Марч кивнул:
– Мисс Дэй говорит, что эти приступы бывают у капитана Пилгрима только во сне и склонность к насилию он проявляет, когда ему кажется, что на него нападают. Стоит ему проснуться, как агрессивность пропадает, и остаются только оглушенность и отчаяние. Громкие крики – это постоянный, неизменный симптом припадка. Это означает, что капитан Пилгрим едва ли мог задумать и методично исполнить убийство Генри Клейтона, особенно учитывая тот факт, что оно было совершено сравнительно рано, когда в доме еще не все спали. Например, мисс Дэй говорит, что она читала, лежа в постели, до полуночи, но ничего не слышала. Так, теперь мы переходим к ней самой. Она приехала сюда в начале декабря сорок третьего года, чтобы присматривать за мисс Джанеттой, которая в то время болела гриппом. Потом мисс Дэй осталась сиделкой при капитане Пилгриме, который приехал домой двадцатого числа. Генри Клейтон появился в доме на Рождество. Мисс Дэй утверждает, что до приезда в «Приют пилигрима» не была знакома ни с одним из членов семьи Пилгримов. С Клейтоном она была знакома очень поверхностно. Она находила его очаровательным, но виделись они очень редко, так как приезжал он только на выходные и почти все время проводил с мисс Фрейн. В ночь его исчезновения мисс Дэй, по ее словам, вышла из комнаты Джерома Пилгрима в четверть одиннадцатого, оставив его слушать радио, а сама отправилась принять ванну. В свою комнату она вернулась в одиннадцать и читала до полуночи. Мисс Дэй не слышала, как запирали входную дверь – она вообще ничего не слышала. У мисс Дэй нет даже тени мотива для убийства Генри Клейтона, и если не она убила Клейтона, то и не она убила Роджера. Если он был убит, то скорее всего для того, чтобы предотвратить продажу дома и обнаружение следов первого преступления. На самом деле я не могу представить себе версию, в которой фигурировало бы несколько убийц. Я уверен, что он был один и тот же человек.
– Согласен с вами, – сказал Фрэнк Эббот.
Марч продолжил:
– Последней в списке подозреваемых у меня числится миссис Роббинс. Вы видели ее и слышали ее показания. Думаю, у нас нет оснований ее подозревать. Больше всего меня лично поражает ее преданность «мистеру Генри». Очень трогательная, несчастная женщина. Думаю, что она больше, чем кто-либо другой, подозревала Клейтона в том, что именно он соблазнил ее дочь. Смотрите, что она говорит. – Он взял со стола следующий лист бумаги и прочитал: – Показания миссис Роббинс: «Она так и не сказала мне, кто был тот мужчина, она просто сбежала и спряталась от нас. Но если этим мужчиной был Генри Клейтон, то я не могу ни в чем винить дочь. Он мог заставить любую женщину забыть обо всем на свете, стать для нее единственным мужчиной в жизни. Дочь оступилась и сбежала. Но мистер Генри на самом деле мог заставить любую женщину забыть о приличиях и воспитании». – Потом она разрыдалась, и было решительно невозможно добиться от нее чего-то вразумительного. Впрочем, она сказала, что Роббинс действительно предупредил ее, что мистер Генри ушел к мисс Фрейн. После этого миссис Роббинс легла в постель и крепко уснула. Она очень устала за день и спала до утра мертвым сном, поэтому даже не знала, вернулся муж в комнату или нет.
Марч положил последний листок в стопку и тщательно ее выровнял.
– Это все. Таким образом, могу сказать, что единственный, против кого есть весомые улики, – это Роббинс. Все остальные вне подозрений.
Мисс Сильвер вдруг посмотрела на дверь, потом быстро встала, подошла к ней и открыла. Дверь выходила в коридор, который в этом месте поворачивал в сторону холла. Подойдя к повороту, мисс Сильвер заглянула за угол. В холле и в коридоре никого не было. Слева находилась лестница, ведущая наверх, на второй этаж, где располагались спальни. Одни двери выходили в коридор, другие – в холл. Мисс Сильвер обошла эти двери и вернулась в кабинет под удивленными взглядами Эббота и Марча.
– Что случилось? – спросил Рэндалл.
Прежде чем ответить, мисс Сильвер подошла к стулу и взяла в руки готовый свитер.
– Мне показалось, что где-то скрипнула дверь.
Глава 27
Именно в этот момент Фрэнк Эббот отчетливо понял, что к их компании присоединился кто-то четвертый. Все время, что они сидели в кабинете, Фрэнка не покидало ощущение, что в поведении мисс Сильвер что-то не так. Он не мог словами определить это «что-то» и не мог придать ему определенную форму. Если она соглашалась с тем, что говорил Марч, то почему молчала, не вставив ни единой подходящей цитаты из покойного лорда Альфреда Теннисона, ни собственного проницательного замечания? Если она не соглашалась, то могла бы достаточно едко, хотя и вежливо, высказать свое несогласие. Почему Мод предпочла молчать?
Потом сержанта Эббота вдруг осенило: Мод не хотела говорить всего «при детях», не хотела возражать Марчу в присутствии младшего по званию офицера из Скотленд-Ярда. Моди была хорошо воспитана. Большую часть своей сознательной жизни она учила детей правильно себя вести. Мисс Сильвер скорее бы умерла, чем позволила себе неделикатность, в особенности если у нее не было серьезных причин ни для неделикатности, ни для возражений. Он подумал также, что, пожалуй, младшему офицеру Скотленд-Ярда стоит на несколько минут исчезнуть из кабинета. Кстати, это время можно будет потратить на разговор с Джуди Элиот.
– Я ненадолго выйду, с вашего позволения, – сказал он и удалился.
Оставшись одни, Марч и мисс Сильвер некоторое время молчали. Сложив свои записи, Марч поднял голову и задал вопрос:
– Так в чем дело?
Мисс Сильвер подошла к камину и задумчиво посмотрела в него. Готовый свитер она перекинула через левую руку. Потом повернулась к Марчу и сказала:
– Мы останемся в этой комнате, Рэндалл? Если да, то, может быть, стоит затопить камин?
– Нет… да… я не знаю. Вы не ответили на мой вопрос. Я сказал: «Так в чем дело?»
Мисс Сильвер кашлянула.
– Что вы хотели этим сказать?
– Как будто вы не понимаете! Вы что-то недоговариваете, и я хотел бы знать, что именно.
Она осталась стоять у камина, не отводя задумчиво-серьезного взгляда с Рэндалла Марча.
– Мне очень не нравится это дело, Рэндалл.
Марч выдержал прямой взгляд в глаза.
– Мне оно тоже не нравится. Но хотелось бы убедиться, что нам не нравится одно и то же. Я буду рад, если вы поделитесь со мной своими соображениями.
– Мне кажется, что у меня нет никаких соображений, – сказала она. – Сейчас мы одни, и я буду с вами вполне откровенна. На меня сильно давит смерть Роджера Пилгрима. Он обратился в полицию и заявил, что его жизни угрожает опасность. Мне он сказал то же самое. Полиция ему не поверила, но я поверила. Я посоветовала ему сделать кое-какие вещи, чтобы защититься. Я имею в виду продажу усадьбы. Я умоляла его убедить домашних в том, что он отказался от этой идеи, но он, вместо того чтобы последовать моему совету, спровоцировал убийцу, объявив в столовой, что решил продать дом.
– Кто при этом присутствовал?
– Все – мисс Колумба, мисс Джанетта, я, Джуди Элиот, мисс Дэй, капитан Джером Пилгрим и Роббинс. Как я сказала, все произошло за обедом.
– За этим последовала бурная сцена?
– Думаю, что это можно назвать и так. Мисс Джанетта просто взорвалась. Если я правильно помню, она заявила, что он не может этого сделать, что в «Приюте пилигрима» всегда должны жить Пилгримы. На это Роджер с жаром ответил, что твердо решил это сделать. Я не помню, сказал ли он: «Не важно, что вы все по этому поводу думаете», но смысл высказывания был именно таков. Это была очень неудачная вспышка эмоций с его стороны – как мне кажется.
– Мисс Фрейн при этом не присутствовала?
– Нет.
– Но присутствовал Роббинс?
– Да.
– Вы не заметили, как он это воспринял?
– Заметила. Он был в ужасе, но это вполне естественно, он тридцать лет прослужил в этом доме, куда ему идти?
Рэндалл издал неопределенный звук, потом спросил:
– Все ограничилось возмущением мисс Джанетты?
– Да. Другие были, я думаю, потрясены не меньше, но промолчали.
Марч задумчиво произнес, будто обращаясь к самому себе:
– Мисс Джанетта? Но это же абсурд.
Мисс Сильвер молча бросила в огонь несколько поленьев, а потом обернулась к Марчу:
– Вы не сделаете мне одно одолжение?
– Если смогу…
– Мне надо, чтобы вы обыскали комнату мисс Джанетты.
– Вы это серьезно?
– Вполне, Рэндалл.
Он, не скрывая недовольства, удивленно посмотрел на мисс Сильвер.
– Это же все равно, что махать красной тряпкой перед носом быка. Что вы хотите там найти?
– Маленькие лепешки, возможно, в капсулах, возможно, в виде пилюль. Если они не покрыты оболочкой, то имеют бледно-зеленоватую окраску.
Марч был поражен настолько, что забыл о недовольстве и раздражении.
– Мисс Сильвер, о чем вы?
Она кашлянула.
– Об индийской конопле, о гашише – Cannabis indica.
Она снова покашляла.
– Конечно, я могу ошибиться, но не хочу, чтобы вы обвиняли меня в том, что я от вас что-то утаиваю. У меня нет никаких доказательств, кроме моих впечатлений, и вы можете с полным правом не принимать их во внимание.
– Мне было бы легче, если бы я понимал, о чем вы говорите.
– Я говорю о приступах Джерома Пилгрима. Мне говорили о них до того, как я сюда приехала. Мне сказали, что они случаются после волнения или физического напряжения. После того как я стала свидетелем одного такого приступа, расстроенная мисс Дэй сказала, что это мисс Фрейн оказывает такое негативное влияние на ее подопечного. Она сказала, что это доставляет ей массу неприятностей и ставит в неловкое положение, потому что вся семья буквально влюблена в мисс Фрейн. Мне кажется, что мисс Дэй была расстроена совершенно искренне. Если она говорила правду, то ее положение действительно трудно назвать завидным. Я осторожно расспросила других людей и выяснила, что в трех других случаях приступы на самом деле начинались после посещений мисс Фрейн.