И все же он заставил себя подняться, выйти из дома, сесть в машину и отправиться в обратный путь. А полиция пусть работает. Сначала менты найдут трупы убийц, затем их жертв. Орудие убийства Сони осталось в доме, там же где-то находится и удавка, которой задушили Шуршина. А версию Герберт им уже организовал, осталось только вернуть пистолет покойному Севе.
Ночь пока явила миру страшную тайну, тихо в деревнях, пусто на дорогах, Герберт беспрепятственно вернулся к месту, вышел к Севе, вернул ему пистолет, опять же, не забыв оставить на нем отпечатки. И про частицы пороховых газов не забыл. Даже лишние гильзы нашел и забрал. А три гильзы аккуратно переложил с места на место. Исправил, подчистил, расставил знаки препинания. История получилась кровавая, но короткая. Пятеро подонков убили невинную девушку и парня, но двое из них вдруг решили взяться за ум, застрелили своих подельников, вывезли невинно убитых в лес, но что-то не поделили между собой, один другого зашиб лопатой, получив при этом три пули в живот. Все, дело раскрыто, закрывать его можно по случаю гибели обвиняемых.
Герберт почти не сомневался в том, что сделал все правильно, но чувство облегчения не наступило. Тошно стало до спазма в душе, так захотелось вдруг лечь рядом с Соней и пустить себе пулю в лоб. Это ведь он вогнал ее в гроб такими вот правильными своими действиями. Решал, зачищал, разруливал сколько лет, и ни одной осечки, потому что не дурак. Все как надо делал, но все равно стал токсичным для своего босса. Это и предрешило судьбу Сони. Хотя, конечно, Герберт мог ее спасти. Долбаная Лариса!..
Герберт остановился, не доходя до своей машины, и застыл, подумав: «А если это Лариса заказала Соню? Взбесилась, узнав, куда он едет, дозвонилась до Хомутова, попросила решить с ней вопрос. Она же из параллельной реальности, где все легко и просто, если договориться с кем и как нужно. И эту параллельную реальность нужно разрушать, пусть и в рамках возможного. И прежде всего должен исчезнуть Хомутов».
Уходил Герберт проселочными дорогами, взяв курс на Смоленск. В Москве сейчас опасно, нужно переждать время. Переждать он решил и день. Утром заехал в лес, остановился, достал из неприкосновенного запаса бутылку водки, откинул голову и влил в себя все ее содержимое. Выкурил две сигареты, только затем нашел в себе силы подняться, достать сканер и еще раз обследовать машину: ни «жучков», ни «маячков». Можно спать спокойно – в полном забытье.
С наступлением темноты Герберт сменил номера, наконец-то переоделся в чистое, выбросив одежду со следами крови на ней. Приготовил поддельный паспорт и снова отправился в путь. Ему хватило ночи, чтобы добраться до нужного места. Машину загнал в сарай, рассовал по углам все запрещенное, а дальше – по вчерашнему сценарию, проблема в том, что в этот раз одной бутылки оказалось мало. Хорошо, неприкосновенный запас не подвел, в погребе у него и водка, и тушенка, и прочие разности долговременного хранения. Герберт чуть не заплакал, представляя, как поднимает все это в дом, где его ждет Соня. Но никто его не ждет, никому он не нужен в этой жизни. Никому, даже самому себе.
Проснулся он под вечер, добавил, но заснуть не смог. Начало лета, но тепла мало, а ночи даже холодные, но никакого желания встать и растопить печь. Залез под старое одеяло, накурил под него, согрелся. Так и лежал до утра, даже не думая прислушиваться к тишине за окном. Отключился инстинкт самосохранения, все равно, придут за ним или нет. Не пришли. А под утро он все-таки заснул.
Глава 11
Разбудил его солнечный зайчик – прыгал по лицу, пока он не открыл глаза. Как оказалось, в глаза светило зеркальце, а направляла его женская рука. За столом сидела мелированная блондинка с круглым лицом и налитыми яблочками-щечками. Выразительный пухлый рот, ямочка на подбородке. В первое мгновение Герберт решил, что перед ним сидит Соня. Или воскресла, или он не так все понял, а может, просто привидение. Даже вскочил как ужаленный.
Но перед ним сидела совершенно незнакомая женщина. Немолодая, во всяком случае значительно старше Сони. Ухоженные волосы, правильно подобранный макияж, но возраст не скрыть. Да и склонность к полноте прет со всех сторон. Щечки-яблочки опять же не первой свежести. Костюм какой-то учительский, жилетка темно-серая шерстяная поверх светлого джемпера, юбка того же цвета, лакированные лоферы с застежками, дешевые матовые колготки. Нет, это точно не Соня.
– Запойный? – с грубой насмешкой спросила блондинка.
– Случается, – кивнул Герберт, потирая глаза.
– Белая горячка бывает?
– Да за жену принял.
Инстинкт самосохранения все-таки включился, как будто маломощный вентилятор заработал, мало-помалу вытягивая из сознания отравленный воздух.
– И где жена?
– Так сбежал от нее. Достала!
И эта непонятная дамочка достала, даже несмотря на то, что живо напоминала повзрослевшую вдруг Соню. Соседка, видно, забрела от нечего делать, а может, и в поисках свободного мужика. Герберт выходил ночью до ветра, может, дверь забыл запереть, все возможно.
– Откуда сбежал?
– Из Нью-Йорка! – отшутился он.
– Это, значит, паспорт заграничный должен быть, – совершенно всерьез восприняла его слова женщина.
– А если заграничный? Может, я шпион!
– Тогда попрошу документы! – Блондинка выпрямила спину, вскидывая голову.
– Паспорт шпиона?
– Или я вызываю наряд!
В руках у женщины появилась портативная радиостанция, не какая-то игрушка, а вполне профессиональный вариант.
– И все-таки ты мне снишься, чудо-женщина.
– Чудо-женщина капитан полиции Лукерьева! – Блондинка грозно нахмурила брови, продолжая при этом улыбаться.
Одними только глазами улыбалась.
– И удостоверение есть? – спросил Герберт.
– А это что такое?
Оказывается, в левой руке она держала раскрытые корочки, в то время как Герберт смотрел на рацию. Не заметил очевидного. Что это – расфокусировка зрения или тупо невнимательность? Похоже, и то и другое.
– Капитан полиции?
– Участковый уполномоченный, – кивнула она.
– А у меня жена генерал.
– Полиции?
– Круче.
– Следственный комитет? – на совершенно серьезной ноте допытывалась Лукерьева.
– Вам лучше не знать, капитан… Что вам там, документы мои предъявить? За себя-то я отвечу! – кивнул он, поднимаясь.
Спортивный костюм на нем мятый, но чистый, крови на нем точно нет. Волосы, правда, не мыл с того момента, как убил даниловских псов. А ведь здесь банька есть, почему не затопил?
– А за кого не отвечаете?
– За свою жену… Даша хоть и не совсем жена, но спросит – мало не покажется!
– С кого спросит?
– Ну, обычно она начинает с меня… Так, вот паспорт!
А паспорт у него липовый, хотя и высокого уровня подделки. Он же готовил этот дом не просто для отдыха, он собирался здесь прятаться, то бишь отсиживаться. И участкового он в расчет брал, в приграничных районах они особенно ушлые.
Лукерьева пролистнула паспорт, сверила фото с оригиналом, кивнула, вроде бы соглашаясь признать документы, но возвращать не торопилась.
– Машина там у вас в гараже, – сказала она.
Техпаспорт пришлось предъявлять подлинный, а вместе с тем идти за страховкой, в которую вписан был Нестеров Леонид Павлович.
– А Каманин Герберт Иванович кто такой? – изучив документы, спросила Лукерьева.
Водительские права она, к счастью, не спрашивала, там тоже липа, вдруг не очень высокого качества?
– Друг мой.
– А дом чей? – возвращая техпаспорт и страховку, спросила капитан.
– Друг мой по случаю купил.
– Каманин?
– Ну да, Каманин… Паспорта его нет, могу дать телефон.
– По случаю у кого купил?
– Не знаю… Что-то про Захарыча говорил… Хороший, сказал, у Захарыча дом, только банька топиться не хочет.
– Почему не хочет?
– Ну так, чтобы по щучьему велению, ну или хотя бы моему хотению.
– По этому, что ли? – Лукерьева щелкнула пальцами по горлу.
– А сегодня у нас что по календарю?
– Суббота.
– А я думаю: чего это товарищ капитан по гражданке? Может, вместе баньку затопим?
Герберт вовсе не хотел заигрывать с Лукерьевой, но баба реально его прижала, паспорт до сих пор не отдала, хотя документы на машину вернула. Как бы с обыском не полезла, а в сарае много чего интересного можно найти. Тут ведь главное – настроиться по-боевому.
К тому же Герберт почти не сомневался в том, что участковая откажется от сомнительного предложения.
А она возьми да не откажись.
– Можно. – Лукерьева смотрела ему прямо в глаза.
– Баньку? – Герберт даже немного растерялся.
– Затопишь?
– Ну так!
– А я огурчиков принесу!
Она все смотрела на него, как будто ждала, когда он сдаст назад.
– Ну, огурчики и у меня есть, – с намеком сказал он.
– Тогда горяченького.
– Можно и погорячей!
– Вот и договорились!
Лукерьева вернула паспорт и ушла, Герберт через окно проводил ее взглядом. Оказывается, женщина жила неподалеку, через два дома через дорогу. Он своими глазами видел, как она скрылась в доме под тремя старыми березами. И порог Лукерьева переступала с уверенностью хозяйки дома.
Герберт опустился на диван, провел рукой по голове, взъерошив волосы. Попал, что называется, хоть когти рви! Но убегать нельзя, Лукерьева может поднять тревогу, имя Каманин Герберт Иванович она запомнила, вдруг начнет наводить справки? Еще неизвестно, как все повернется, возможно, она привлечет к себе внимание калужских оперов. Герберта заподозрят в убийстве, объявят в розыск. Уж лучше дальше играть роль московского алкаша.
До реки далеко, банька находилась прямо в огороде, Герберт заставил себя худо-бедно навести порядок, затопить печь, натаскать воды. Он так хотел, чтобы Лукерьева посмеялась над ним, дав ложную надежду! Но нет, пришла, все в том же костюме, но без колготок и в туфлях на каблуке. Вообще без колготок. Это, конечно, интриговало, но не настолько, чтобы изменить Соне, верней, ее памяти.