта, ты проник в его дом, подождал, пока он вернется, и убил. Поэтому на поминальной ночи и не мог прямо смотреть на портрет. Разве не так?
– Нет. Зачем мне было это делать? Я весь тот вечер провел дома. Это правда.
– Тогда куда делся вклад господина Мориваки? Ответь прямо сейчас.
– Это… – Макихара в растерянности посмотрел на Касиваки.
Тот глубоко вздохнул.
– Сил с тобой нет, Макихара. Почему ты, как нарочно, так подозрительно вел себя на поминальной ночи?
– Но это правда, я не помню.
– Ладно, хватит. Раз подозрения зашли так далеко, придется все рассказать. Надеюсь, господин Мориваки нас простит.
– Господин Мориваки? Что это значит?
Касиваги снова вздохнул:
– Макихара, рассказывай.
Макихара, собираясь с силами, опустил взгляд и перевел дыхание.
– Камио-сэнсэй познакомил меня с господином Мориваки два года назад. Тот хотел собрать в одном месте свои вклады, разбросанные по разным местам. Я помог ему открыть счет. Вскоре на него стали поступать деньги, и я удивился, когда их сумма заметно превысила сто миллионов иен. В такой ситуации сотрудник банка обычно предлагает подумать об инвестициях. Но господин Мориваки сказал неожиданную вещь. Он хотел пожертвовать эти деньги благотворительной организации. Ничего конкретно не объяснил, но можно было понять, что эти средства он получил незаконным путем, занимаясь отмыванием денег и чем-то еще, когда работал за границей. Ему не хватало духу оставить своей семье в наследство заработанные таким образом деньги, и он хотел употребить их на пользу общества.
– Вот уж похвальная история…
– Это истинная правда. В молодости господин Мориваки считал, что заниматься бизнесом – значит всегда рисковать, но с возрастом он понял, что это большая ошибка. Поэтому решил вернуться на родину и принести здесь пользу.
Маё не показалось, что это вымышленная история. К тому же она не противоречила тому, что Такэси узнал о Мориваки от его соседей.
– И тут ты предложил ему инвестиции в «Дом Л.В.М.», верно?
Макихара кивнул:
– Когда я сделал это предложение, господину Мориваки оно понравилось. Деньги пошли бы на возрождение родного городка, и это могло ослабить его чувство вины. Но он не хотел, чтобы его имя было в списке инвесторов, и к тому же предпочитал скрыть эту инвестицию от семьи. Посоветовавшись с господином Касиваги, я решил предложить оформить ее как покупку членства в обществе. За двести тысяч можно было купить VIP-членство в обществе организаторов «Дома Л.В.М.». К этому времени было подано уже несколько сотен заявок на членство. Господин Мориваки согласился и перевел нам все свои деньги, используя примерно пятьсот вымышленных имен.
– Членство в обществе предполагает получение акций, не так ли? Где они хранятся?
– У меня в сейфе. Это абсолютная правда, – сказал Касиваги, слегка приглушив голос.
– Но не успел я подумать, что все вышло удачно, как случилось то, что невозможно было предвидеть. Господин Мориваки скоропостижно скончался от последствий коронавируса. До того, как успел закрыть тот самый тайный счет. Оставалось только молиться, что родственники не узнают о его существовании.
– Невозможно было предвидеть и еще кое-что. Что из-за «короны» провалится проект «Дом Л.В.М.»…
– Совершенно верно. Покупка членства в обществе – это не инвестиции, поэтому вся сумма должна быть возвращена. Проблема была в том, что делать с долей господина Мориваки. Если ее возвращать, то надо сообщить об этом родственникам.
– Я предложил перевести ее в следующий проект, – сказал Касиваги, – поскольку это соответствовало бы воле господина Мориваки. Подчеркиваю, у нас не было и мысли положить их в свой карман. Мы не какие-нибудь жулики, чтобы тайком утащить целых сто миллионов. И уж тем более как-то навредить из-за этого Камио-сэнсэю.
Такэси, продолжая смотреть недоверчиво, слегка кивнул и сделал несколько шагов по классу. Наконец он остановился и повернулся к Макихаре.
– Когда вы связывались с моим братом по этому вопросу?
– Днем шестого марта.
– В этот день его убили.
– Да. Сэнсэй мне позвонил. Но тогда я не мог взять трубку, поэтому он оставил на автоответчике просьбу с ним связаться. Я перезвонил ему на стационарный телефон, номер которого остался в памяти моего смартфона. Он не подошел, и я перезвонил ему на мобильный. Сэнсэй, похоже, был в дороге.
– Видимо, он ехал в Токио… И что дальше?
– Он сказал, что вчера встречался с дочерью господина Мориваки. Связался с ней, потому что у него на автоответчике была записана ее просьба дать совет по поводу отцовского счета в банке. Сэнсэй сказал, что эта женщина хочет меня о чем-то спросить, и попросил с ней встретиться. Я сказал, что у меня будет время вечером в понедельник; он ответил, что снова позвонит в понедельник, и повесил трубку.
Слушая этот рассказ, Маё поняла, почему фамилия Макихары попала в «список Маэды». Полиция обнаружила в стационарном телефоне звонок Эйити Макихаре и звонки Макихары Эйити на стационарный и мобильный телефоны.
– Во время того разговора мой брат больше никаких подробностей не сообщил?
– Нет. Сказал только, что хотел спросить о счете господина Мориваки.
– И что ты подумал, когда он сказал об этом?
– Я почему-то забеспокоился. Я не знал, что именно известно Камио-сэнсэю. Подумал, может быть, он нас в чем-то подозревает…
– Поэтому ты спросил Маё на поминальной ночи, не говорил ли сэнсэй что-нибудь про вас?