— Не нужен мне доктор, и медсестра не нужна, и никто не нужен. Я просто хочу лечь в постель. После лекарства мне всегда легче. Того лекарства, которое я оставил дома.
Они шли медленно. Михаэль, как мог, не показывал, что спешит. Для непосвященного они могли показаться двумя вышедшими на прогулку приятелями. Но на улице не было никого, кто бы мог их увидеть. Солнце горело в небе, и в его свете бледное лицо Моше казалось желтым. Перед входом в дом Моше остановился и сказал:
— Все будет хорошо. Поверьте мне. Теперь вы можете оставить меня одного.
Михаэль кивнул и сказал:
— Мы поговорим потом, когда вы отдохнете.
Но прежде чем вернуться в старый секретариат, он повернулся и еще раз посмотрел на дом Моше. Затем он подошел к большому кусту олеандра и раздвинул ветви. Махлуфа Леви там не было.
Михаэль почувствовал, что на него кто-то пристально смотрит, и ему показалось, что он теряет чувство реальности. Он уже собирался отправиться дальше, как вдруг услышал звуки, доносившиеся из дома. Он подошел к окну. Моше лежал на полу, его рвало. Рядом с ним никого не было. Тело его билось в конвульсиях. Михаэль открыл дверь. Рядом с Моше на полу лежала пластиковая бутылочка, из которой вылилась белая жидкость, которая всегда пахла мятой. Теперь она пахла чем-то другим, и такой же запах исходил изо рта Моше.
Михаэль вновь обрел спокойствие. Его голос звучал решительно и уверенно, когда он позвонил по телефону:
— Немедленно приходи в дом Моше.
После этого он наклонился над лежащим в конвульсиях на полу телом. Моше был в сознании.
— Узнаете запах? — спросил его Михаэль.
— Никакого запаха не чувствую, — с усилием сказал Моше.
— Это паратион? — спросил Михаэль.
— Он был в бутылочке, я знаю. И теперь я умру.
— Умирать не всегда просто, вы не умрете.
Моше опять вырвало. Лицо его было белым, а по телу побежали судороги. Он издал какой-то странный звук, и Михаэль стал отсчитывать секунды.
— Все то же самое, — сказала Авигайль, упаковывая бутылочку, — я добралась за четыре минуты, а тебе показалось, что прошла целая вечность, поскольку ты не знал, успею ли я.
— Если бы помедлила, он бы умер, — сказал Михаэль.
— Если бы я не дача ему атропин, то он точно бы умер через пять минут, — добавила Авигайль. Михаэля передернуло. — Но есть еще одна вещь, которую ты, может быть, не ощущаешь, но которая страшит меня не меньше.
— Что именно? — спросил Михаэль, борясь с дрожью.
— Если человеку, который не травился паратионом, дать противоядие, то оно для него будет таким же опасным, как и сам яд, особенно с такой язвой, как у Моше.
— Но он был абсолютно уверен. И я помнил, что тебе говорил Кестенбаум сотню раз по телефону, хотя все равно больше доверяю своему обонянию.
— Может быть, нам не рисковать? — сказала Авигайль.
— А у нас есть выбор? — печально возразил Михаэль.
На улице послышались голоса. Зазвонил телефон.
— Где вас носит? — сердито бросил в трубку Михаэль. — Просто скажите мне, где вы находитесь? — Он выслушал ответ.
Медицинская бригада, вызванная Авигайль из больницы, вошла в дом.
— Мы прибыли через пятнадцать минут, — сказал врач и, осмотрев Моше, добавил: — Хорошо, что у вас был атропин. Без него он бы уже давно умер.
Михаэль положил трубку.
— Мне нужно идти, — сказал он Авигайль. — Оставайся здесь, пока не прибудут эксперты. При любом раскладе это место преступления, которое лишь по счастливой случайности не превратилось в место убийства.
— Где ты будешь? — спросила Авигайль.
— В доме Дворки.
Там его уже ждал Махлуф Леви. Он сидел напротив Дворки в кресле и не сводил с нее глаз.
— Он чуть не умер, — сказал Михаэль.
— Я стоял там, как вы сказали. Вижу, она входит. Услышал через окно в ванной, что она что-то там делает. Я встал на большой камень, который мы вчера предусмотрительно принесли. Она оказалась неосторожной — окно в ванную не закрыла. Я слышал звуки, но не мог видеть, что она там делала, и не мог захватить ее на месте преступления — боялся, что она меня заметит, когда поднимет голову. А вот то, что нам нужно. Я отобрал это у нее силой — бутылочка лежала у нее в кармане. Маленькая такая бутылочка с пипеткой, как лекарство от насморка. — И Махлуф передал Михаэлю бутылочку в пластиковом пакете. — Я был уверен, что Моше будет все время с вами, поэтому и пришел сюда. — Увидев злость во взгляде Михаэля, он произнес: — Я думал, что он с вами будет в безопасности, и решил проследить за ней. — Поскольку выражение лица Михаэля не менялось, Леви решил продолжить: — Откуда мне было знать, что вы его оставите одного? Вы же мне не говорили, что ее нужно арестовывать или следить за ней. Вы мне ничего не сказали. А кроме всего, — он потупил глаза, — радиотелефон Баруха вышел из строя, и он перестал слышать то, что я ему говорил. Я не смог с ним вообще связаться. Думал, если его вообще нет на месте, ей удастся ускользнуть. Но мы поймали ее на месте преступления, — довольный собой закончил он. — Она не убивала Срулке, а только взяла у него паратион.
Михаэль вдруг понял, кого она ему напоминала — Ливию из телевизионного сериала «Я, Клавдий», бабку-интриганку, которая направо и налево травила членов своей семьи и хотела, чтобы ее обожествили после смерти. Он больше не боялся ее. Дворка опустила глаза.
Только после того, как ее увезли — а все это время Махлуф Леви крепко держал ее за руку, — в дом Дворки вошли люди из криминалистической лаборатории. Оттуда они отправились в дом Моше.
— Хорошо, что дом пуст, — сказала незнакомая ему женщина из бригады криминалистов. — А где его семья?
— Они все сегодня поехали на пляж, — ответил Михаэль. Стоя у дверей, он мог наблюдать, как Авигайль медленно шла по бетонной дорожке. Она все еще была в халате медсестры.
Поравнявшись с ней, он сказал:
— Я провожу тебя домой. Можешь упаковывать вещи, если, конечно, не захочешь остаться, пока не приедет новая сестра.
— Даже лишних полчаса не хочу оставаться, — сказала Авигайль. — Я уже сыта этой работой.
— Как он себя чувствует?
— С ним все будет в порядке, они ему промыли желудок и сделали все, что надо. Моше знал, что это она, — задумчиво сказала Авигайль.
— Да, — подтвердил Михаэль, подбрасывая ногой камушек.
— Наверное, он чуть с ума не сошел, — сказала Авигайль. — А это правда, что Срулке умер от несчастного случая?
— Похоже, что так, — ответил Михаэль.
— А почему Моше ничего не сказал? — спросила Авигайль.
— Он хотел выгородить и ее. Ситуация действительно очень запутанная, тем более что все они — как одна семья, — пояснил Михаэль.
— Мне все-таки не понятен мотив, — сказала Авигайль. — Ты понял мотив? Почему она убила Оснат? — Михаэль молчал. — Почему ты мне не отвечаешь? — обиженно произнесла она. — Или сам не знаешь?
— Думаю, понимаю, — ответил Михаэль.
— Тогда объясни мне, — попросила она.
— Видимо, Оснат, а затем Моше стали угрожать самым основам ее жизни, и она их возненавидела. Мы еще поговорим об этом. — Они подошли к дому. — Тебе нужна помощь? — спросил Михаэль, хотя ему казалось, что Авигайль сумеет справиться с чем угодно.
Но в доме предзакатный свет сделал ее лицо опять беззащитным. Он положил свою руку на ладонь Авигайль, и она не отняла ее.
— Авигайль, — сказал Михаэль.
— Что?
— Можешь сделать одну вещь для меня?
— Какую?
— Покажи мне свою руку.
Авигайль долго смотрела на него, потом медленно расстегнула рукав сорочки.
— И это все? — спросил он с чувством облегчения. — Я-то думал… Даже не знал, что подумать. Это пройдет, Авигайль, — сказал он и улыбнулся. — По сравнению с тем, что я предполагал, это пустяки.
Зазвонил телефон. Авигайль недоуменно посмотрела на него и подняла трубку. Снова посмотрела на Михаэля и передала трубку ему.
— Это тебя, — без всякого удивления сказала она и пошла в спальню. Михаэль услышал, как открывается шкаф, и тут же вынужден был присесть, чтобы его не охватила паника.
— Ничего страшного, — говорила ему Сарит, — просто кто-то швырнул в него камень.
— Кто тебе сказал? — Михаэль не узнал свой голос.
— Звонила его мать. Она просила передать тебе, что ничего серьезного. У него сломана рука, а камень угодил рядом с глазом. Она просто хотела, чтобы мы тебе передали.
Авигайль стояла в дверях спальни.
— У меня есть сын, — произнес Михаэль дрожащим голосом.
— Да? — сказала Авигайль, глядя на него. — С ним что-нибудь случилось? На тебе написано, что с ним что-то произошло. Что с ним и где он?
— В больнице в Эйн-Карем, — ответил Михаэль, пытаясь унять дрожь в руках.
— Кто тебе сообщил? — спросила Авигайль, взяв у него из пальцев горящую спичку и затушив ее.
— Его мать. Я когда-то был женат, и у меня сын. Он уже почти отслужил в армии. Скоро его должны демобилизовать.
Авигайль глубоко вздохнула:
— Если хочешь, я поеду с тобой в Эйн-Карем и подожду тебя на улице.
Телефон зазвонил снова, Михаэль подскочил к аппарату.
— Да! — Он еще несколько раз повторил это слово. Потом сказал: — Я так и думал! Возьмите с него показания и отпустите.
Авигайль взяла в руки чемоданы. Он погасил сигарету и забрал их у нее.
— У тебя там камни, что ли? — Они вышли, и он плечом закрыл дверь.
— Что это был за звонок? — спросила Авигайль, когда они уже были в машине.
— Звонил Бенни. Письмо Оснат действительно было в банковской ячейке Мероза.
— Я все думаю про Джоджо. Жить с такой тайной и молчать — никому не пожелаешь. — Помолчав немного, она добавила: — Жаль, что он не один такой.
Они подъезжали к больнице, и Михаэль сказал:
— Люди сами запирают себя в той реальности, которую для себя же создают. Сначала придумывают тайны, а потом не знают, как от них избавиться.
Авигайль посмотрела на свои руки и не сказала ни слова. Но когда Михаэль парковал машину у входа в больницу, она растроганно улыбнулась ему и прошептала: