Глава 10. Убийство в Гарварде
Весной 1946 года в Вирджинии был принят закон, который упразднял коронерскую систему, а расследование необъяснимых смертей относил к компетенции главного судмедэксперта. Для защиты от общественного давления и политического влияния судмедэксперт подчинялся только независимой комиссии из пяти членов, очень похожей на ту, что активно рекомендовала Ли. Фрэнсис Глесснер Ли немедленно озаботилась тем, чтобы судмедэкспертиза в Вирджинии поскорее окрепла, посоветовав нанять в качестве первого руководителя бывшего преподавателя кафедры судебной медицины Гарварда. Ее список начинался с двух имен: доктора Герберта Лунда и доктора Герберта Брейфогля. Оба были молоды, талантливы и отлично подходили для этой должности.
Третий кандидат, доктор Рассел Фишер, получил медицинское образование в Виргинском медицинском колледже. Президент колледжа доктор Уильям Сэнгер некоторое время назад попросил Морица принять Фишера в стипендиальную программу Гарварда, полагая, что он однажды вернется в Вирджинию в роли судмедэксперта. Ли считала Фишера способным и образованным человеком, но полагала, что он пока не готов к такой ключевой роли, поскольку не завершил образование в области патологии[322]. Ли поделилась своей точкой зрения с Сэнгером и полковником Вудсоном, суперинтендантом полиции штата Вирджиния (оба они входили в комиссию, контролирующую офис судмедэксперта). Комиссия единогласным решением назначила первым главным судмедэкспертом Вирджинии Брейфогля.
Закон, который утверждал создание офиса судмедэксперта, также санкционировал и создание кафедры судебной медицины в Виргинском медицинском колледже[323]. Брейфогль был назначен старшим преподавателем кафедры, и работа нового отделения началась с 1948 года.
Журналисты вскоре разузнали о научных семинарах, посвященных расследованию насильственных смертей, которые Гарвард проводил для офицеров полиции. Узнали они и о необычных обучающих моделях. Невероятное сочетание убийств и кукольных домиков идеально подходило для громких заголовков. Boston Globe, Providence Sunday Journal и многие другие написали о кафедре судебной медицины Гарварда и героических деяниях нового поколения ученых судмедэкспертов.
В этих статьях Ли если и упоминали, то лишь мельком — как богатую матрону, которая делала жутковатые кукольные дома, и преуменьшали ее роль в качестве лидера и движущей силы. Впрочем, Ли готова была оставаться в тени ради того, чтобы в прессе появилась захватывающая история о судебной медицине. Мориц извинялся перед Ли за то, что ее вкладу в новаторскую работу не отдали должное. «Что касается моей „полной анонимности“, то ее не существует, — отвечала она. — Мне и так хватает упоминаний. Давайте приложим все наши усилия к тому, чтобы представить публике судебную медицину и сделать ее одновременно как понятной и ценной, так и популярной. На самом деле мало кому важно, кто именно поддерживает эту сферу, а те, кому это важно, — в курсе дел, так что на этом можно поставить точку»[324].
Самым большим всплеском интереса к Ли по сей день остается обращение к ней репортеров из журнала Life весной 1946 года. Life был знаменитым иллюстрированным еженедельником, его читали более 13 миллионов человек. Журнал был известен своими качественными фотографиями и страстно хотел показать «Этюды на тему необъяснимой смерти» в очередном номере.
Фотограф Life провел несколько дней в Гарварде, снимая диорамы. Журнал планировал представить «Этюды» читателям так, как если бы они были студентами семинара, с кратким предварительным описанием каждой сцены. Оставалась одна проблема: редакторы хотели напечатать и разгадки.
«Life очень заинтересован в статье, но считает, что ответы необходимы, — написал Ли сотрудник журнала. — Я объяснил вашу позицию, что читатели вправе сделать собственные выводы. Кроме того, я сказал редакторам, что вы сможете подтвердить, какие из догадок верны. Редакторы же со свойственным им раздражением не понимают, почему вы не согласны сразу дать нам полные решения, раз уж готовы подтвердить правильные ответы. Иными словами, Life не хочет играть в угадайку»[325].
Публикация статьи позволила бы рассказать о судебной медицине огромной аудитории по всей стране. Но если бы все знали ответы, то обучающая ценность «Этюдов» упала бы до нуля. Ли пошла на компромисс: она позволила Life использовать показания свидетелей, но не полные доклады, которые делали во время семинаров, и разрешила журналу опубликовать некоторые подсказки, но не ответы.
Национальный дебют ее моделей в Life состоялся 3 июня 1946 года[326]. Редакционная статья занимала три первые страницы номера — драгоценное место сразу после писем редактору, где печатали иллюстрированные статьи. Ли была упомянута как основательница кафедры судебной медицины, но ее фотографию не напечатали. В статье были снимки четырех «Этюдов»: «Гостиная», «Темная ванная», «Две комнаты» и «Полосатая спальня». Единственная фотография людей изображала четырех мужчин, разглядывающих «Амбар».
Полицейские, которые посещали гарвардский семинар, потом с удовольствием докладывали Ли, как они использовали свои знания в расследованиях. Например, лейтенант Р. Ф. Боркенштейн из лаборатории полиции штата Индиана рассказал Ли о недавнем деле: труп мужчины нашли в воде, он пролежал там около трех месяцев. Тело настолько разложилось, что районная полиция и коронер отказались от идеи опознать человека по отпечаткам пальцев. Однако Боркенштейн вспомнил, что им говорили об отслойке эпидермиса, и догадался изучить перчатки, которые были на покойном. Перчатки выбросили вместе с остальной одеждой, но еще не уничтожили. Внутри оказались остатки кожи с читаемыми отпечатками, что позволило идентифицировать покойного.
«Коронер — работник похоронного бюро — не знал, что в таких условиях кожа рук отделяется, — говорил Боркенштейн Ли. — Причина смерти, скорее всего, так и не будет установлена, поскольку вскрытие не проводилось. Я намерен активно бороться с этим и надеюсь, что в будущем чего-то добьюсь»[327].
Вернувшись на работу в отделения полиции, студенты гарвардского семинара о насильственной смерти делились новыми знаниями с коллегами[328]. Полицейский из Делавэра рассказал, в частности, о вскрытиях. Один из слушавших его пересказ вскоре остановил коронерского медика, когда тот собрался начать вскрытие с черепа покойного. «Это неправильно, — сказал полицейский врачу, — сначала нужно вскрыть брюшную полость. Так делают в Гарварде». Распилив череп, можно повредить вены в оболочках мозга, что помешает увидеть признаки внутричерепного кровотечения. Если же сначала вскрыть брюшную полость, кровь из сосудов шеи и головы стечет в торс, так что будет ясно, что кровотечение на поверхности мозга не вызвано воздействием пилы.
Коронерский медик остался недоволен непрошеным советом и ушел. Суперинтендант вызвал возмутителя спокойствия в свой кабинет и потребовал объяснений. «Я считал, что вы отправляете нас на курсы, чтобы мы узнали что-то полезное, — заявил полицейский. — Работу можно выполнять по-разному, и способ коронера был неправильным»[329].
На семинаре о расследовании насильственных смертей, прошедшем в начале апреля 1947 года, Мориц рассказал о том, как он и персонал бостонского офиса судмедэкспертизы разыскивал и идентифицировал тела 493 жертв пожара в «Коконат гроув», как проводили химический анализ ядовитых газов, которые могли быть причиной смерти[330]. На презентации Морица присутствовал Дж. Арнетт, химик из лаборатории полиции штата Техас. Спустя неделю после его возвращения на службу в Техас-сити в городском порту взорвалось судно, нагруженное двумя тысячами тонн удобрений. Арнетт, только что вернувшийся с семинара, точно знал, как начать поиск и опознание погибших[331]. Он установил командный пункт на месте происшествия и централизовал розыск тел, а также обеспечил своих сотрудников ярлыками, чтобы идентифицировать жертв до того, как их унесут с места происшествия.
Погиб как минимум 581 человек, в том числе 27 из 28 членов добровольческого пожарного отряда Техас-сити. Более 60 жертв так и не удалось опознать, многих не нашли. Это была самая страшная промышленная авария в истории США, и, если бы не семинар Ли, местные правоохранительные органы едва ли совладали бы с последствиями[332].
Восемнадцать человек прошли стипендиальную программу кафедры судебной медицины Гарварда за первое десятилетие ее существования[333]. Из этих 18 к 1947 году половина все еще работали судмедэкспертами — в Массачусетсе, Вирджинии и Вермонте. Оставшиеся вернулись в общую патологию или работали в других сферах.
К тому времени судмедэксперты заменили коронерскую службу в десяти штатах[334]. Цель Ли постепенно реализовалась, но трое из четырех американцев всё еще находились в юрисдикции коронеров.
Кафедра судебной медицины, благодаря усилиям Морица и Ли, активно участвовала в реформировании законов Массачусетса, Род-Айленда, Вермонта, Мэна, Коннектикута, Нью-Йорка, Огайо, Луизианы, Оклахомы, Мичигана, Северной Каролины, Калифорнии, Колорадо и Айовы[335]