— Потому что это имя мелькает в странных заметках моего брата. Понимаете, он никогда даже не упоминал об этом.
— Я могу взглянуть?
— Конечно. За этим я вас сюда и позвала. Наш с вами разговор помог мне понять, как важно расследованию узнать как можно больше о жизни моего бедного брата — даже о хобби.
Она выдвинула ящик письменного стола и вытащила несколько пачек бумаги и пару блокнотов.
— Можете забрать их с собой, если хотите, и изучить в своем участке, но не думаю, что вы найдете там что-нибудь полезное. В большинстве своем здесь записи на тему архитектуры, пара связок с расписками по счетам и личные переписки. Я их уже внимательно все просмотрела. Но есть тут одна особенная книжка — называется «Проблемы раскрытия преступлений» — минуточку… Вот она!
С этими словами мисс Хаттон вытащила записную книжку в кожаном переплете и передала ее Эмброузу.
Сержант-детектив открыл книжку и быстро ее пролистал. Хаттон бесспорно был очень аккуратным, каждая страничка была посвящена определенной «проблеме» и соответствующе озаглавлена. В некоторых заголовках узнавались загадки известных детективных романов. Символ «Х» видимо использовался для обозначения неизвестных.
Грубые наброски, размышления и так далее, за каждыми из которых следовал вывод, записанный в виде алгебраической задачи:
«Х = дворецкий», «Х = незнакомец в поезде» и т. д.
Однако на последней странице никакого вывода не было, а вот символ «Х» использовался довольно часто. Записи были упорядочены в виде списка:
КОСВЭЙ.
ПОКУПАТЬ. ФТОНБРСТ. МВОЕСГТХ.
ХЕМЛТАЦБ. ВСТРОЮЗИ. ГТЯБСБХГ.
ЛОН Ж КРТС СБРФ ЖЯЫИ
4 августа:
У Х в дневнике ХЕМЛТАЦБ.
Х в комнатах Блейка. Пропажа Косвэй.
Коро ректора Мальверна. Тоже дело рук Х.
Невозможно!
И все же: (I) Х знает Б-ов.
(II) Х и фондовая биржа.
Вопрос: если так, где хранить до сбыта? Какие-то намеки от Х?
10 августа:
Х обнаруживает возможное место.
Виски Табби? Спросить у него.
26 августа:
Табби все рассказал. Проверить.
Эмброуз изучал эти странные записи с нахмуренными бровями.
— Если бы он только написал, кем был этот Х! — пробубнил он.
— Нашли что-нибудь?
— Возможно найду. Думаю, это очень важно, мисс Хаттон. Понимаете, ваш брат упоминает не только миниатюру Косвэя, но и Коро, которую украли у ректора в Мальверне. Очевидно, что он напал на след вора, по крайней мере так он сказал доктору Блейку. Итак, тут отмечены три даты. Надеюсь, нам удастся выяснить, как вашему брату удалось выйти на них. Четвертого августа он скорее всего видел дневник Х. Десятого августа мистер Хаттон, по всей видимости, вычислил Х. А двадцать шестого августа он встретил кого-то по имени Табби — спросил что-то про виски. И что же все это может значить?
— Думаю, тут я смогу вам помочь, — ответила мисс Хаттон, — подождите минутку.
Она вышла из комнаты и вскоре вернулась, неся в руке небольшую книгу.
— Это мой дневник, — объяснила она, — и иногда я пишу в нем о каких-то событиях в жизни моего брата, как обычно о своих. Итак, четвертое августа. Конечно, это же был первый вторник месяца. Вот — Фрэнсис в его «Епархиальном комитете». Что там дальше? Десятое, четверг — о, кажется я совсем ничего не написала о брате, хотя я все равно могу вам сказать, где он был в тот день. Сама я провела его в Деррингфорде с друзьями, и помню, что брат подвез меня на машине до Эксбриджа, где я села на поезд, а потом в пять часов он встретил меня. Он рассказал, что все это время был не дома, — обедал у доктора Блейка и посетил какое-то очередное заседание. Последняя дата — двадцать шестое августа — да, я написала, что он поехал в Лондон.
— Очевидно, чтобы увидеться с Табби, — поддержал Эмброуз. — Итак, мисс Хаттон, у вас есть хоть какие-то мысли по поводу того, кого же ваш брат мог так назвать?
— Не могу утверждать, но должно быть это человек, с которым брат был хорошо знаком. Есть один человек, которого он неплохо знал и внешность которого вполне отвечает прозвищу — коротенький, грузный мужчина.[12]
— Да?
— Сэр Уилфред Хейнс — бариста. Знаю, что он живет в Мидл-Темпл. Они с братом дружили на старших курсах. Он даже оставался у нас недавно, и у меня есть смутные воспоминания о том, как Фрэнсис называл его Фэтти, а может Табби, не могу точно сказать.
— О, это просто замечательно, мисс Хаттон. А сейчас я хочу, чтобы вы постарались кое-что вспомнить. Четвертое августа. В тот день состоялось очередное заседание консультативного комитета — это очень важно. Чей дневник мог увидеть ваш брат? И когда? Не припомните, говорил ли он вам по возвращении домой о чем-то, касающемся того дела?
— Боюсь, не вспомню. Дайте подумать — консультативный комитет — да, к шести вечера он уже был дома. Да-да, минуточку… Кажется, он кое-что мне все-таки сказал… Вспомнила. Он сказал, что обедал в прелестном ресторанчике на Джордж-стрит — мистер Стэнхоуп убедил его пойти туда вместе.
Стэнхоуп! Маленький бородатый художник. Один из двоих мужчин, нашедших Хаттона мертвым в кресле. Второй — Кершоу. Они вернулись в колледж вместе, — первые, кто пришел с обеда.
В голове сержанта-детектива вдруг вспыхнула неожиданная мысль. А действительно ли эти двое вернулись вместе? Возможно ли, чтобы Стэнхоуп пришел гораздо раньше — сразу после ухода Финмера — и оставался на территории колледжа, пока не появился Кершоу, и только тогда присоединился к нему? Он должен выяснить это у Кершоу.
Был ли Стэнхоуп этим загадочным мистером Х? Четвертого августа двое мужчин обедали вместе. Мог ли именно тогда Хаттон увидеть дневник, в котором содержались эти на первый взгляд бессмысленные записи?
Мисс Хаттон вытащила Эмброуза из пучины раздумий:
— Что могут значить эти странные наборы букв? Это криптограмма?
— Не совсем. Но думаю, я знаю к чему они относятся. Я бесконечно обязан вам за предоставленную информацию, мисс Хаттон.
— Думаете, это поможет вам выйти на след убийцы, мистер Эмброуз?
— Зависит от того, насколько связано это дело со смертью вашего брата, но у меня очень весомые подозрения, что так оно и есть. Вот что я обо всем этом на данный момент думаю: мистер Хаттон, чрезвычайно увлеченный разгадкой разного рода преступлений, поставил перед собой задачу найти похитителя миниатюры доктора Блейка. Так или иначе нам все еще неизвестно, связывал ли он кражу с человеком, с которым пересекся четвертого августа — в день заседания консультативного комитета. Очень важным фактом является то, что в день следующего заседания ваш брат намеревался остаться один в кабинете мистера Хенлоу во время обеденного перерыва. Важно это потому, что в тот момент он все еще пытался раскрыть дело о краже, так что судя по всему именно в этот день он мог ожидать очередной встречи с мистером Х. И я склонен думать, мисс Хаттон, что он специально подготовился к этой самой встрече, зная, что произойдет она именно в обеденный час, именно в комнате, где проходят заседания.
— И у вас есть какие-то подозрения насчет личности Х?
Мысли вихрем проносились в голове сержанта-детектива. Кроме Стэнхоупа ему на ум так же приходил слуга Уильямс (нужно обязательно будет перепроверить его алиби) и еще теория суперинтенданта насчет сторожа. Затем он вдруг вспомнил рассказ Финмера о священнике, перебегавшем дорогу напротив ворот колледжа. Он снова взглянул на заметки Хаттона. «Невозможно!» Для такого человека слово более чем подходящее. Действительно кажется невозможным, что священник — вероятно весьма уважаемый эксбриджский дон или известное духовное лицо, — может быть замешан в серии ограблений.
В ответ на столь прямой вопрос мисс Хаттон Эмброуз произнес:
— Пока у меня на этот счет нет мнения. Вы предоставили мне много сведений, требующих глубокого осмысления, и мне непременно нужно будет проверить пару вариантов, на которые с большой вероятностью указывают эти записи. Одно из первых и неотложных дел в списке — встреча с сэром Уилфредом Хейнсом.
— Боюсь, я не знаю его точного адреса.
— Это не имеет значения, мисс Хаттон. Я сам его скоро узнаю из лондонского справочника. Прошу, разрешите мне забрать эту записную книжку с собой; и еще я должен вас попросить никому ни слова не говорить о нашей с вами беседе — никому — даже самым близким друзьям мистера Хаттона. Это очень важно.
— Можете на меня положиться, — ответила мисс Хаттон. — Я найму адвоката. Вы же будете держать меня в курсе всего происходящего?
— Надеюсь, что нам своевременно удастся ознакомить суд присяжных с результатами расследования, — ответил Эмброуз.
Первым делом по возвращении в Эксбридж Эмброуз направился к доктору Блейку, профессору богословия. Ему сообщили, что профессор на лекции в духовной семинарии, но точно должен вернуться в течение четверти часа. Сержант-детектив показал слуге свое удостоверение и попросил разрешения войти и подождать хозяина. Немного посомневавшись, слуга открыл дверь и впустил его в профессорский кабинет.
— У меня приказ, сэр, — объяснил слуга, — не пускать незнакомцев, но в вашем случае, я полагаю…
— Я не собираюсь набивать карманы ценными вещами и убегать — да и профессор меня знает.
— Да, сэр. Я помню, вы однажды уже приходили к нему. Именно поэтому я и дал вам войти.
— Что бы я делал без вас, мой друг! — пробормотал Эмброуз вслед выходящему из комнаты слуге. Улыбка, внезапно озарившая лицо сержанта, стала еще шире. Он сел за профессорский стол, достал листочек бумаги из подставки, вытащил записную книжку Хаттона из кармана и начал не спеша выписывать черными чернилами восемь буквенных комбинаций. Затем он оставил на бумаге кляксу, сложил листок и поместил его в карман жилета.
Вскоре вошел профессор с набором книг под мышкой.