– Командировка у меня… Ну нет, это слишком просто! Давай я тебя сегодня с работы заберу! Мы с тобой поужинаем, и я все тебе о себе расскажу! – улыбнулся Герберт.
– А я сегодня не работаю! – выпалила Соня и зарумянилась – то ли от восторга, то ли от смущения, а может, и от того и от другого.
– Как это так?
– Отгул у меня сегодня. Но совещание – это святое!
– После совещания и заберу, – ничуть не расстроился Герберт.
На самом деле он собирался заговорить Соню, но раскрутить ее не на любовь, а узнать, где Виталик живет, нагрянуть к нему, а там уже будет видно. Убивать его Герберт не станет, и даже в Москву не повезет. Хотя бы потому, что Шуршин там никому не нужен, не повезет. Неспокойно сейчас в Москве, пересидеть надо смуту где-нибудь, с недавних пор Чередниково стало идеальным для этого местом. Не зря же Герберт ехал сюда, заметая за собой следы. Хвост за собой он точно не привел… Хотя сомнения все же попискивали в душе как мышки в норке.
– Я быстро!
– И прямо ко мне в руки. Спелая как яблочко!
Герберт прямо давал понять, что хочет Соню, и это ее скорее возбуждало, чем обижало.
– Да ну тебя! – отмахнулась она и повернулась к окну, чтобы он не увидел, как заблестели глаза.
Герберт подвез девушку к зданию администрации, выгрузил вместе с электроскутером. К ней подошел высокий плоскогрудый мужчина с пышной кучерявой шевелюрой, поздоровался, спросил про скутер, взяв его за руль. Она отозвалась, назвав его Никитой, но смотрела на Герберта. Смотрела завороженно, при этом силой воли пытаясь оторвать от него взгляд. И оторвала, и убежала, но уже через двадцать минут садилась к нему в машину. И снова прилипла к нему взглядом, забыв обо всем.
Очнулась она уже за городом, машина катилась по грунтовой дороге, плавно переваливаясь с боку на бок, перед глазами на солнце блестела река.
– Кофе будешь? – спросил Герберт, останавливая минивэн.
Кажется, он предлагал ей ужин, и не в машине, а где-нибудь. Но есть не хотелось, как-то это мелко, неинтересно по сравнению с тем душевным подъемом, который он сейчас испытывал. Накрыло его с головой сейчас. Накрыло, вынесло на Соню, бросило на нее. Красивые глаза, соблазнительной формы грудь, стройные ножки, может, и не тростинка, как он любил, но формы сейчас не имели никакого значения. И любоваться обнаженной натурой он будет потом, когда голова встанет на место. Если встанет…
Соня все поняла и даже не глянула на электрокофеварку в салоне минивэна. И на диван села сама, разложенный вдоль правого борта. Машина у него особенная: по левому борту, под крышей, – шкафы с рабочей аппаратурой и прочими нужными принадлежностями, под ними – свободное пространство на полу, которое частенько занимали трупы. Но Соне кружило голову так же, как и ему, и вряд ли бы она остановилась, узнай, какие вещи в этой машине творились. А ему вдруг стало стыдно за себя, но это не помешало ему стянуть с нее джинсы. Казалось бы, она и не помогала ему движением бедер, но как-то уж слишком легко и быстро он обнажил ее ноги до самого джемпера, который испарился так же стремительно. Тихое «не надо» прозвучало в момент, когда ее ноги оказались у него на плечах, но Герберт уже просто не мог остановиться. Да и Соня на самом деле этого не хотела. Дернулась под его натиском, напряглась, принимая безумный порыв в свои девичьи теснины, замерла в страхе перед будущим, смирилась перед неизбежностью и расслабилась. А под конец задвигала бедрами, пытаясь подстроиться под ритм его движения. Но ритм оказался слишком быстрым, она снова замерла и распахнула глаза, удивленно глядя на него. Как будто никогда не видела мужчину на пике страсти. Ну так и Герберта никогда не колотило так мощно, как сейчас, как будто в агонии бился, получив нож в спину.
Он закончил, застыв на девушке, а она все смотрела на него, страшно ей: вдруг он на самом деле маньяк? А может, ее пугала собственная глупость, она же не шлюха, но с радостью и безрассудно легла под первого встречного. Он знал этот взгляд девушки, неожиданно для себя потерявшей свою невинность. Взгляд, в котором и страх, и надежда. Девственность уже не вернешь, но вдруг ничего страшного на самом деле не произошло? Может, отчаянно начатый роман продолжится? Сначала свадьба, потом уже дети. Но всякий раз Герберт обманывал эти робкие ожидания. Обманывал с легким сердцем. Но в этот раз будет по-другому, и откуда такая уверенность?
– А кофе у меня хороший, – сказал он, поднимаясь.
Достал из верхнего ящика сразу два полотенца, одно бросил Соне, другим прикрылся сам. Обматывая бедра, успел заметить кровь. Неужели прощальный привет девственности?
Кофеварка заряжена, он откинул столик, поставил две чашки, наполнил обе. И, распахнув дверь, закурил. Сворачивать удочки и спасаться бегством не хотелось, и Соня своим присутствием ничуть не раздражала. Она уже надела джемпер, но джинсы так и валялись на кресле, вместо них – полотенце вокруг бедер.
– Это мы поужинали? – не без сарказма спросила она.
– Завтракать давай! – усмехнулся он.
Самое главное – после ужина дождаться приглашения на завтрак. И Соня его получила.
– А потом?
– А потом суп с котом. На обед.
– Ты же мимо проезжал… Зачем остановился? Позарился на дурынду деревенскую?..
– Ну зачем ты так?
– Зачем ты так?.. Нет, я не жалею. Никогда не сходила с ума, надо же когда-то попробовать.
– Это хорошо, что ты не жалеешь.
– И, если ты уедешь, жалеть не буду, – голос ее дрогнул.
– И это правильно, – кивнул Герберт.
Соня рассчитывала на реакцию обратной полярности, от возмущения она стала задыхаться.
– Что правильно?
– Ты меня не знаешь, может, я плохой человек, и из-за меня у тебя могут возникнуть большие неприятности. Вот я сейчас исчезну, и в твоем мире снова станет все спокойно.
– А мне нужно спокойствие?
– Ну поехали со мной!
– Куда? – выдохнула она, в глазах появился радостный блеск.
– Поедешь?
– А поеду!
– А если я плохой человек? Преступник, скрывающийся от правосудия.
– Не похож ты на преступника.
– Ну так что, едешь?
– Я знаю одно место, где можно спрятаться, дядя у меня там лесничим был, сейчас никого, никто не хочет лесничим работать, такая глухомань. Но дом хороший, крепкий…
– Ну, совсем уж глухомань меня не интересует, а место где-нибудь у реки, в окружении сосен, чтобы город недалеко… Дом я здесь хочу построить…
И ведь не соврал Герберт. Не уставал он от своей работы, чувствовал в себе силы продолжать, и вдруг надоело все. Остановиться пора, пока другие не остановили. Деньги есть, купить участок на природе, поставить дом, хорошо бы деревянный, из клееного бруса, с фигурной крышей… Видел он такие на картинках – лепота! Построиться, посадить дерево, а женщину, которая родит ему сына, искать не надо…
– Езжу вот, места смотрю, вдруг найду что.
– А жена? – спохватилась вдруг Соня.
– А жену еще не нашел. Не знаешь, у вас тут никто замуж не хочет?
Герберт дернулся изнутри, прикусив себе язык. Что-то неладное с ним творится, разговорился на больную голову. Рано ему еще дом и жену… Или не рано?
– Ну, я могу поспрашивать, – Соня отвернула голову, чтобы скрыть счастливую или близко к тому улыбку.
– А в деревне у вас свободные дома есть?
– Ну, во-первых, не деревня, а село, а во-вторых, свободных домов нет, из Калуги всё скупили да москвичи.
– Виталик? – спросил Герберт.
– Не знаю, откуда Виталик… И знать не хочу! – Соня возмущенно смотрела на него.
– Но дом он купил?
– Не знаю, раньше там Ивановна жила, внук у нее был, Костик… Костик да, из Москвы, ну так его давно уже не было… А что?
– Да ничего… Может, этот Костик или Виталик меня на постой к себе возьмет? Покручусь тут, место поищу, а ты мне подскажешь, где можно участок взять, а где нельзя.
– Да там не дом уже, развалюха… Дом у меня есть, на том конце села. Я с родителями сейчас живу, дом пустует…
– Природа не терпит пустоты.
– Аристотель давно уже умер.
– Но я-то живой. И здесь. Потому что природа не терпит пустоты.
– Поедем? – встрепенулась Соня.
Сначала она откинула от себя полотенце, а потом уже потребовала от Герберта выйти из машины.
– Ты говорил, что прячешься от кого-то, – уже в пути напомнила она.
И положила голову ему на плечо, для того чтобы сгладить остроту момента.
– А ты правда готова уйти со мной в глушь?
– Вчера я тебя даже не знала… Вчера было так давно, как будто целую жизнь сегодня прожила… Я за тобой хоть куда. Если возьмешь…
Она жмурила глаза, как будто боялась, что машину тряхнет, веки разомкнутся, а Герберта нет, вместо него какой-нибудь Никита или старший опер Антон. Или кто там еще у нее был? Не мог не быть. Не первой она юности, если ведущий специалист, значит, с высшим образованием, где-нибудь в Калуге училась среди соблазнов и прочих искушений. В деревню обычно в таких случаях от несчастной любви сбегают, зачастую с приплодом. Так что все возможно. Кровь на месте совращения еще не показатель. Впрочем, Герберту все равно. И родители Сони его почему-то совсем не пугали. Что это с ним?
Глава 9
Дом на окраине, у подножия холма, до реки совсем ничего, сосны вокруг не высятся, липы только, вязы, во дворе вишни, яблони, груши, молодая листва на ветру шелестит, стволы побелены. Дом бревенчатый, на фундаменте из крупных камней, стоит ровно, в землю не врастает, и это главное. А крышу можно снести, новые лежни-стойки-стропила поставить, мягкой черепицей застелить, красиво будет. Окна заменить, стены широкой вагонкой обшить, двор забетонировать… Герберт тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли.
– Полы чувствуешь какие крепкие? – Соня прыгнула, не отрывая ног от пола. – Отец перестилал…
– Печка не дымит?
Герберт открыл заслонку настоящей русской печи. Обои на стенах дрянные, печь побелить бы не мешало, мебель древняя, но так на другое он и не рассчитывал. Образа в красном углу, красноармеец в буденовке на пожелтевшей от времени фотографии, женщины в черных платках – все смотрят на него с осуждением. Ворвался в жизнь бедной девушки, лишил ее покоя, проклянут его, если он соскочит.