димо исследовать научными методами», — гласила большая надпись. Экспозиция Шульца стала первой попыткой представить широкой аудитории дисциплину, позже ставшую известной как судебно-медицинская экспертиза.
Тем временем самообразование Ли в области судебной медицины привело к появлению обширной коллекции литературы, книг и медицинских журналов, начиная с исторических и заканчивая современными и эзотерическими. Среди ее приобретений были редкие и ценные работы, включая трактат 1473 года De Venenis («О ядах») итальянского медика Пьетро д’Альбано и единственный в мире полный многотомник научных трудов немецкого пионера общественного здравоохранения Иоганна Петера Франка, составленный в 1779 году. Коллекция Ли включала работу 1512 года De Proprietatibus Rerum («О свойствах вещей») Бартоломея Английского и издание 1498 года «Корабля дураков» Себастиана Бранта, в обеих книгах были великолепные иллюстрации, изображавшие вскрытия. Она также разыскивала диковинки, связанные с преступлениями, такие как оригинальные мемуары Шарля Гито, написанные им в ожидании казни за убийство президента Джеймса Гарфилда.
К 1934 году коллекция насчитывала около 1000 томов. Ли планировала пожертвовать ее для основания судебно-медицинской библиотеки Джорджа Берджесса Маграта в Гарвардской медицинской школе, но сначала требовалось найти подходящее место, а времени оставалось все меньше: надо было успеть к тому моменту, когда Фрэнсис ляжет на операцию (вероятнее всего, в связи с раком груди). Она надеялась получить для кафедры судебной медицины несколько помещений на третьем этаже корпуса Е-1. Один кабинет планировалось обставить книжными шкафами и мебелью, покрасить в выбранный ею цвет и превратить в библиотеку, посвященную Маграту.
Боясь, что операция может окончиться фатально, Ли хотела быть уверенной: все подготовлено для запуска дела, которое они запланировали с Магратом. «Этим утром я написала новое завещание, в котором обещаю Гарварду один миллион долларов на то, чтобы кафедра судебной медицины продолжила работу, — писала она президенту университета Джеймсу Конанту. — Полагаю, вы понимаете: при жизни я надеюсь предоставить больше»[160].
Неоднократные переговоры декана медицинского факультета и заведующего кафедрой дали свой результат: подопытных мышей переместили, и четыре смежные комнаты на третьем этаже корпуса Е-1 выделили для кафедры судебной медицины. Одну комнату использовали как библиотеку, другую — планировалось оборудовать под лабораторию, еще две комнаты стали кабинетами.
Доктор Дэвид Эдсалл, глава медицинской школы в то время, так объяснил ситуацию доктору Мюллеру, заведующему кафедрой бактериологии: «Дама, пожертвовавшая средства на судебную медицину, заявляет, что готова дать еще денег — и, говорят, весьма крупную сумму, — но она практична и пожелала увидеть конкретные приготовления, чтобы понять, на что мы готовы, до того как ляжет в больницу для серьезной операции, которая, как она опасается, может прервать ее жизнь»[161].
Для следующего пожертвования Ли поставила условие: она будет курировать библиотеку (если переживет операцию), чтобы и дальше наполнять коллекцию по своему усмотрению. Конант отдал указание подчиненным содействовать Ли всеми возможными способами.
В новую библиотеку вошли все редкие тома из коллекции Ли, а также одна из трех полных подшивок журналов Массачусетского судебно-медицинского общества и переплетенные тома европейских изданий по криминологии и судебной медицине. Библиотека Маграта по судебной медицине стала крупнейшей в мире[162].
Конант был одним из знаменитых ученых, участвовавших в церемонии посвящения библиотеки Маграту 24 марта 1934 года. Сам Маграт, сраженный болезнью, не смог присутствовать. «Могучая личность Маграта и его талантливое исполнение обязанностей наглядно продемонстрировали превосходство системы судмедэкспертов над старой коронерской системой, — заявил Конант в своей речи. — Отживший офис коронера вынужден исполнять такое сочетание судебных и медицинских обязанностей, с каким не в состоянии справиться в сложных современных условиях… Природа проблем, с которыми сталкиваются коронеры или судмедэксперты, требует обращения ко всем ресурсам современной науки. Исследование должен проводить квалифицированный судмедэксперт, который при необходимости может обратиться за помощью экспертов из смежных отраслей. Это возможно только в том случае, если медицинская часть архаичной коронерской работы будет переведена на профессиональную основу, как это сделано в Массачусетсе. Доктор Маграт — один из немногих людей, посвятивших все свое время и энергию этой важной работе, он многое сделал, чтобы задать высокий стандарт профессии. Джордж Маграт заложил традиции, которые важны не только для этого штата, они окажут влияние на практику по всей стране, по мере того как старая коронерская система будет постепенно вытеснена системой судмедэкспертов».
Ли также выступила с обращением. «Многие годы я надеялась, что смогу совершить что-то важное во благо общества, — сказала она. — Я была искренне рада найти такую возможность здесь, в Гарвардской медицинской школе. Вы, вероятно, все знаете, в чем заключается моя цель. Я желаю основать здесь первоклассную кафедру судебной медицины и твердо верю, что ее рост должен быть последовательным, только тогда он будет надежным. Нашему плану суждено разворачиваться постепенно, и пока мы приступили к реализации лишь малой его части… Я благодарна за возможность отдать должное вашему университету, моему старому другу доктору Маграту, человеку, который практически создал эту профессию и посвятил жизнь ее совершенствованию».
Маграт представил Ли в письме доктору Алану Греггу, директору отделения медицинских наук Фонда Рокфеллера[163]. Грегг отвечал за обширное портфолио исследовательских и пилотных проектов в области общественного здравоохранения, психиатрии, фундаментальных наук и медицинского образования. Он участвовал в создании факультета патологии в Университете Вестерн Резерв, ставшем в США одним из первых учебных отделений современного европейского образца. Факультет патологии, обслуживающий все клинические больницы в Кливленде, а также факультет стоматологии достигли расцвета под управлением знаменитого исследователя, патологоанатома доктора Говарда Карснера.
Ли спросила Грегга, как развивалась судебная медицина после того, как Фонд Рокфеллера около десяти лет назад спонсировал исследование Шульца для Национального исследовательского совета. Какого прогресса удалось добиться в соответствии с данными докладом рекомендациями? Никакого, признался Грегг. Доклад так и пылился в ящике стола. Ни один крупный регион так с тех пор и не ввел систему судебной медицины.
Ли надеялась на помощь Грегга в создании стипендиального фонда для обучения врачей судебной медицине, как Фонд Рокфеллера уже сделал с программой стипендий по психиатрии и в других областях медицины[164]. «Когда судмедэкспертиза будет более широко распространена в стране, понадобится больше подготовленных специалистов», — считала она. Но ни одна медицинская школа по эту сторону Атлантики не имела стипендиальной программы по судебной медицине. С поддержкой Фонда Рокфеллера гарвардская кафедра судебной медицины решила бы насущную проблему нехватки людей. Висконсин, Мичиган и Огайо, по мнению Ли, уже были готовы к внедрению судмедэкспертизы и реформировали бы коронерскую систему, будь у них адекватно обученный персонал.
Ли поделилась своими предложениями в записке под названием «Общий план кафедры судебной медицины». На девяти печатных страницах она исчерпывающе описала область работы: преподаватели, которые будут обучать студентов третьего курса, стипендиальная программа для обучения специалистов судмедэкспертизе, курсы для коронеров, коронерских медиков и патологоанатомов. В плане описывалась полноценная кафедра, занимающаяся преподавательской, исследовательской работой и общественным здравоохранением. Но многое требовало больше ресурсов, чем к тому моменту было выделено на судебную медицину в Гарварде. На кафедре должны работать токсиколог с хорошо оборудованной лабораторией, рентгеновское отделение и фотолаборатория, библиотека с обширной коллекцией книг, фотографий и обучающих материалов.
«Все это набросано в довольно общих чертах, в некоторых местах я смогла углубиться в детали, а в других я пока не полностью определилась, — писала Ли Греггу о своем плане. — Конечно, когда я узнаю больше, возможны некоторые изменения»[165]. Фрэнсис отметила, что готова выделить Гарварду 250 тысяч долларов на создание кафедры судебной медицины, фабрики по производству патологоанатомов для работы судмедэкспертами.
То, что предлагала Ли, было не чем иным, как созданием совершенно новой области врачебного дела. Окончательная ее цель заключалась в том, чтобы превратить кафедру в институт судебной медицины, который проводил бы все экспертизы смертей в Массачусетсе и стал источником информации для полицейских отделений по всей стране.
«Я сообщил ей, что мы заинтересованы предпринять что-либо в этой области и в особенности подчеркиваем важность привлечения способных молодых людей в данную сферу с целью получения образования и построения карьеры», — записал Грегг в своем дневнике[166].
Ли сказала, что могла бы «убедить доктора Маграта взять новичка» — молодого врача, заинтересованного в судебной медицине, — и обучить его на средства стипендиального фонда, выделенного Греггом. Она намеревалась создать программу и работать с Магратом до тех самых пор, пока он будет способен выполнять свои обязанности.