— Его зовут Хаттон, Френсис Хаттон. Он живет… жил в Карнфорд-Мэнор.
— Возле Чилтонбери?
— Да.
— Кем он работал?
— Никем, офицер. То есть, он жил на личные средства. Вы могли бы назвать его архитектором — это был член общества искусств. Чрезвычайно известен в наших кругах.
— Понятно. Его родственники? Мы должны дать им знать о случившемся.
— Он был вдовцом. В доме хозяйничает его незамужняя сестра.
— У них есть телефон?
Стэнхоуп было открыл рот, чтобы ответить, но Кершоу перебил его:
— Суперинтендант, я собираюсь ехать домой, а мой путь лежит как раз через Чилтонбери. Может будет лучше, если я загляну в Карнфорд-Мэнор и сам сообщу мисс Хаттон эту ужасную новость? Понимаете, я хорошо ее знаю, она не пышет здоровьем и…
— Спасибо, сэр. Замечательная идея. Передайте ей, что мы заберем тело в местный морг — доктор захочет провести дополнительную экспертизу. А сейчас, — полицейский вновь обратился к Стэнхоупу, — пожалуйста, в подробностях расскажите мне о том, как вы ушли из этой комнаты, оставив в ней мистера Хаттона.
На мгновение суперинтендант замолчал — сержант-детектив Эмброуз вернулся сказать, что вызвал фотографа. Плестоу жестом велел ему остаться. Затем Стэнхоуп объяснил, как Хаттон принес обед с собой и сказал, что хочет написать несколько писем. Суперинтендант бегло оглядел комнату. На одном из подоконников лежали три портфеля и пара курток.
— Среди тех сумок есть портфель мистера Хаттона?
— Да, — ответил Стэнхоуп, — самый дальний.
— А куртка?
— Та серая — его.
Плестоу прошел через всю комнату прямо к окну. Сначала он обыскал карманы куртки, затем раскрыл портфель. Из него он вынул два маленьких пакета, обернутых в белую бумагу, и фляжку. Офицер сорвал белые обертки.
— Что бы тут ни произошло, свой обед он не съел. Здесь сэндвичи, бисквит и сыр, да и фляжка полна. Интересно, написал ли он письма? — Суперинтендант осмотрел стол. — Здесь ничего нет. Нужно проверить карманы. Ну а сейчас расскажите мне, что происходило, когда вы вернулись сюда. Вы двое, — он указал на Стэнхоупа и Кершоу, — пришли вместе. Не встретился ли вам по пути какой-нибудь незнакомец?
— Нет, — ответил Стэнхоуп.
— Мы никого не встречали, — добавил Кершоу, — но в свете настоящих событий все-таки произошло кое-что необычное.
— Что именно?
Кершоу рассказал о рабочих и о ноже, который сейчас лежал на столе.
— Вы, конечно, брали его в руки? — резко спросил Плестоу.
— Естественно.
— И рабочий тоже! Отпечатков теперь не найти, хотя попытаться безусловно надо. Этот нож, да? — полицейский склонился над столом, с любопытством разглядывая оружие.
— Так значит его зарезали именно этой штукой! — воскликнул Пеннингтон.
Суперинтендант быстро обернулся к нему.
— Вы не имеете право этого утверждать, сэр. Мы не знаем — пока не знаем.
— Но ведь выглядит это именно так?
— В моей профессии, — сухо сказал Плестоу, — не принято руководствоваться первым впечатлением. Мы должны основываться на чем-то более определенном. Пока доктор не сравнит рану с лезвием ножа, я не могу ничего даже предполагать!
Он задал еще несколько вопросов, а затем сказал, что Кершоу и Стэнхоуп могут идти.
— Ваше присутствие еще потребуется на дознании, — добавил он. — Я постараюсь увидеться с коронером как можно скорее и дам вам знать о точной дате его проведения. А что касается вас, сэр, — обратился он к Пеннингтону, — я не стану вас более задерживать. Если хотите собрать ваши бумаги — пожалуйста… Я лишь хотел удостовериться, что ничего не было тронуто до моего тщательного осмотра помещения… У вас, кажется, очень много чертежей!
— Наш комитет довольно загружен, — ответил Пеннингтон, собирая документы и складывая их в папки. — Сами видите! А вот это уже странно!
— Что странно?
— Кое-что пропало, и это крайне подозрительно.
— Что же?
— Незадолго до перерыва мы приняли решение относительно одного витражного стекла. Набросок был довольно большим, и я пришпилил его к шкафу, чтобы все могли видеть. А теперь я нигде не могу его найти.
Пеннингтон торопливо перелистал все свои бумаги.
— Нет, — продолжил он, — его здесь нет. Куда он только мог деться?
— Это был ценный набросок? — поинтересовался суперинтендант.
Плестоу улыбнулся.
— Вовсе нет, — ответил он. — Мазня, а не работа. Совсем не та вещь, что могла бы кому-то приглянуться.
— Но когда вы уходили, он был здесь?
— Да. Я, как уже упоминал, сам вешал его на шкаф.
— Но вы ведь были не последним из ушедших?
— Нет. Здесь были Стэнхоуп и Кершоу.
— Вы не думаете, что они…
— Конечно нет, — перебил полицейского Пеннингтон. — Они не стали бы забирать его. Стэнхоуп скорее разорвал бы набросок. Ну что ж, раз так, то оставлю все как есть. Суперинтендант, я вам больше не нужен?
— Думаю, вы рассказали все, о чем мне хотелось бы знать, большое вам спасибо. Эмброуз, — обратился офицер к сержанту-детективу, — не поможете мистеру Пеннингтону? Все в порядке, сэр, он отнесет ваши вещи вниз и выпустит вас из колледжа. Эмброуз, после прошу вас вернуться обратно.
Оставшись наедине с самим собой, суперинтендант приступил к тщательному осмотру. Не касаясь тела, он осмотрел его со всех возможных углов. Обойдя кабинет, он проверил каждое окно, изучил все предметы на столе и так далее. Вдруг на лестнице раздались шаги. Это вернулся Эмброуз, как оказалось, вместе с фотографом. Еще два человека ждали за дверью — это подоспели санитары.
— Необходимо бы допросить всех без исключения в этом колледже, — сказал суперинтендант Эмброузу. — Я начну с привратника, а вы можете заняться теми рабочими у лестницы. Как только закончу, я к вам присоединюсь.
Началась рутинная работа: мертвец и комната были как положено сфотографированы; тело погрузили в карету скорой помощи, как только суперинтендант изъял содержимое его карманов. Когда вся официальная часть была завершена, Хаттона увезли в морг.
— Скажите привратнику, чтобы поднялся сюда, — попросил Плестоу уходящих санитаров и фотографа.
Вновь оставшись один, полицейский продолжил обследование и зашел во внутреннюю комнату. Пред ним предстала типичная спальня холостяка: никаких шкафов, только у одной из стен стоял большой гардероб красного дерева. Суперинтендант открыл его и бегло осмотрел содержимое: одежда на вешалках, шляпы на верхней полке, несколько пар туфель да тапочки на полу.
Теперь офицер убедился, что никто здесь спрятаться не мог, а если б даже кто-то это и удумал, то во время возвращения Стэнхоупа и Кершоу выбраться ему бы точно не удалось. Единственное окно выходило во двор, но оно было слишком высоко, чтобы пытаться из него выпрыгнуть. На стенах не было ни водосточных труб, ни плюща — ничего такого, что помогло бы спуститься. Да и если бы даже чисто теоретически кто-то и умудрился это сделать, он все равно был бы замечен рабочими у лестницы. Выглянув из окна, суперинтендант мог видеть, как Эмброуз с ними беседовал.
Полицейский вернулся в главную комнату как раз когда вошел привратник.
Глава III
— Итак, — начал суперинтендант, — я хочу узнать, сможете ли вы пролить хоть какой-нибудь свет на сложившиеся обстоятельства. Присаживайтесь, старина, — сигаретку?
Плестоу намеренно предложил свой портсигар — он считал, что на допросе люди должны себя чувствовать как можно более непринужденно. Он объяснял своим друзьям, что иногда это усыпляет бдительность рассказчиков, а в таком случае у них можно больше узнать.
— Полагаю, вы знаете этих джентльменов из комитета? — начал он.
— Да, сэр. С тех самых пор, как они начали здесь встречаться, то есть уже добрую пару лет. Я точно знаю каждого в лицо и поименно.
— Хорошо. Мне представляется, что вы, как и мы — сыщики — должно быть неплохо натренированы обращать внимание на людей, — в вашем случае проходящих через университетские ворота, — не так ли?
— Естественно, ведь это моя работа. Конечно, сэр, время от времени приходят люди, которых я не знаю — гости там всякие, посетители. Но всех, кто имеет отношение к колледжу я знаю, а значит могу узнать и…
— Постороннего? — внезапно спросил суперинтендант.
— Постороннего? Ну, увидев человека я могу понять, что он не из колледжа, если вы это имеете в виду.
— Да. Я имею в виду именно это. Утром вы видели всех этих джентльменов?
— То бишь перед одиннадцатью часами? Да, сэр. Девять человек, из них с тремя или четырьмя я говорил.
— И вы видели как они выходили… Около часу пополудни?
— Мимоходом да. Я был в своей сторожке. Но не могу сказать, что обращал на них особое внимание.
— Понимаю. Получается, вы не знали, что мистер Хаттон оставался здесь?
— Нет, сэр, не знал.
— Хорошо. Заходил ли кто-нибудь посторонний между одиннадцатью часами и временем, когда члены комитета отлучились на обед?
— Да. Компания из четырех американцев.
— Откуда вы знаете, что они были американцами?
Привратник улыбнулся.
— Американцы здесь часто бывают, их сложно с кем-то спутать, — ответил он. — Во-первых, акцент, во-вторых, они были здесь всего шесть-семь минут — в суматохе, как у них и заведено.
— Угу. Кто-нибудь еще?
— Никого, насколько мне известно.
— Хорошо, а сейчас самое важное. Джентльмены из комитета ушли незадолго до часу дня и вернулись около половины третьего. В этот промежуток времени мистер Хаттон был убит. Понимаете?
— Конечно, сэр.
Суперинтендант подался вперед и вытащил изо рта сигарету.
— Так вот вопрос в том, входили или выходили из колледжа какие-нибудь посторонние за это время?
— Ну… сэр, боюсь, что не смогу сказать наверняка. Понимаете, сейчас не время учебы, и как следствие, я позволяю себе работать несколько небрежно. Дайте-ка подумать… Около часа я пообедал в своей сторожке, а затем выкурил трубку. В половину второго я вышел отправить посылку — меня не было минут пять. Затем