– Ой, мамочки! – Герберт обморочно закатил глаза.
А Фима с Рябой покорно побросали оружие. И по команде дружно встали к стенке, вытянув перед собой руки. А Герберт так и остался, овечьими глазами глядя на ментов. А команда касалась всех.
– Ты что, не понял?
– Да я тут случайно, живот скрутило… Сейчас раскрутит! – Герберт угрожающе выпучил глаза.
– Рома, да они тут все затопчут!.. – сказал офицер с пистолетом. И, обращаясь к Герберту, велел ему выйти в тамбур перед туалетом.
Там он его и обыскал. Ничего запрещенного не нашел и велел находиться в зале. Герберт кивнул, но в зале пробыл недолго, ушел еще до появления следственно-оперативной группы.
Головной офис банка «Мистраль» находился на той же Тверской улице, не так чтобы уж совсем рядом, но быстрее пешком добраться, чем на машине.
Охранник на ресепшен знал Герберта в лицо, но пропуск потребовал, да и не мог по-другому.
– Пропуск?! – Герберт держал смартфон в руке, и посмертная фотография Хомутова уже на экране. – Вот мой пропуск!
– Это что такое? – узнав своего босса, испуганно шарахнулся мужик.
– А вот это у Данилова спросить надо! Где он?
– Так у себя!
– Звони ему, пусть выходит!
Герберт со всех ног рванул к лифту, охранник протянул к нему руку, но схватить не решился.
Лифт Герберт дожидаться не стал, на четвертый этаж поднялся по лестнице. Данила заведовал безопасностью банка, он располагал как штатной, так и своей личной охраной. С банковским секьюрити Герберт разобрался еще на входе, а Дрюшей, который болтал с белокурой секретаршей, занялся в приемной. Пацан сидел на краю стола, болтая ногой. Попытался подняться, но опору под ногами обрести не успел. Герберт бил на поражение, сила удара могла перебросить пацана через стол, но Герберт удержал его. И девчонку от столкновения с накачанной тушей спас, и ствол в качестве трофея из кобуры вытащил.
Данила стоял у стола, разговаривая по телефону.
– Как убили?.. – Он осекся, увидев Герберта.
– Киллер застрелил. Липатий торпеду заслал… Ты следующий на очереди!
Герберт стремительно надвигался, передернув затвор захваченного только что пистолета.
– Липатий меня заказал? – сошел с лица Данила.
– Липатий меня заказал! И ты за это заплатишь!
Данила завороженно смотрел на пистолет, а когда Герберт приблизил ствол к его лицу, попытался оттолкнуть руку. Но ему не хватило силы, в то время как Герберта едва не лихорадило от ее переизбытка. Он приставил ствол пистолета к подбородку приговоренного ублюдка.
– И за Соню заплатишь!
– За Соню с Хомута спрашивай!
– А за подставу?
Герберт напирал, Данила пятился, пока спиной не уперся в стену за столом.
– Хомут все!
– И Водорезова с Липатием стравить его идея была?
– Ставицкая твоя подсказала. А Хомутов да, доработал, я всего лишь исполнитель.
– Кому она подсказала?
– А кто ее драл? Хомутову и подсказала!
– Зачем ты так? – спросил Герберт.
Данила лихорадочно вцепился Герберту в руку, с силой надавил на нее вниз и резко в сторону. Но Герберт не строил иллюзий и был начеку, единственно чего смог добиться Данила, это указательный палец правой руки выжал слабину на спусковом крючке.
Пуля прострелила гортань, мозг, вынесла часть задней стенки черепной коробки, кровь размазалась по стене, брызги в стороны, но и на Герберта что-то попало. Но Данила еще жил какие-то мгновения, в безумном ужасе глядя на своего палача. И даже пытался давить на руку, во всяком случае хватка его только чуть ослабла. Герберт с трудом высвободил руку, отпустив при этом пистолет. И мертвеющие ладони Данилы вцепились в рукоять, мазнули пальцами по затворной раме.
Герберт удерживал тело, чтобы оно не завалилось набок, а ровно сползло на пол. И пистолет в правую руку вкладывал так, как будто Данила сам застрелился. Когда вбежала секретарша, покойник полусидел на полу, свесив голову, правая рука откинута, ладонь раскрыта, указательный палец в спусковой скобе пистолета.
– Вот это мужик! – Герберт восхищенно кивнул на мертвеца. – Человек чести!
– А-а! – закричала Лиза.
Дрюша зашел в кабинет с открытым пузырьком нашатырного спирта в руке. Видно, секретарша в чувство его приводила, а тут выстрел.
– Это что такое? – глянув на покойного босса, Дрюша сунул руку под подол пиджака.
Но смог нащупать только пустую кобуру.
– Ты баран? Ствол твой у Данилы!.. Это что ж получается, ты его завалил?
– Мой ствол? – сошел с лица парень.
– Так это, Данила Евгеньевич сам застрелился! – пролепетала девушка.
– Ну да, сам… А то я подумал, что Дрюша… Или Дрюша?
– Да не я это! – Парень еще шумно дышал, но уже смиренно смотрел на Герберта.
– Не ты, не ты… Своими глазами видел, как Данилов застрелился. Смерть Хомутова не пережил.
– Как смерть?
– Киллер Хомутова застрелил, я Данилову сказал, он за пистолет. У меня из руки вырвал.
Насколько знал Герберт, кабинет Данилова не просматривался, не прослушивался, зато приемная точно под наблюдением, менты смогут увидеть, как Герберт вырубил Дрюшу, отобрал у него пистолет. Но разве Данила не мог вырвать у него оружие и застрелиться? Так Герберт и скажет, и сговариваться с Дрюшей ему вовсе не надо, поскольку пацан вовсе не свидетель, а потерпевший. Взбесился Герберт из-за того, что Данилов не смог организовать защиту любимого босса, ворвался в офис, смел охрану, но нерадивого зама по безопасности убивать не стал, даже не собирался. Данилов сам решил себя наказать.
А объясняться с полицией придется. Хомутова нет, Данилов застрелился, но корабль-то на плаву, а вокруг безбрежное море, выпрыгнешь за борт – утонешь. Сначала нужно привести корабль в тихую гавань, там, где нет Липатия и Водорезова, а потом уже оставлять штурвал.
– Ну да, вырвал. – Дрюша смотрел на Герберта так, как будто настраивался на его волну.
И ведь настроится. Не зря говорят, битие определяет сознание. Размазал Герберт по стенке Фиму и Рябу – и все, они уже готовы плясать под его дудку. Наверное.
– Ну чего стоишь как неживая, полицию вызывай! – глянув на секретаря, приказал Герберт. – Так и скажи, самоубийство! Ты меня поняла?
Девушка и хотела возмутиться, Герберт ей не начальник и не должен командовать, но, глянув на Дрюшу, кивнула, соглашаясь, как и он.
– Где у нас Гаркунов? – спросил Герберт.
Петр Дмитриевич Гаркунов заведовал бухгалтерией банка, через него шел весь финансовый учет, как белый, так и черный. Гаркунов оставался единственным ключом к секретным схемам, по которым отмывались деньги, он же располагал полным списком тайных клиентов. Без него Герберту во всех этих хитросплетениях не разобраться, во всяком случае оперативно. А разбираться нужно очень осторожно, чтобы не выйти за рамки разумного. «Мистраль» уже давно в списке неблагонадежных банков, но лицензию у него до сих пор не отбирают. И покровители у Хомутова серьезные, и сам по себе он отличный канатоходец, ловко балансирует над пропастью. Балансировал.
Гаркунов находился в своем кабинете, щелкал по клавишам компьютера, близоруко глядя на монитор. Очки с диоптриями лежали под рукой, в открытом футляре, расположенном строго по перпендикуляру. На столе полный набор – коврик для письма, двойной лоток для бумаги, подставка для авторучек, стакан для карандашей, ежедневник, перекидной календарь, визитница, нож для вскрытия конвертов, часы – все в строгом порядке. Авторучки параллельно друг другу, карандаши аккуратно и остро заточены. Даже редкие волосы на проплешине один к одному, как будто Гаркунов их нарочно выравнивал как солдат в шеренге.
– Петр Дмитриевич, у нас беда!
Гаркунов нахмурил брови, неторопливо, без суеты, взял очки, надел их, поправил на переносице, только затем внимательно посмотрел на Герберта.
– Я вас знаю? – вежливо, но с холодком спросил он.
Герберта он знал, и общался с ним, и деньги под отчет выдавал. Но знал он его недостаточно хорошо для того, чтобы Герберт мог так просто врываться к нему в кабинет.
– Знаете. Хомутова знаете, Данилова знаете, меня знаете. Первых двух можете вычеркивать из списка. Хомутова застрелил киллер, Данилов застрелился сам, не вынес позора.
– Это правда?
– Вы, наверное, в курсе, что Хомутов стравил Водорезова с Липатьевым, – закрыв дверь на внутреннюю защелку, начал Герберт.
– Я знаю, кто такой Водорезов, – тихо, но звенящим от напряжения голосом сказал Гаркунов.
Про Липатьева он не сказал, но дал понять, что не знает такого.
– Липатьев – вор в законе, Водорезов купился на уловку Хомутова, обвинил Липатия в убийстве сына… В общем, Липатий сейчас в больнице, после покушения на его жизнь. По замыслу Хомутова Липатий должен очень жестко ответить Водорезову. Но пока что Липатий ответил самому Хомутову. В общем, наш уважаемый Кирилл Севастьянович мертв. Следующим в очередь поставили Данилова, он это понял, поэтому сам вычеркнул себя из списка. Я доходчиво излагаю?
– Следующим в списке могу оказаться я? – голос у Гаркунова дрогнул.
Он, конечно, знал, в какие игры играет, понимал, чем все это может закончиться, даже морально готовил себя к печальному финалу, но, когда время настало, оказалось, что к смерти он вовсе не готов.
– Не думаю, что следующим, но четвертое-пятое место за вами, – подлил масла в огонь Герберт.
– И что, вы думаете, нужно делать?
– Сначала во всем тщательно разобраться. Может, я вам вру или просто все усложняю, может, вам и не стоит бояться.
– А если все это правда?
– Тогда вам нужно бежать. Или положиться на меня. Вы занимаете место Хомутова, я возглавляю службу безопасности, уверен, что с вами ничего не случится.
– Уверены?
– Как уверен в том, что вы справитесь с должностью управляющего банком.
– А как же совет директоров?
– Хомутов же как-то обходился без него?
– У Хомутова пятьдесят четыре процента акций.
– Ну вы же знаете, на каких китах держится наш банк. Если мы потеряем управление над этими китами, наш трест попросту лопнет. Или вы не согласны со мной?