— Хм-м… ну, ступай… Да, время от времени я буду посылать тебя за подозреваемыми.
— Рад вам послужить, Евстигней Харитоныч.
Cев в кресло, Хитрово-Квашнин задумался. Итак, бедная Лидия Ивановна сама впустила того, кто безжалостно проломил ей череп. Случилось это между половиной десятого и десятью… Кто позарился на ожерелье?.. На ум приходит взгляд Ларина. C каким вожделением купец смотрел на драгоценные камни!.. Ну, смотреть-то никому не возбраняется… Подпоручицу могли убить и по другим причинам. Возможно, в прошлом она кому-то перешла дорогу или слишком много знала!.. А, может, убили ее из-за наследства?.. Хм-м, вряд ли… Зачем она спускалась вниз?.. К кому заходила?.. Да, придется поднапрячься, чтобы изобличить убийцу. В числе подозреваемых — все приглашенные на торжество дворяне! Эта «А. М.» могла стать любовницей одного из них совсем недавно, о чем неизвестно никому.
Между тем, камердинер для разговора с расследователем пригласил первого подозреваемого. Им был Измайлов, затянутый в кирасирский мундир белого сукна. Как всегда, держался родственник Воейковых подчеркнуто важно, с пренебрежением ко всему окружающему. Даже при общении с Извольским он мог напускать на себя этот крайне высокомерный вид.
— Что вы хотели от меня узнать? — оказавшись в кабинете, спросил подполковник недовольным тоном. — Неужели вы думаете, что из-за какого-то дешевого ожерелья представитель старинного дворянского рода пойдет на убийство?!
Он направился к свободному креслу и опустился в него с большим достоинством. Хитрово-Квашнин спокойно курил трубку и с ответом не спешил. Выпустив подряд два облачка дыма, он медленно проговорил:
— Во-первых, Матвей Аверьянович, ожерелье не из дешевых, оно когда-то принадлежало княжне Мещерской, впоследствии графини Зотовой. Во-вторых, я провожу расследование по просьбе Андрея Василича. Так что, потрудитесь ответить на несколько вопросов… Итак, как хорошо вы знали Матякину?
— Совершенно поверхностное знакомство, — сухо сказал Измайлов, рассматривая крупный перстень с изумрудом на левой руке. — Пару раз сидели за праздничным столом, однажды встретились в Петродаре, и только.
— Вы ей не очень-то симпатизировали.
— Так вести себя в благородном обществе нельзя! — отчеканил кирасир. — Или вы один из тех умников, кто потворствует блуду?
— Какой же это блуд?.. И смягчитесь! Лидия Ивановна стала жертвой жестокого убийства.
— Признаться, смерть греховодницы не причинила мне много горя. Задавайте свои вопросы дальше.
Хитрово-Квашнин пристально посмотрел на твердолобого дворянина. Рука так и чесалась влепить ему пощечину!
— В котором часу вы встали сегодня? — cпросил он, сдержавшись.
— Ну, в начале девятого, — c неохотой ответил Измайлов, глядя на свои ухоженные ногти.
— Когда вышли из своей комнаты?
— В половине девятого пошел прогуляться по парку.
— Раненько, однако.
— Вам что за дело?
— Матякину видели?
— Да.
— Кого еще повстречали в парке?
— Купца, Нестерова, молодых людей с барышнями.
— Когда вернулись в дом?
— Без четверти десять. В начале одиннадцатого вышел из своей комнаты, чтобы узнать у лакеев, встал ли хозяин, а тут этот переполох. Еще вопросы?
— Выходит, убиенной вам ничуть не жаль, — штабс-ротмистр, поглаживая кончики усов, сурово взглянул на Измайлова. — Это позиция жестокосердного человека… Что ж, вы остаетесь в числе подозреваемых.
— Подозревайте, сколько угодно, — отвечая взглядом на взгляд, бросил подполковник, — а Матякину я не убивал!.. Понимаете, не убивал!
Он встал и величественной походкой прошествовал к двери. Хитрово-Квашнин проводил гордеца уничтожающим взглядом. Не успела дверь за ним закрыться, как cнова распахнулась от сильного удара. Следующая сцена вызвала у расследователя немалое удивление. Зацепин самым решительным образом толкал перед собой упиравшегося Измайлова, невзирая ни на его возраст, ни на чин. Следом шли Извольские, вид у них был весьма растерянный.
— Бог надоумил прежде учинить обыск у этого гуся! — воскликнул заседатель, сведя брови к переносице.
— Какой я вам гусь, чертов недоумок! — вскипел Измайлов. — Выбирайте выражения!
— Ладно, ладно!.. Заходим, значит, к нему в комнату, я и говорю Таисии Гордеевне: «Пардон, сударыня, обыск!» Дворецкий поспешил к шкафу, а я к кровати. Заглянул под подушку — пусто, отдернул одеяло — ничего, засовываю руку под матрац, а там вот что полеживает!
Зацепин небрежно бросил на стол какой-то предмет. Им оказался расшитый золотыми нитями кошелек Матякиной. Хитрово-Квашнин взял его в руки — внутри лежали серьги с запекшей кровью и несколько ассигнаций. Он посмотрел на Извольских и, покачав головой, устремил взгляд на Измайлова.
— Как вы все это объясните, сударь?
— Что вы на меня так смотрите? Сколько раз вам говорить, к смерти Матякиной я не причастен!
— Как же, поверим! — ехидно ввернул Зацепин. — Прикончил бедную дворянку, сорвал с ушей сережки, взял ожерелье c кошельком и был таков… Признавайся, куда дел ожерелье?
— Ардалион Гаврилыч! — прикрикнул Хитрово-Квашнин и повернулся к Измайлову. — Милостивый государь, все это очень серьезно. Потрудитесь прояснить ситуацию.
— Что тут объяснять? Неужели, не ясно? Кошелек мне подбросили.
— Кто сделал это, по-вашему?
— А вы не понимаете?.. Вам сказать?
— Cделайте такую милость.
— Кто же, как не убийца!
— Когда?.. Ваша комната, насколько мне известно, изолирована и запирается на ключ.
— В нее могли проникнуть во время утреннего переполоха. В спешке мы с женой забыли закрыть дверь.
Хитрово-Квашнин подошел к Извольским и вполголоса переговорил с ними. Елена Пантелеевна, поглядев на Измайлова, тяжело вздохнула.
— Матвей Аверьяныч, — обратился хозяин дома к упавшему духом подполковнику. — Подброшены улики или нет, в этом разберется следствие. Пойдемте-ка в вашу комнату. Не обессудьте, придется посидеть под стражей. Охранять вас будет лакей Агафокл. Детина дюжый и угрюмый, с ним лучше шутки не шутить.
— Андрей Василич, ну вы-то хоть мне поверьте! Не убивал я!..
Извольский похлопал Измайлова по плечу и вывел из кабинета. Хозяйка подошла к столу и, взяв кошелек убитой подруги, вытащила из него серьги. Миниатюрные камешки на одной из них едва просматривались, ибо были сплошь покрыты запекшейся кровью. Не сдержавшись, Извольская принялась всхлипывать и покачивать головой.
— Ну, ну, сестрица, — утешал ее Хитрово-Квашнин. — И мне жаль Лидию Ивановну… Успокойся, прошу тебя.
— Пойду в образную, помолюсь перед киотом.
Когда заплаканная хозяйка оставила кабинет, расследователь вызвал к себе Потулова, голубоглазого и светловолосого ухажера убитой женщины. Войдя, он плюхнулся в кресло и закрыл опухшее лицо руками. Похмельный запах, распространившийся по комнате, показывал, что на именинах он не пропустил ни одной рюмки. И после застолья, по всей видимости, продолжил водить дружбу с зеленым змием.
Хитрово-Квашнин вспомнил случай, произошедший с Потуловым лет десять назад в Петродаре. Проезжая в своей коляске в пьяном виде вниз по Соборному спуску, он так разогнался, что на повороте вылетел из нее и сшиб военного, совершавшего променад по тротуару. Военный оказался приезжим московским генералом. Вот было шуму! Любителя лихой езды отвезли на съезжую, привлекли к суду, даже в Тамбов вызывали.
— Я вас понимаю, Авдей Фирсыч, — сказал Хитрово-Квашнин, коснувшись плеча поручика. — Лидия Ивановна была замечательной женщиной. Но совершено убийство… Я обязан задавать вопросы, а вы, как бы ни было вам больно, отвечать на них.
Потулов кивнул, достал красно-голубой носовой платок, что не ускользнуло от внимания штабс-ротмистра, и, шмыгая носом, вытер набежавшую слезу. Весь его вид говорил о том, что его постигло большое несчастье.
— Вчера перед сном вы выглядели огурчиком, — заметил штабс-ротмистр, — а сегодня жалко на вас и смотреть. Что, прихватили с собой бутылочку?.. На сон грядущий?
— Откуда вы знаете?.. Утром еле голову от подушки оторвал.
— Когда это произошло?
— Что вы имеете в виду?.. А, вы о времени пробуждения… Понятия не имею. Лидия Ивановна разбудила. Дверь не закрывал на задвижку, вот она и зашла узнать, как я да что. Воды подала, подушку поправила.
— О чем-нибудь говорили?
— Известно, корила меня за припрятанную бутылку… Зря, конечно, я ее прихватил, совсем с нее окосел… Да, Лидия Ивановна что-то сказала про конюха…
— Что же? — заинтересовался Хитрово-Квашнин.
— Дайте вспомнить… Гулять она выходила в парк, ну и повстречала его у въездных ворот. Сидит, говорит, Прохор на Бароне, а сам бледный да скукоженный — плохо, то есть, c ним сделалось. И еще что-то сказала… Нет, не упомню. С похмелья всю память отшибло!
— В соседней комнате спустя некоторое время произошло убийство. Что-нибудь слышали? Крики, звуки борьбы?
— Спал, как убитый. Проснулся, когда толпа уж собралась возле двери.
Хитрово-Квашнин понимающе кинул.
— В последнее время Лидии Ивановне никто не угрожал? Она, может быть, чего-то или кого-то боялась. В жизни всякое возможно.
— Нет, ни о чем таком она мне не говорила. Никого не обидела, добра была, вот и крестьян на волю отпустила… И еще писала бы вольные, об этом говорила мне не раз. Эх, Лида, Лида!..
— Ладно, Авдей Фирсыч, можете идти, — сказал Хитрово-Квашнин. — Постарайтесь все же вспомнить, что сказала Матякина о конюхе.
Он отпустил Потулова и, чтобы передохнуть от расспросов, предался размышлениям. Итак, у Измайлова найден кошелек и серьги, но, чует сердце, ему их подбросил настоящий убийца, чтобы пустить следствие по ложному следу. Кто он, этот хитроумный негодяй? Куда спрятал ожерелье?.. А если злодеяние совершено по другой причине? Тогда ожерелье убийца присвоил из жадности? Черт, на этот раз задана непростая загадка!
Взгляд Хитрово-Квашнина упал на книгу. Он вновь открыл ее и пробежал глазами по первым строчкам. Повествование о событиях на далеком континенте сначала не произвело на него впечатления, но постепенно он заинтересовался и без отрыва прочитал пять первых глав. Опасности подстерегали героев книги на каждом шагу. Индейский проводник Магуа, вызвавшийся провести их по лесной тропе до форта Уильям Генри, сбился с дороги. К счастью, на пути им повстречались Соколиный Глаз, Чингачгук и Ункас. Как? Краснокожий, и заблудился белым днем в лесу?!.. Этого не может быть!..