– Знаю, – кивнул Герберт, хотя на самом деле понятия не имел, кто перед ним. Меньше знаешь, крепче спишь.
– Или не знаешь? – Лариса смотрела в его глаза так, будто пыталась влезть в душу.
– Мне пора.
– А если мне страшно? Разве ты не обязан меня защищать?
– Скажут, буду!
– Я даже знаю, кто должен сказать.
Лариса прямо при нем позвонила Хомутову.
– Кирилл Севастьянович!.. – запанибратски проворковала она.
Хомутов не просто банкир, он объединял людей, облеченных деньгами и властью и связанных главным интересом – отмыванием своих богатств, их легализацией и выводом их на заграничные счета. Эти самородки не входили в крупные финансово-политические кланы, поодиночке мало что собой представляли, но Хомутов смог собрать эти прутики в один большой веник, прикрутил к нему черенок и теперь крепко держал эту поганую метлу в своих руках. И хотя он не пытался ставить этих людей в прямую зависимость от себя, все прутики прекрасно знали, кто стоит во главе их клана. И кто может решить любой вопрос, вплоть до их физического устранения.
Кирилл Севастьянович Хомутов – большой человек, далеко не всякий вопрос он решает лично, чаще всего все делается через посредников. Но с Гербертом он общается напрямую, потому что доверяет ему, и это взаимно. Герберт лучше руку себе отрубит, чем подведет его.
– Здравствуй, дорогой!.. Да, уже отпустило!.. – улыбнулась Лариса. – Ну конечно, в лучшем виде! Я даже не сомневалась!.. – Она свысока, но ласково глянула на Герберта. – С кем спать?.. А как спать, когда все может повториться? Но уже со мной!.. А вдруг это за мной приходили?.. Я не знаю… Но знаю, кто может прийти, я же не просто так тебе звонила… Может, пусть это останется моей проблемой?.. Да я и сама себя не пойму!.. Ну, мне помощь нужна. Спасение, от самой себя… Запуталась? А если запуталась, кто-то же должен меня распутать?..
Лариса возмущенно распахнула глаза, похоже, Хомутов, устав слушать пьяные бредни, разъединил связь. Но тут же зазвонил телефон Герберта, как будто автосигнализация в кармане сработала, он откликнулся и услышал недовольный голос шефа.
– Ты где?
– Закончил, домой собираюсь.
– Знаешь, в чье распоряжение поступаешь?
– Догадываюсь.
– Ставицкая Лариса Петровна, партнер высшей категории ценности, реши все вопросы, знаю, что не подведешь. Действуй!
В мобильнике послышались короткие гудки. Герберт постарался забыть о том, что ему пора домой. Задача поставлена, партнер высшей категории может не только плакаться ему в жилетку, но и требовать помощи в полном объеме.
– Ну что? – спросила Ставицкая.
Он открыл шкаф, поставил на полку свой чемоданчик, чтобы не бросался в глаза, прошел в гостиную, соединенную аркой, половину ширины которой занимала барная стойка. Виски там на мраморной столешнице, в хрустальной бутылке, Герберт вопросительно глянул, Лариса кивнула, ну конечно, можно! И даже стакан подала, такой же хрустальный. И вазочку со льдом поставила.
– Кола, содовая?
– Так хорошо… – покачал головой Герберт.
Налил виски, выпил, на дольку лимона даже не глянул. Легко пошло, как будто воды выпил. На этом все. Пока проблему не решит.
– Так и будем молчать?
В голосе Ставицкой звучали требовательные интонации, но на Герберта она смотрела как старшеклассница на физрука. Избалованная, капризная, но школьница.
– Кого я увез? – тихо спросил он.
Судя по документам, погиб Водорезов Илья Платонович, восемьдесят девятого года рождения.
– Парень мой, – послушно ответила Лариса.
И только затем уже озадачилась мыслью, а не слишком ли многое от нее просят? Она же не абы кто, особо ценный клиент.
– Что с ним не так?
– Отец у него большой человек… – Ставицкая снова задумалась и в этот раз напугала саму себя. Брови грозно собрались на переносице, но тут же трусливо разбежались. – И опасный!
– Насколько опасный?
Герберт не собирался пока выяснять, чем и на каком уровне занимался отец покойного. Хотя проблема острая. Отец начнет искать своего сына, и, если у него реально серьезные возможности, неизвестно еще, чем все закончится. И Герберт не сможет откреститься от Ставицкой, потому как в данном случае он ее человек.
– Настолько, что я позвонила Кириллу… Севастьяновичу. Если Водорезов узнает, что Илья погиб у меня… Мы с ним в последнее время часто ссорились, в последнее время Илья стал невыносим!..
Лариса потянулась к бутылке, Герберт отошел от стойки, чтобы не мешать. Помогать не стал, слишком уж она пьяна, языком еле ворочает, и не факт, что про Илью правду говорит.
Пока она готовила себе коктейль с колой, Герберт заглянул в главную спальню, которая примыкала к гостиной. Не сказать, что порядок, резиновые шлепки валяются далеко друг от друга, на трюмо рабочий раздрай, футляр с косметикой открыт, тюбик с помадой не закручен, расческа на пуфике лежит. Кровать заправлена, покрывало даже не смято, подушки ровно лежат. А тапки женские, никаких примет мужского присутствия. Направо гардеробная комната, налево – ванная, полотенце банное у самой двери валяется.
Герберт не постеснялся зайти в спальню, открыть дверь в комнату, действительно, ванная, причем с джакузи. Ни трупов, ни крови, на полу едва видны пятна белого налета, следы высохшей воды. И фен в раковине почему-то лежит. Душ Ставицкая принимала после того, как Герберт увез труп, но все уже успело высохнуть, в том числе и полотенце, которым она вытерлась. Ничего интересного Герберт здесь не нашел, но вывод сделал. Видимо, Лариса на самом деле не подпускала к себе Водорезова близко, что-то разделяло их. А как объяснить, что душ он принимал в общей ванной, когда есть джакузи в спальне?
– В следующий раз спрашивай, когда ко мне в спальню входишь! – зыркнула на него Ставицкая.
Женщины, мужчины – все имеют право на личное пространство, и она не исключение. Но не все так ревностно его оберегают, тем более что Герберт не совсем посторонний человек. Его назначили ангелом-хранителем, и все, что ни делается, – все ради нее, одной-единственной для него женщины. А именно так он должен воспринимать Ларису, во всяком случае на определенном этапе времени, который мог и затянуться.
– Сегодня тоже с Водорезовым ссорилась?
– Да нет, просто в игнор его отправила, – фыркнула Лариса. – Он пришел, а я ушла!
– Зачем приходил?
– Ну не может он без меня.
– С цветами приходил?
– Нет, а что?
– За руки хватал?
– За руки?! – задумалась Ставицкая.
– Синяк у тебя на руке, – подсказал Герберт.
– А-а… Ну да… Говорю же, ссорились мы часто.
– И сегодня поссорились?
– Ну не то чтобы… Просто за руку схватил, давай, говорит, я вырвалась, ушла… Все или еще что-то? – раздраженно спросила Ставицкая.
Герберт невозмутимо смотрел на нее. От Водорезова она уходила примерно в таком же раздраженном состоянии. Чтобы успокоиться, решила прогуляться, Георгиевский сквер тут неподалеку, есть где свежим воздухом в тишине старых московских улочек подышать. Но, видимо, злиться она не перестала, может, потому и споткнулась, не сильно, но все-таки приложилась коленкой к асфальту. Или кто-то толкнул? А может, заспешила куда-то, да с ритма сбилась…
– Кто мог убить Водорезова?
– Э-э… – застигнутая врасплох, зависла Ставицкая.
– Кто мог убить, кроме тебя?
– Кроме меня?.. А почему ты со мной на «ты»?.. Ты вообще знаешь, кто я?
– А мне нужно знать? Это имеет какое-то отношение к делу?
– А если не имеет?.. Хотя нет, имеет!.. Этот Илья Платонович конченый козел!
Ларису развезло окончательно, она уже не могла держаться на ногах, барный стул для нее слишком высок, поэтому она бухнулась в кресло. И села, подобрав под себя ноги, голова сама по себе легла на плечо.
– Кто мог убить Водорезова? – для очистки совести повторил Герберт.
Возможно, Ставицкая понимает, что наговорила лишнего, и даже осуждает себя за несдержанность, возможно, ей не следовало звонить Хомутову. Но завтра снова позвонит, чтобы отказаться от услуг Герберта. Если так, то нечего сейчас мутить воду. И видео с камер наблюдения снимать не надо, а то Герберт собирался: хотел глянуть, когда в доме появился Водорезов.
– Завтра скажу, – пробормотала она.
– Сегодня уже, – глянув на часы, сказал он.
Половина пятого, за окном уже рассвело, просыпаться пора.
– Не придирайся, – Лариса вяло махнула рукой.
– Пятница сегодня.
– Святая пятница, – кивнула она.
– Рабочий день.
– А мне на работу не надо! Я сама себе начальница!..
Только что ее голос звучал вяло, как на последнем издыхании, и вдруг ожил, заиграл бравурными нотками. Но также в голосе угадывалось и сомнение. Может, и не совсем себе начальник.
– Очень хорошо.
Герберт оставил Ларису в покое, вышел в прихожую, снова глянул на связку ключей, брошенную на трюмо. Вряд ли это убийца оставил, профессионал таких глупостей себе не позволяет. Но если это Водорезова ключи, значит, Ставицкая темнит. Или просто память подвела. Сказала, что Илья пришел, и она ушла. А он пришел, когда ее не было дома. Может, кто-то другой приходил, еще до того, как появился Водорезов.
Герберт имел выход на единый центр хранения информации, есть у него связи в полиции, он мог прямо сейчас выйти на камеру на выходе из подъезда, но сначала нужно отправиться в гараж, а после уже будет видно.
Он открыл ящик трюмо, там обнаружил еще третью, запасную, связку ключей. Но, возможно, существовал и четвертый комплект, который находился сейчас у преступника. В любом случае убийца мог вернуться, а Ставицкая спит.
Лариса на самом деле спала, Герберт разбудил ее, привел за собой в прихожую, сказал, что нужно закончить важное дело, пообещал вернуться.
– Если нужно, – добавил он, пристально глядя на нее.
– Не знаю… Приезжай, а там посмотрим.
Она закрылась, он вернулся в гараж, останки уже догорели, остался только пепел. Кремулятором Герберт не располагал, пепел