— Да как такое возможно! — в изумлении прокричал профессор. — Вы часом не новый Гудини, мистер Эмброуз? Как вам удалось догадаться?
— Догадки весьма опасны в моей работе, сэр, так что я стараюсь их избегать. Я не догадывался. Я знал код.
— Но вы не могли знать. Я лично в этом удостоверился, когда запирал замок. Вы не видели слова.
— Уж простите меня, сэр, но я постоянно практикую искусство наблюдения, особенно на мелких деталях. Сказав, что не собираетесь показывать мне кодовое слово, вы можно сказать бросили вызов моему профессиональному любопытству. В самом деле вам удалось скрыть сам код от моих глаз, но ваши пальцы не полностью закрывали цилиндрики, так что я сумел разглядеть все предшествующие буквы. Я запомнил их: Б. Л. Т. Е. Ф. Т. Ц. Ю. Так вот, я сразу же понял порядок следования букв, так что мне лишь оставалось прокрутить цилиндрики, чтобы открыть замок. Я потратил на это немного больше времени, чем планировал, потому что на первом цилиндрике оказалось две буквы Б, а на пятом — две Ф, и мне не повезло с первого раза промахнуться с обеими. Испробовав еще семь комбинаций я наконец получил что-то отдаленно напоминающее слово — «ИЫТСОЯТЬ». Это напомнило мне буквенный паззл, если можно так выразиться, и я быстро подобрал реальное слово — «ВЫСТОЯТЬ». Все очень просто, сэр, и все это я проделал лишь чтобы доказать вам, что не стоит полагаться на обычные кодовые замки.
— Думаю вы разумно подошли к выбору своей профессии, молодой человек, — ответил профессор, — вас ждет большое будущее. Но ваш эксперимент показывает кое-что еще, — а именно то, что я круглый дурак!
— Что вы, сэр, я бы так никогда не сказал.
— Конечно не сказали бы. Я никому не позволяю называть меня в лицо дураком — даже старшекурсникам. Я лишь имел в виду, что раз вы так быстро подобрали код, то кто-то с такими же острыми умом и сообразительностью вполне мог именно так и открыть предыдущий замок.
— Вам придется вспомнить всех людей, видевших, как вы открываете сундук.
— И как же вы это себе представляете? — вспыльчиво воскликнул профессор. — Я показывал свою коллекцию десяткам людей: близким друзьям, знакомым коллекционерам, да даже некоторым иностранцам-американцам! Я не смогу их всех припомнить. Но одно я знаю точно: сегодня же иду и покупаю замок с ключом! Нельзя больше рисковать.
— Мудрое решение, сэр, — собираясь, сказал Эмброуз, — и еще раз спасибо вам за уделенное время и неоценимую помощь.
Они пожали руки.
— Я очень рад, что смог быть вам полезен. Во-первых, потому что вы сын вашего отца, а во-вторых, потому что я готов приложить все свои силы на поимку негодяя, отнявшего жизнь у моего друга. Мои двери всегда открыты для вас, мистер Эмброуз, и я был бы рад узнать ваш домашний адрес. Если я вдруг о чем-нибудь узнаю, то свяжусь с вами напрямую. Ваши коллеги-полицейские произвели на меня не лучшее впечатление, потому что ни на капельку продвинулись в деле о пропаже моей Косвэй, но вот вы кажетесь мне парнишкой сообразительным. Не буду вас более задерживать. До встречи!
Глава VIII
Такси подъехало прямо к главным воротам колледжа Сен-Освальда. Тут же подбежал привратник забрать вещи прибывшего.
— Уильямс получил мою открытку?
— Да, сэр, этим утром. Он сразу же отправился в полицейский участок за ключом и все приготовил к вашему приезду.
— В полицейский участок? Ах да, припоминаю. Ужасное дело! Я был за границей в тот день и в последнее время не читал английских газет. Да и сейчас, признаюсь, не знаю всех деталей, но я в полнейшем шоке от произошедшего.
— Мы все в шоке, сэр. Ничего подобного никогда не происходило в стенах нашего колледжа… Я пошлю Уильямса отнести ваши вещи.
— Скажите ему сперва заварить мне чай. Остальное подождет.
— Хорошо, сэр.
Пятидесятилетний худощавый седовласый мужчина с лысеющими висками и чисто выбритым лицом — мистер Сидни Хенлоу — медленно прошелся через два двора и поднялся по лесенке к своему кабинету. Немного сутулый, он создавал впечатление «домашнего человека», редко покидающего свое обиталище. Интеллигентное лицо с капелькой важной торжественности — среди друзей и знакомых он был известен как настоящий ученый со скудным чувством юмора.
Однажды кто-то сказал, что он будто стягивает атмосферу вокруг — столь суха была его манера общения, и с тех пор мужчина получил прозвище Стянидни Хенлоу.
В камине кабинета весело трещал огонь. Мистер Хенлоу окинул свое обиталище взглядом человека, чувствующего теплейшую радость от возвращения домой. Он неспешно разделся, уселся в одно из кресел у камина и протянул к огню руки погреться — был стылый сырой осенний день. Через минуту зашел Уильямс с чаем, поджаренными тостами с маслом и пирогом на подносе.
— А, это вы, Уильямс! Как ваши дела?
— Все в порядке, сэр, спасибо. Рад, что вы наконец-то вернулись. Надеюсь, у вас все хорошо?
— Все в порядке, Уильямс, но только я очень взволнован. Никак не могу поверить, что эта кошмарная трагедия произошла прямо здесь, в моем кабинете.
— Действительно кошмарная, сэр. Сам не могу выкинуть это из головы… Чаю, сэр?
Хенлоу кивнул. Уильямс подал ему чай с тостом и продолжил:
— Я был с несчастным мистером Хаттоном буквально перед самой смертью. Ни за что бы не подумал, что меньше чем через полчаса он будет сидеть убитый в этом самом кресле, в котором сейчас сидите вы, сэр.
Хенлоу невольно вздрогнул.
— В этом самом кресле, говорите?
— Да, сэр. Мистер Кершоу и мистер Стэнхоуп обнаружили его как только вернулись с обеда.
— Расскажите мне обо всем, Уильямс. Я знаю не больше, чем написано в газетах.
— Конечно не знаете, сэр, вы же в тот момент были в Женеве…
Уильямс, ничего не тая, стоял и рассказывал о произошедшем. Хенлоу все пил чай, периодически задавая разные вопросы или что-то подмечая, а Уильямс время от времени приостанавливался подлить чаю или передать тост или пирог.
— Полагаю, полиция провела тщательный осмотр моих комнат, Уильямс, — и главное, своевременно?
— Именно так, сэр. Суперинтендант все проверил, даже соседнюю по площадке комнату — я сам принес ему ключ. Осмотрели еще спальню и гардероб, сэр. По крайней мере мне так сказали. Также были опрошены все служащие колледжа, нам даже пришлось докладывать о каждом своем передвижении. Говорю вам, сэр, суперинтендант положил на меня глаз: он сам на это намекнул словами, что я последний, кто видел мистера Хаттона живым. Он так и сказал, что я мог его сам убить… Так убедительно, будто я и правда это сделал, сэр. Но мое мнение, сэр (как и у большинства людей в колледже), что полиция только зря тут потеряла время. Убийца к их приезду уже давно скрылся, так что искать его в этих комнатах было бесполезно. Но все равно один из людей супера — сержант-детектив — следующим утром провел здесь несколько часов наедине с собой. Полная глупость с моей точки зрения. И кстати, сэр, когда я пришел сегодня в полицейский участок за ключом (мне не разрешаюсь держать его у себя), суперинтендант попросил меня уведомить его, когда вы приедете. Он сказал, что хочет вас увидеть.
— Это вполне естественно, Уильямс. Сейчас же пойдите и позвоните ему — скажите, чтобы приходил в любое удобное время. Думаю, я не уйду отсюда до ужина.
— Хорошо, сэр.
Хенлоу не спеша допил свой чай, закурил сигарету и удобно откинулся в кресле. Вскоре вернулся Уильямс с чемоданами и принялся убирать со стола.
— Я позвонил суперинтенданту, сэр, и он сказал, что немедленно выезжает.
— Спасибо, Уильямс. Думаю, он знает как сюда добраться?
— Должен, сэр.
Уильямс вышел. Хенлоу пересек комнату, открыл сигарный ящик, извлек оттуда коробочку и положил ее на стол. Затем он вернулся в кресло и принялся ждать. Через несколько минут в дверь постучали.
— Входите. Ах это вы, суперинтендант. Присаживайтесь.
— Прошу прощения за беспокойство, сэр, но мне не терпелось увидеться с вами сразу после вашего приезда.
— Понимаю. Сигару? — сказал хозяин, передавая коробочку. — Очень жаль, но мне совсем нечего предложить вам выпить.
— Спасибо, сэр, но я все равно не пью.
Он зажег сигару. Пару минут мужчины обсуждали убийство, Хенлоу задавал наводящие вопросы. Затем он произнес:
— Можно поинтересоваться, вы уже напали на след преступника?
— Мы делаем все, что в наших силах, сэр. Но в настоящий момент я не намерен более обсуждать эту тему.
— Я прочел короткую заметку о коронерском расследовании в ежедневной газете. Мне показалось, что они так ни к чему и не пришли.
— Они бы и не смогли, сэр. Вся эта процедура была чистейшей формальностью, настоящий допрос перенесли. Я не вызывал свидетелей.
— А у вас есть свидетели?
Суперинтендант постарался уклониться от вопроса.
— Хотелось бы мне найти свидетеля самого убийства, — мрачно сказал он, — но такое редко случается! Итак, мистер Хенлоу, у меня есть к вам пара вопросов. Если вы, конечно, не возражаете.
— Ничуть.
— Знал ли мистер Хаттон заранее, что вы будете отсутствовать на прошедшем собрании по причине отъезда за границу?
— Скорее всего он мог что-то подозревать, ведь я сам упомянул об отъезде еще на предыдущей встрече.
— Получается, что вам не было необходимо писать мистеру Пеннингтону из Женевы, что комнаты как обычно в распоряжении комитета?
— Нет-нет, никакой необходимости! Просто мистер Пеннингтон очень четкий человек и любит, когда все подтверждено на бумаге.
— Понятно.
— Вам известны случаи, когда кто-либо из членов комитета приносил обед с собой на собрания?
— Нет.
— И, как я понял, сами вы тоже никогда не обедаете в этих комнатах?
— Никогда.
— Тогда мистер Хаттон скорее всего сообщил бы, что останется один в вашем кабинете во время ланча?
— Разумное умозаключение.
— Вы конечно же хорошо знали мистера Хаттона?
— Да, конечно.
— Вам приходят в голову какие-нибудь причины или события, способные заставить кого-либо питать к нему неприязнь?